Белоруска из Заславля: Родители не могли представить, что я буду учиться в Оксфорде

Елизавета Трахалина никогда не согласится с тем, что белорусы «памяркоўныя».

Почему? Да потому что она сама не такая! Год назад девушка окончила факультет международных отношений БГУ. В августе она едет в школу по международному праву в Гаагу, а потом улетает в Оксфорд. Лиза поступила в магистратуру, получила стипендию — теперь ее ждет год учебы в одном из лучших университетов мира. О том, как успевать много и везде, она рассказала TUT.BY.

В редакцию Лиза написала сама. И интерес у нее тут лично-общественный. Учиться за границей она захотела еще в 9-м классе. У девушки был хороший английский, но ни капли уверенности, что желание исполнимо. Да и вообще, где Заславль, в котором она жила, а где Оксфорд и Кембридж, в которых мечтала учиться.

— Я забивала в «Гугл» запросы про эти в университеты, читала и закрывала. Думала, это очень сложно, — вспоминает она, как все начиналось. — Среди моих знакомых не было ни одного человека, который бы «поступил за границу». А значит, считала, и я не смогу.

«В Минске мы стали чемпионами. Обошли команду из Гарварда»

С Лизой мы сидим за столиком «тутбаевского» офиса.

— А вдруг мой пример кого-то вдохновит?! — воодушевленно объясняет она свой приход и рассказывает: — Я учила международное право и с 4-го курса устроилась в адвокатское бюро. Сейчас я помощник адвоката. Мы занимаемся международным арбитражем, разрешаем споры между белорусскими и иностранными фирмами.

Как я попала на такую серьезную работу? Да легко. Пришла к ним после третьего курса на стажировку и осталась. У студентов-юристов, которые участвуют в мут-кортах, проблем с трудоустройством обычно не возникает. Что такое мут-корт? Юридический турнир, имитация заседаний международного суда. Когда одна команда — истец, вторая — ответчик, им определяют условия конфликта и они «сражаются» между собой.

В 2012-м, когда я пришла на ФМО, в Беларуси это движение только начинало развиваться. До сих пор помню, как нам, первокурсникам, рассказывали про эти соревнования. Человек десять прямо «зажглись» идеей. Я была среди них. Думала: «Хочу, хочу, хочу». Правда, с заданием для отбора не справилась. Моя лучшая подруга тоже не прошла, но мы не расстроились. Да и зачем? Мы ведь только начали учить право. Но решили: найдем финансирование, другой мут-корт — их по миру проходит около 30 в год — и сами поедем.

Задумали — сделали. Выступили мы там, конечно, ужасно, но нас это настолько зарядило, что потом мы съездили еще на 10 мут-кортов — Оксфорд, Женева, Гаага, Вашингтон, Вена, Франкфурт-на-Майне, Минск наконец. В Минске мы, кстати, стали чемпионами. Обошли команду из Гарварда.

— Хотите сказать, белорусские юристы могут быть сильнее американских?

— Конечно! Но не это наше главное достижение. В 2016-м в Вашингтоне на самых популярных соревнованиях по международному праву мы вошли в топ-16. И это обалденный результат. Представьте, в турнире участвовало более 500 команд, финал судили судьи международного суда ООН. Когда объявили результаты, участники из других стран стали гуглить информацию про Беларусь. Приятно.

Вообще, на турнирах я часто встречала людей, которые ничего не знали про Беларусь. На этот случай схема действий у меня готова: я достаю телефон, открываю карту и показываю. Некоторые сразу говорят: «It means Russia», я объясняю: «Нет, мы другое государство». Некоторые еще подхватывают: «О, Беларусь — диктаторская страна». Мне вообще не нравится, когда на Беларусь вешают какие-то ярлыки. Я хочу, чтобы в моей стране видели не только плохое, но и много всего хорошего.

«Самое сложное — составить мотивацию. На все про всё у тебя всего 300 слов»

— И все же вы едете в Оксфорд, а не студент Оксфорда — на ФМО.

— У нас разные школы права. Чтобы стать сильным юристом-международником, полезно знать, по каким правилам может сыграть противник. Поэтому я туда и лечу. Думаю, ребята из Гарварда или Оксфорда ничего бы не потеряли, если бы поучились у нас. Но, насколько я знаю, наши университеты не предлагают таких программ для студентов из Англии или, например, США.

Меня же поступать туда вдохновил выпускник нашего вуза, который тренировал нас к первому мут-корту. Когда мы познакомились, он как раз окончил магистратуру Оксфорда, и я подумала: «Вау! Это возможно». Он рассказывал, что у них преподавали люди, которые вносят огромный вклад в развитие международного права. А еще одним из его сокурсников оказался кто-то из министров Канады. Представьте, какие связи это формирует.

Документы в Оксфорд я подавала еще в 2017-м, но не прошла. Тогда я села, проанализировала, что могла бы усилить, и через год снова попробовала. Мне нужно было написать мотивационное письмо, приложить часть от своей публикации в научном журнале, три рекомендации преподавателей и результат международного экзамена по английскому IELTS.

Самое сложное — составить мотивацию. На все про все у тебя всего 300 слов. Этим одним абзацем нужно убедить комиссию.

— И как вы убеждали?

— Когда я заканчивала школу, у меня был самый высокий балл аттестата среди одноклассников. На выпускном директор у меня спросил, куда я буду поступать, я ответила: на ФМО, на международное право. Он скептически к этому отнесся и стал рассказывать, что давным-давно в одной стране жил мальчик, который мечтал летать на драконах. Он пошел в университет, чтобы этому научиться, а когда закончил, понял: драконов не существует. Ясно, с какой коннотацией это было сказано. Но я не отступила от своей цели. На ЦТ и с аттестатом у меня было 350 баллов, это много, но на бюджет я не прошла. Родители согласились учить меня на платном. И сейчас, в отличие от героя сказки, я летаю на драконах. Этот случай и стал основой моей мотивации.

«Год учебы в Оксфорде стоит где-то 25 тысяч фунтов»

О том, что меня взяли в Оксфорд, я узнала еще в марте. В тот день мы как раз проиграли на мут-корте во Франкфурте-на-Майне. И тут я прихожу домой, открываю почту, а там такой сюрприз. Я очень радовалась, но это было только полдела, требовалось еще получить стипендию.

Год учебы в Оксфорде стоит где-то 25 тысяч фунтов и еще примерно столько же нужно на жизнь — жилье, еду, книги. Ясно, что для моей семьи это огромные деньги. Я это понимала, и еще в ноябре 2017-го подалась на стипендию для будущих лидеров от Британского правительства — Chevening. Если проходишь, получаешь грант, который оплачивает год учебы в магистратуре любого университета Англии. Я написала четыре эссе, сходила на интервью — и все получилось.

Кстати, в этом году параллельно с Оксфордом я подавала документы еще в четыре американских вуза, шведский и швейцарский — везде меня взяли и дали стипендию. А в США еще и предлагали стажировку у одного из лучших арбитров.

— Повезло.

— Я бы так не сказала. В прошлом году я прошла в университет Женевы и в два университета Великобритании, но нигде мне не дали стипендию. Так что это была вторая попытка, более удачная.

«Думаю, родители не осознают, что я буду учиться в одном из лучших университетов мира»

К поступлению мои родители отнеслись спокойно. Сказали: «Молодец!» Мне кажется, когда я в 2012-м прошла в БГУ, они так же радовались. Думаю, мама с папой просто не осознают, что я буду учиться в одном из лучших университетов мира. Еще в том году они видели: я что-то пробую, но не вмешивались. Они никогда мне не говорили: «Ну кто тебя там ждет?» Мечтаешь — пробуй.

Хотя мама всегда хотела, чтобы я была врачом. Думаю, если бы я не стала юристом, я бы ушла в хирургию. Всегда мечтала спасать людей. В моей профессии ты не видишь, какое влияние оказываешь на жизнь человека. Я помогаю компаниям и не могу оценить, повлияло ли то, что я делаю, на появление новых рабочих мест, стали ли люди жить лучше. А очень хочется, чтобы мое дело приносило пользу обществу. Планирую когда-нибудь поработать в международной организации где-нибудь в африканском регионе.

— Почему там?

— Там не хватает вакцин, питьевой воды, да и в целом проблемы с правами человека. Привлекая инвестиции в данные регионы, какие-то из этих вопросов можно решить. Да и в принципе я всегда мечтала поработать на другом континенте. А в будущем хотела бы попасть в команду, которая занимается созданием международных договоров. Примером этого могут служить двусторонние инвестиционные соглашения, которые заключают сотни государств. Так, мне кажется, можно помочь большему числу людей. Да, я не стала медиком. Я не могу создать вакцину, которая спасет миллионы, поэтому я придумала для себя другой путь.

— Зачем вам все это нужно?

— Потому что я такая.