Мы уже большие

Белорусский народ исчерпал свой резерв детских ошибок.

А когда-то в этот день по улицам Минска ходили веселые люди с национальными флагами, и был праздник. День независимости, день рождения страны, день больших надежд. Да, формально Беларусь еще год с небольшим оставалась советской республикой, и конституционный статус Декларация о государственном суверенитете получила в августе девяносто первого. Но независимое государство родилось именно тогда, 27 июля 1990 года.

Потом день рождения перестали праздновать, перенеся на другой июльский день, как в детдоме устраивают “день именинника”, когда отмечают дни рождения всех родившихся в этом месяце. После превращения в сиротский праздник этот день начал постепенно исчезать из календарей, заголовков новостей, а затем и из нашей памяти – столько всего приходится в ней хранить, что какая-то там смутная дата перестает быть важной. А ведь нам сегодня исполнилось двадцать восемь.

Я и раньше часто использовала человеческий возраст для иллюстрации истории страны. И когда коллеги из других государств недоуменно спрашивали – мол, как же вы все это допустили, - объясняла: мы еще маленькие, мы еще в памперсах, мы совсем юная страна, а в процессе взросления ребенок всегда набивает шишки и синяки, совершает ошибки, и это нормально. Он постигает мир, в том числе и через травмы. “Шли годы, смеркалось”, и коллеги из стран-ровесниц уже удивленно приподнимали бровь, в очередной раз услышав про юную страну, которой позволительно совершать ошибки. Они-то взрослели спокойно и достойно, преодолевая собственные детские травмы и на равных входя во взрослое общество. А я все долдонила про младенческие ошибки, на которые мы имели право.

Сейчас я понимаю, что все этапы взросления мы тоже выдерживали достойно. Шестилетками-первоклашками мы стояли на площади перед Верховным Советом, готовые спасать Конституцию, пока взрослый спикер парламента не попросил разойтись. Мы тогда еще слушались взрослых и в конце концов разошлись (тогда это было простительно, мы и правда действовали сообразно возрасту и отсутствию опыта).

Шестнадцатилетие, выдача паспорта гражданину страны, пришлось на 2006 год (потом возраст получения паспорта снизили до 14 лет, но в 2006 году его выдавали именно в шестнадцать). Помните палатки на Площади? Помните непрекращающийся многодневный протест, толпы людей, идущих с теплой одеждой и термосами, чтобы передать их ребятам в палаточном городке? Многие из этих ребят, кстати, и родились в том самом году, что и страна. И вместо паспорта получили свои первые аресты, автозаки и дубинки под ребра. А еще помните 25 марта того года? Длиннющую колонну демонстрантов, шумовые гранаты, газ, грохот дубинок и щитов. Если получаешь паспорт под такое музыкальное сопровождение – значит, правильно вырос, хорошим человеком.

А 21 год – полное и абсолютное совершеннолетие по всем мировым законам – для нас пришелся на тот самый 2011 год. Мрачное средневековье, расцвет инквизиции, торквемадовские трибуналы, зашитые страхом и угрозами рты – и на этом фоне молодая розовощекая бесстрашная страна с достоинством идет в тюрьмы, собирает передачи для заключенных, стоит в пикетах и молитвах, насмешливо аплодирует на улицах. Некоторые ровесники независимости, получившие паспорт за пять лет до того, к своему – и страны – совершеннолетию получили в подарок тюремные сроки. И разве не достойно мы все сдали этот экзамен?

Сегодня нам двадцать восемь. Психологи говорят, что именно тогда начинается переосмысление ценностей. Это уже настоящая взрослость. Призывной возраст закончился еще в прошлом году: теперь мы почти заматеревшие, таких солдатами не призывают – слишком солидные. В советские времена именно в 28 заканчивалось пребывание в комсомоле – взрослые карьеристы уходили в партию, бунтари – в диссиденты, а большинство – в обычную жизнь с полной личной ответственностью и тяжким, часто бессмысленным трудом. Не хочется для нас такого будущего, хотя теперешняя колхозная инквизиция делает все, чтобы мы жили точно так же.

Но теперь мы уже точно не имеем права на все вопросы по поводу зажравшейся власти отвечать “да мы не виноваты, мы еще маленькие, мы имеем право на ошибку”. Все, ребята, больше не имеем. Мы исчерпали свой резерв детских ошибок. Мы уже большие.

Ирина Халип, специально для Charter97