Осень президентов

Как оттепель в отношениях между Россией и США закончилась за две недели.

Буквально за пару дней в Вашингтоне произошли целых три события, сильно подрывающие и без того расплывчатые итоги саммита в Хельсинки между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным

о-первых, сенат взялся за разработку новых санкций против российских физических и юридических лиц. Он рассчитывает их одобрить до промежуточных выборов в конгресс, которые пройдут в ноябре.

На этот раз речь пойдет, как утверждают инициаторы (и республиканцы, и демократы), о запрете на покупку российских государственных долговых обязательств и санкциях против тех, кто их все же купит. Это не смертельная, но крайне неприятная вещь для Кремля, активно занятого поисками денег внутри России и пошедшего ради этого на крайне непопулярные меры в виде повышения пенсионного возраста и НДС. Параллельно группа сенаторов из обеих партий готовит закон, запрещающий президенту как-то изменять условия членства США в НАТО и тем более выходить из альянса без санкции конгресса. Это прямое следствие странных заявлений Дональда Трампа перед и во время саммита Организации Североатлантического договора в Брюсселе.

Во-вторых, государственный секретарь Майк Помпео обнародовал так называемую «крымскую декларацию». Документ устанавливает, что Соединенные Штаты никогда не признают Крым российским.

Помпео ссылается на знаменитую декларацию своего предшественника на посту шефа американской дипломатии Самнера Уэллса 1940 года о непризнании советской оккупации стран Балтии. Это символично. Декларация Уэллса определила официальную политику Вашингтона в отношении оккупированной Балтии на полвека. Это красивый ход, демонстрирующий то самое чувство истории, которое отличает государственных деятелей от просто политиков.

При этом Помпео заметно дистанцируется от президента Трампа и самостоятельно чертит красные линии Белому дому. Этим госсекретарь выполняет свою конституционную функцию — советника президента (а стало быть, и того, кто его предостерегает). Кстати, приглашение бывшего посла в Москве Майкла Макфола в Белый дом к заместителю советника по национальной безопасности Джона Болтона по России и Европе Фионе Хилл — демонстративный жест, призванный не просто сгладить эффект от хельсинкского цирка, но и напомнить Кремлю, что, кроме самого Дональда Ивановича, есть в Вашингтоне и другие, кому либо их репутация (Хилл и Мэтис), либо серьезные политические перспективы (Помпео) не позволяют выдерживать какую-либо линию в отношении Москвы, кроме жесткой. Да и страх попасть под окуляры конгресса играет свою роль.

Как пошутил один мой вашингтонский знакомый, «у нас теперь так: сказал публично, что в России pelmeni вкусные, — поставили на прослушку ФБР». То, что Макфол работал при ненавистном Трампу президенте Обаме, тут добавляет пикантности.

Наконец, односторонний перенос нового саммита Трамп — Путин с осени на 2019 год (то есть фактически его отмена) — это дипломатическая пощечина Москве. Знакомый дипломат из страны — союзника Соединенных Штатов поделился со мной наблюдением: «Вашингтон в отношении российского руководства повел себя с отменой визита так, как Кремль ведет себя с каким-нибудь президентом Молдовы Додоном. Хотим — приглашаем, а хотим — отменяем приглашение. Это начальству в Москве должно быть крайне неприятно».

К тексту заявления, обнародованного советником по национальной безопасности Джоном Болтоном, очевидно, руку явно приложил сам Трамп. В нем говорится о том, что саммит пройдет после 1 января 2019 года, когда закончится «охота на ведьм» — так в Белом доме называют расследование специального прокурора Роберта Мюллера о возможных связях предвыборного штаба Трампа с Москвой. Смысл заявления: «Всех врагов повергну, все докажу, и тогда мы с Владимиром потолкуем всласть».

Некоторые в Вашингтоне считают заявление Трампа сигналом Мюллеру: либо заканчивайте с расследованием до Рождества, либо я уволю и спецпрокурора, и его куратора, замминистра юстиции Рода Розенстина. Нечто подобное в 1973 году сделал Ричард Никсон, попытавшийся рядом увольнений остановить расследование уотергейтского скандала. Никсон не мог себе представить, что именно этот шаг сделал его отставку под угрозой импичмента необратимой. Эту историю в Вашингтоне помнят до сих пор. Более того, пойди Трамп на увольнение Мюллера — скандал в Вашингтоне будет таким, что станет не до саммитов.

За красной кремлевской стеной все это должно вызывать неимоверное раздражение. Там умом понимают, но сердцем отвергают идею распространения системы сдержек и противовесов на президентскую власть. Ну, не должно так быть, искренне считает российское руководство. Слаб, скажут, наш Дональд, советники им крутят как хотят, русофобию разводят. Нельзя верить его обещаниям — всякие болтоны, помпео, мэтисы и коутсы все равно все переиначат.

Все это не значит, что Москва и Вашингтон вообще не будут общаться. На уровне экспертов будут, конечно. Однако круг возможных тем для переговоров на годы вперед теперь четко определился: Ближний Восток (безопасность Израиля и роль Ирана тут главное) и разоружение (это вообще палочка-выручалочка российско-американских отношений — о ракетах и боеголовках никогда не поздно поговорить). Ну, и борьба с глобальным исламистским терроризмом, конечно. Впрочем, по этой линии профи с обеих сторон и так всегда находили способы общаться.

Вот, собственно, и все. Во всем, что касается чувствительных для Кремля тем: Украины и постсоветского пространства, вмешательства в выборы и информационных войн, НАТО, — руки президента Трампа уже связаны, и, вполне возможно, через несколько месяцев будут связаны еще крепче, чем сегодня.

«Хельсинкская весна», начавшаяся в отношениях между Россией и США, стремительно сменилась глубокой осенью.

Константин Эггерт, «Сноб»