Какой сейчас год?

Маленько недотерпели, прорвало.

Для меня в акции Pussy Riot куда более важным оказался не сам забег по газону на Финале в присутствии Путина и на глазах всего человечества. Самое важно произошло в полицейском участке в присутствии всего нескольких человек и одной камеры в телефоне. Шумный офицер сказал главную фразу эпохи: «Жалко, что сейчас не 37-ой год».

Эта жалость сквозит у них постоянно. Они не говорят об этом прямо, и этот офицер публично такие слова не повторит — вроде как неудобно – но тоска по тому, что было 80 лет назад у них сильнейшая. И я теперь в некотором роде даже зауважал государство и его карательные органы, которые целый месяц терпели в стране такие безобразия, как на знаменитой теперь Никольской.

Все, что происходило на ЧМ, эта атмосфера круглосуточного счастья, братства народов и неуправляемой свободы, были для них пыткой! Но они терпели, старались не подавать виду, улыбались всем этим заграничным поганцам и примкнувшим к ним местным лоботрясам. Но маленько недотерпели, прорвало!

Офицер сказал то, о чем думает, кажется, большинство моих сограждан. Как хорошо было бы, чтоб снова в Кремле был Сталин, на Любянке Ежов, Ягода или Берия, а на календаре вечный 37-ой, иногда сменяющийся не менее замечательным 38-м. Часто звучит еще одна фраза: «Сталина на вас нет».

Но люди, которые ее произносят, которые жалеют, что время не замерзло навсегда в 30-х годах прошлого века, не понимают одной вещи. Им кажется, что в славном прошедшем времени они смогли бы кого хочешь казнить или миловать, наказывать по своему усмотрению и поддерживать тот порядок, который им нравится. Но они забывают об одном нюансе. Очень часто — ужасающе для них часто — палачи сами становились жертвами. Ежов, Ягода, а, в конечном счете, и Берия тоже, не дадут соврать.

Сталинский дракон всё время хотел жрать! И жрал всех, кто попадался в поле его зрения. Он не спрашивал, виноваты они или невинны – о просто проглатывал людей тысячами. Формально решения принимали, конечно, конкретные люди. Но проходило не так много времени, и их самих точно также ставили к стенке и выстрелом в затылок утилизировали. И точно так же, как погибали семьи их жертв, следом за ними погибали семьи их палачей.

Партбилет или значок чекиста не давали защиты. С ними риск был даже выше. Потому что принципом той системы была постоянная чистка, ротация кадров с отправкой их на тот свет. А уж этого офицера из Лужников схватили бы и ликвидировали, наверное, даже еще быстрее, чем маскарадных бегунов. Воображаемая Франция не успела бы долететь до Парижа с воображаемым Кубком мира в 37-м, а темпераментного милиционера уже вполне могли пустить в расход.

Поэтому всем, кто тоскует по далекому и прекрасному 37-му, я скажу, что вы тоскуете по возможности быть расстрелянными и ностальгируете по возможному уничтожению всей вашей семьи. Но если вам этого хочется – тогда не могу с вами спорить.

Антон Орехъ, «Эхо Москвы»