Еще одна скрепа

Это тоже символ России — как водка и балалайка.

Пытки на Руси были всегда. Может быть, 1937−1938 годы были просто страшнее других, когда насилие превратилось в отдельную отрасль, а палачи стали ремесленниками в своем рутинном занятии — но при любой власти и во все эпохи людей здесь не щадили. И когда проводят параллели между домашним арестом для главаря пыточников из Ярославской колонии и реальным казематом фактически для ребенка Анна Павликовой, то тут как раз ничего удивительного нет. Те, кто пытают, для Системы — свои. Те, кто хотя бы косвенно против Системы — враги. Жизнь человеческая не имеет в России цены, потому что стоит ноль руб. ноль коп. А вот цена Государства такова, что никаких сиксилиардов не хватит. Поэтому поступок Павликовой опаснее, чем пытки.

Реакция начальства ФСИН проста: страшно не то, что пытали, а что видео слили. Запытанный Макаров «сам провоцировал». Это очень характерное объяснение не только для ярославского случая. Язвительные слова в адрес надзирателей приравниваются к истязаниям — это поступки словно бы одного порядка, одинаковой тяжести.

Подобное отношение касается насилия вообще. Сколько раз «народная молва» клеймила девушек, которых насиловали всякие мерзавцы: «нечего было так краситься, в короткой юбке ходить, бедрами вихлять!». Так же и с Макаровым: вот, мол, он нарушал режим, дерзил — ну, его и побили.

И, между прочим, не удивляйтесь тому, что далеко не все горячо сочувствуют Макарову и прочим, кто оказывается в его положении. Россия — страна шансона. Россия — страна, где или сидели или сидят родные, друзья, знакомые, соседи почти каждого человека. Но эта близость к тюрьме не делает нас сострадательнее — наоборот! «Тюрьма — не санаторий!». Очень многие люди искренне полагают, что если человека посадили, допустим, за мелкую кражу, то его все равно можно бить, калечить, бросать в карцер, лишать свиданий с родными. Что убийца, что мелкий жулик — разницы нет. Была бы воля — всех бы к стенке ставили. Так что не давите на милосердие.

Любопытна и реакция адвокатов, которые напирают на то, что шум поднимают всякие правозащитники, связанные с Западом и тому подобные либералы. Вроде как не лезьте в наши внутренние дела. Не трогайте Россию. Пытки — это наша скрепа, символ — как водка и балалайка.

Реакция властей тоже весьма занятна! Власти не отбрехиваются, а даже говорят о реформе ФСИН. И реформа эта чуть ли не год назад уже была задумана и с тех пор обсуждается. Как раз год назад заключенного Макарова и пытали. И мне уже начинает казаться, что кампания началась не вдруг. И что этот как раз то «совпадение», которое «не думаю». Что кто-то действительно хочет провести реформу и ждал хорошего, сочного, показательного до безобразия повода.

Но не нужно только подозревать власти в исключительном гуманизме. Власти наши нынче предельно циничны. Я, к слову, и за всякими ограничениями и закручиванием гаек и винтов все меньше вижу идеологию. Эти люди больше всего любят деньги. И за любым их поступком ищите в первую очередь либо прямой коммерческий интерес, либо передел сфер, который в итоге все равно выльется в перераспределение миллиардов. Реформа ФСИН — это как раз передел «рынка».Система большая, финансируется прилично. Так что я не удивлюсь, если в рамках гуманизации и устранения из пенитенциарной структуры милитаризации, выгодоприобретателями станут какие-нибудь очередные уроженцы Ленинграда, повара или виолончелисты.

И пара слов о нас самих. Случай в Ярославле был ужасный. Ужасный своей наглядностью. На видео хорошо заметно, что люди заняты привычным делом. Что руки у них не дрожат, что роли распределены, движения точны. Что заняты они всем этим не то что не в первый раз, а даже не в десятый и не в двадцатый. Просто до сих пор мы знали об этом теоретически, а теперь убедились своими глазами.

Но в эти же дни стало известно про смерть заключенного с Брянске. Его приковали к столу и завязали лицо полотенцем. А мужик задохнулся и погиб. В Калининграде зэки взбунтовались из-за систематических издевательств. Им по два года не давали встретиться с семьями! Два года! И зэки объявили голодовку и зашили себе рты! Как надо обращаться людьми, чтобы довести их до такого состояния!

Однако про эти случаи мы говорим между делом, в общем ряду — хотя они сами по себе страшнее ярославского. Но из Ярославля есть видео! И это решило все. Все знали, что в России пытают. Но «никто» не видел, как это делают.

Интернет притупляет абстрактное мышление. Зато дает возможность миллионам людей стать свидетелями любого события. Я не представляю, как можно изменить отдельно от всего остального карательную систему в государстве, которое зиждется на презрении к человеку и само по себе бездушно. Но максимальная гласность в каждом страшном деле, максимальная наглядность способны спасать хотя бы каких-то отдельных людей в отдельных ситуациях. И капать на общественные мозги. Где-то там, в глубине, все это отложится.

Антон Орехъ, «МБХ-медиа»