Виктор Манаев: После каждого спектакля благодарю Бога
Народному артисту Беларуси исполнилось 60 лет.
"Ну нельзя же быть таким искренним на сцене…" – порой качают головой те, кто близко знает ведущего актера Купаловского театра, народного артиста Беларуси Виктора Манаева, празднующего 7 августа 60-летие. А он только многозначительно улыбается, пишет interfax.by. И не устает благодарить Главного Режиссера за роль счастливого человека...
– Виктор Сергеевич, вы помните момент, когда почувствовали потребность в перевоплощении?
– Помню, как лет в 8-9 бегал с соседскими девочками в кинотеатр "Авангард". Смотрели сказки, а потом играли в них. Я почему-то всегда выбирал роль Бабы-яги. Желание переодеться, повеселить, удивить, повторить увиденное и услышанное – те же фразы и интонации Георгия Милляра – было неосознаваемым, но сопротивляться ему я был не в силах.
Тетушка водила меня в цирк. От клоунов был в восторге! "Какие же они счастливые! – думал я. – На них светит свет, они всех делают веселыми и радостными". В 3-м классе школьная библиотекарша Елена Иосифовна привела меня в драматический кружок...
– Близкие поощряли ваш интерес к сцене?
– Да, и мое решение стать актером поддержали безоговорочно. Иначе и быть не могло, ведь мы все любили, уважали, берегли друг друга. Мама часто говорила: "Сынок, если тебе будет хорошо, то и мне будет хорошо". Приходила на мои спектакли, пока здоровье позволяло. В "Костюмере" я играл очень эмоциональную роль – с полной отдачей, как того требовал режиссер. Для мамы это зрелище было испытанием, ведь она видела на сцене не костюмера Нормана, а Витюшу. С тех пор, когда я спешил в театр, мама всегда просила: "Ты же там потише… Ну не надо так кричать и бегать…" Эту мамину фразу мне обязательно говорят те, кто меня любит...
– Сомневались когда-нибудь в том, что актерство – ваше призвание?
– Нет, никогда. С юности был уверен, что другого пути нет. В 16 лет поступал в театрально-художественный институт, но меня даже ко второму туру не допустили. Слава Богу, тонкий намек членов комиссии забыть о профессии актера пропустил мимо ушей.
В газете увидел объявление: "Требуются юноши для отбора в актерскую труппу театра кукол". А куклы мне всегда нравились. У меня была перчаточная би-ба-бо – подарок сестры, и дома со второго этажа я показывал представления. Пришел в кукольный театр, прочел басню – и художественный руководитель Анатолий Лелявский принял меня. Так я попал в сказочный мир, познакомился с потрясающими людьми. А через год второй режиссер театра Виктория Козлова набирала кукольный курс. И уже в институте меня заметил театральный режиссер Андрей Андросик, который за руку привел в Купаловский к Валерию Раевскому: "Этот мальчик должен работать здесь"...
– Какие горизонты раздвинула перед вами профессия?
– Я встречаюсь с героями, которые глубже, чище, честнее меня, – и обогащаю свою душу. Ленька Одуванчик из "Рядовых" – это же чудо какое-то! Играя его, всякий раз ловил себя на мысли, что это близкий, дорогой для меня человек. Таким был и Иван из "Арта". До сих пор восхищаюсь Франсуа Пиньоном, героем комедии "Ужин с придурком". Только представьте: его бросила жена, изменила, а он ни капельки не обвиняет и ждет ее возвращения... Господи, думаешь иногда, хоть бы на шаг приблизиться к таким персонажам…
Огромное счастье, что я застал великих стариков: Стомму, Кормунина, Станюту, Макарову. Ко мне они относились очень тепло. Стомма называл "перочинным ножиком" – я был совсем тоненьким. Станюта была как мать... Атмосфера любви и тепла очень важна в театре, потому что влияет на качество спектаклей.
В антрепризном "Арте" я играл со своим другом Сергеем Журавлем. С Игорем Забарой быстро прониклись симпатией друг к другу. Все так тесно переплелось: наши роли, дружеские взаимоотношения... Столько личного было в этом спектакле! Мне не раз говорили: "Послушай, ну нельзя же быть таким искренним…" Но разве не здорово словами героя сказать то, что в глубине души думаешь о себе: "Я просто клоун, я всегда был клоуном…"
– Каждый артист мечтает встретить "своего" режиссера. У вас это случилось с Николаем Пинигиным...
– Да, мне повезло. С 1986 года я сыграл в более чем 20 спектаклях Николая Пинигина. Роли были самые разные, на любой вкус и цвет, и положительные и отрицательные. В последние годы чаще доводится играть комических персонажей, но в них есть и трагедийные краски. Один городничий из "Ревизора" чего стоит. Немолодой человек вдруг осознал, что подчинил свою жизнь никчемным целям, пустоте... Это ли не потрясение, это ли не трагедия!
– Не возникает ощущения, что с какого-то момента режиссер эксплуатирует одни и те же Ваши актерские краски?
– Можно ли упрекать Ван-Гога за то, что из всех цветов он предпочитал желтый? Значит, именно этот цвет помогал художнику передать свое видение мира… Актер – это краска, безусловно. И как же я рад быть краской, нужной художнику… А потом, от себя не уйдешь. Смоктуновский остается Смоктуновским, кого бы он ни играл – Гамлета или Юрия Деточкина...
– Наверняка были случаи, когда Вас назначали на роль, которую душа не принимала...
– Были, еще как были… Когда я только пришел в Купаловский театр, Валерий Раевский ставил "Ревизора". Хлестакова должны были играть я и Евгений Крыжановский. Представляете, какое счастье – в 22 года получить такую роль! Но режиссерская концепция образа была мне абсолютно чужда. Своим маленьким умишком я не понимал, как Хлестаков может не хотеть есть, почему ему не нужны взятки – ведь у Гоголя совсем другой герой! Пошел к Раевскому: "Давайте что-то делать…" После двух спектаклей меня сняли с роли.
– Значит, и у актера есть выбор?
– Выбор есть всегда – и у актера, и у журналиста, и у солдата, и у продавца. У каждого человека, у каждого. Не важно, кто ты, важно – какой ты. Не за роли, не за книги спросит с нас Бог, а за то, стало ли кому-то в жизни хорошо оттого, что ты был. Немецкого солдата, который в годы Второй мировой войны отказался расстреливать женщин и детей, казнили за неподчинение приказу. Он сделал свой выбор – и попал в Царствие Небесное, его причислили к лику святых. А другие солдаты стреляли, потому что думали, что у них выбора нет…
В Евангелии есть потрясающие слова: "Соблазны не могут не прийти в мир, но горе тому, через кого они приходят". Я не хочу быть соблазном, поэтому отказываюсь от некоторых театральных и киноролей. Не заработаю лишний рубль или два – ну и что? Слава Богу, в театре я занят в 8 спектаклях...
– Как Вы настраиваетесь на спектакль?
– С самого утра в голове крутится текст роли, которую предстоит сыграть вечером. Занимаешься рутинными бытовыми делами – и уже бессознательно готовишься. Причем не имеет значения, сколько раз ты выходил на сцену в том или ином образе. "Пинская шляхта" в репертуаре Купаловского уже десять лет, почти 300 спектаклей сыграно. Все равно в одночасье переключиться на своего героя невозможно. Обязательно нужно сосредоточиться. Для этого пролистываю блокнот с записями с репетиций, часов с четырех отключаю телефоны. Минут сорок до выхода просто лежу на диване в гримерке.
– А как восстанавливаете силы, когда занавес опустился?
– Актер много энергии отдает зрителям, но в ответ получает столько же, а может, и больше. Это ощущение взаимности абсолютно объективно. Получать цветы, подарки, конечно, приятно. Но это не самоцель. К тому же, когда подходят поклонницы, мне становится неудобно. "Это мне бы дарить вам цветы", – думаю смущенно… После каждого спектакля благодарю Бога за то, что дает возможность побыть со зрителем, заниматься любимым делом. Иначе можно вообразить о себе невесть что…
– Вас любят и ценят зрители, коллеги, режиссеры. В этом Ваша большая заслуга?
– А в чем моя заслуга? "Без Меня не можете творить ничего", – сказано в Евангелии. Так и есть. Ничего своего мы не имеем – Господь каждому дает свой талант. Об этом надо знать и помнить. Моя мама была гениальным продавцом, даже государство заметило – вручило орден Трудового Красного Знамени и присвоило звание заслуженного работника торговли. Я приходил к маме в магазин, видел, как она работала: с юмором, с любовью к людям... Они платили ей тем же.
– Вы кажетесь очень скромным человеком, но выбрали публичную профессию. Почему?
– Сам удивляюсь! В обычной жизни часто бываю робким, скованным. В поликлинике, например, открыть дверь в кабинет врача мне всегда неловко. "Вдруг не вовремя, вдруг помешаю", – переживаю я. А на сцене чувствую себя свободно – она меня лечит, наверно.
Я маменькин сынок. Отец и 5-летний брат погибли на пожаре, когда мне было 2 года. Мама осталась с тремя детьми на руках, еще с нами жила бабушка – мать отца. Я вырос в окружении любящих женских сердец. Мама, бабушка, сестра до сих пор мои идеалы. Мамы давно нет, ее мне заменила сестра. Мы очень дружны. Для Аллы я все еще младший братик, мы созваниваемся каждый день.
Когда мама уже серьезно болела, священник исповедовал и причащал ее на дому. Он заметил мои фото на стенах: "Вы артист?" Я почему-то смутился. "Да", – ответил и, наверно, покраснел. Батюшка так по-доброму улыбнулся: "А чего вы стесняетесь? Вы в таком театре работаете – Купаловском! А не там, где безобразием занимаются. Вам нечего стесняться!" Как бальзам на душу были его слова…
– Как Вы реагируете, когда сталкиваетесь с восхищением и завистью коллег?
– Когда восхищаются, испытываю неловкость. Фаина Раневская очень метко сказала: "Талант как бородавка: либо есть, либо нет". А зависть… Чувствовал легкое напряжение некоторых коллег, когда в 26 лет за роль в спектакле "Рядовые" получил Государственную премию Советского Союза. Но все как-то быстро пережилось. В театре давно любовная атмосфера, молодежь с большим уважением относится: "Виктор Сергеевич", "дядя Витя…"
– Я вижу Вас в зрительном зале практически на всех премьерах Купаловского...
– Театр – это ж дом родной, надо знать, что в нем делается. Конечно, прихожу, это всегда волнующе и интересно. Мне вообще очень нравится восхищаться актерами. Я счастлив, что растет хорошая смена.
Как мне понравился "Прудок"! Удивительно жизненный, наполненный теплом спектакль. Какие талантливые люди в нем заняты: Миша Зуй, Света Аникей, Дима Есеневич! До глубины души тронул меня "Прудок". Я понял, что его главный персонаж – любовь к людям... В "Толерантности" актеры мощно сыграли. После премьеры я совершенно искренне обнимал и целовал Олега Гарбуза, Викторию Чавлытко, Марину Гордиенок, Сашу Павлова... К сожалению, пока не довелось увидеть "Землю Эльзы" Елены Ганум.
В последние годы реже бываю в других театрах. С возрастом думаешь: слава Богу, что много работы в родном Купаловском. Поэтому, когда выдается свободный вечерок, использую возможность просто прийти в себя, вытереть дома пыль на одном квадратном метре и сказать себе: ну вот, ты навел порядок…
– Не задумывались о том, чтобы попробовать себя в качестве режиссера, ведь профессия актера очень зависимая?
– Нет, никогда не хотел. Мне так нравится быть зависимым! По натуре я совершенно не лидер, не организатор. Так хорошо, когда режиссер все придумает, все тебе растолкует – и ты просто вплываешь в роль, которую даже не выбирал, за тебя уже все решили… Ой, хорошо быть зависимым, особенно когда по любви! Это как в семье: если любишь, например, мужа, жену или старшего брата, то с радостью подчиняешься.
– Многие Ваши коллеги преподают. А Вас роль наставника не прельщает?
– Мне всего однажды предлагали, да и то очень-очень робко. А я из тех людей, которые в подобных ситуациях думают: значит, не сильно и хотели. Коллеги-педагоги иногда просили встретиться с курсом – я с удовольствием соглашался. Студенты приходили в театр, я отвечал на их вопросы, что-то показывал… Вот это пожалуйста. А преподавать… Это слишком большая ответственность, а я, повторюсь, ответственности боюсь и всю жизнь избегаю. Да и ленивый я, поэтому, наверно, и ловлю себя на мысли: "Это ж сколько времени придется посвящать труду наставника! А мне к спектаклям готовиться надо…"
– В посвященной Вам докудраме Надежды Горкуновой "Несыгранная роль" Вы говорите о том, что благодарны Богу за маму. За что еще Вы благодарите Его?
– Я признателен Богу за то, что с детства был напитан любовью... За то, что через маму Он привел меня в храм... За работу, которая очень нравится... За прекрасных людей, которых Он в нужный момент посылал мне на моем пути...
Но прежде всего – за маму… Она ни разу ни на кого не повысила голос, искренне не умела обижаться. Бывало, я говорил: "Мама, я тебя обидел…" В ответ слышал недоуменное: "Я не понимаю, что это такое…" Человек, переживший трагедию – не выдуманную – из-за некупленной шубы или украденных пяти рублей, – а настоящую, понимает, как хрупка жизнь... Поэтому мама обращалась с нами как с хрусталем. Каждый человек достоин такого отношения, абсолютно каждый, ведь мы не знаем, когда можем потерять друг друга…
– Вы счастливый человек?
– Очень счастливый. У меня много родственников, потрясающие коллеги, великолепное начальство...
– Так Вы знаете рецепт счастья?
– Быть счастливым просто. Не требуй от тех, кто рядом, удовольствий и радости – жертвуй собой, отдавай себя. Не сокрушайся, что тебя не любят. Сам люби! Может, не каждый свой прыщик показывай – не ищи лишний раз сочувствия…
Христианские мудрецы называют всего три условия счастья. Во-первых, благодари Бога за то, что сегодня у тебя есть, иначе и этого лишишься. Во-вторых, будь в мире со всеми людьми. Поссорился с кем-то – поспеши помириться. Пусть для кого-то ты враг, пусть! Главное, чтобы ты никого не считал своим врагом. В-третьих, живи по совести. Трудные условия, что и говорить, но я стараюсь их выполнять – покаяния, исповеди помогают.
Поэтому стремлюсь следовать словам апостола Павла: "Всегда радуйтесь, за все благодарите"... Я далеко-далеко не святой. Хватает и гордыни, и вспыльчивым бываю. Потом стыдно, конечно. Стараюсь не раздражаться. Категорически не разделяю идею, что негативные эмоции следует выпускать. Это все от лукавого. Просто надо понимать, кто ты, какой ты. Может, за свою жизнь ты нагрешил больше, чем человек, на которого ты рассердился.
– Какой Вы без грима?..
– Об этом лучше спросить у друзей и коллег…
Штрихи к портрету
Николай Пинигин, художественный руководитель Национального академического театра имени Янки Купалы:
– Мне очень трудно говорить о Викторе Манаеве, потому что он родной мне человек, просто часть меня. Мы знакомы с институтских лет, очень много работали вместе с 1985 года, вместе росли... Он мой любимый тип артиста – клоун, потрясающе владеет формой и может играть абсолютно все – и серьезные драматические, и комедийные роли. Это редчайший дар.
Его жизнь – театр, моя не очень, у меня много других интересов. На сцене он отдается без остатка. В "Костюмере" с Еременко-старшим играл так, что я думал, он умрет в конце спектакля. Так затрачиваться может далеко не каждый. Для меня это одна из его грандиознейших ролей. В труппе Купаловского много хороших актеров, но ходят на Манаева. В чем секрет? Труд, труд и труд. Трудолюбие – часть профессии, не бывает ленивых талантливых людей. Но главное, конечно, Божий дар. Если ты трудолюбивый бездарный дурак, это очень тяжелая история…
У него колоссальная актерская дисциплина – очень исполнительный, никогда не опаздывает, никогда не подводит. Когда в Варшаве я ставил "Пинскую шляхту", он свою роль на польском выучил всего за месяц. Артисты-поляки был потрясены, критики спрашивали: "Где вы взяли такого артиста?!"
Прекрасно образованный человек, читает серьезные книги, поэзию, глубоко верующий, с чувством юмора. Мы понимаем друг друга с полуслова, у нас свой птичий язык, мне ничего не приходится долго объяснять. Чем выше дарование артиста и чем глубже его личность, тем легче с ним режиссеру. Выпендриваются только те, кто ничего не представляют собой. Я работал со многими хорошими российскими артистами и убедился, что такого, как Виктор Манаев, еще поискать. Он мой артист, а я, надеюсь, его режиссер.
Надежда Горкунова, режиссер-постановщик, документалист:
– Если говорить о Викторе Манаеве как об актере, то из мужчин моего поколения он номер один в нашей стране. И я ни перед кем не скривлю душой, так как дружу и работаю с очень многими. Настолько гибкого, инициативного, удобного и комфортного актера просто нет в ближайшем окружении. Ему все удобно: и текст, и костюм, и площадка, и время, и режим… Для режиссера он просто мечта и гарантия передачи той мысли, которая изначально должна прозвучать – ничего не расплескает, а, наоборот, добавит и сохранит. Если говорить о Витюше Манаеве как о друге и товарище, он очень теплый и ласковый человек, он не докучает, но его присутствие всегда зримо – будь то крестины или случайная встреча – Витя всегда собран. Я очень ценю, что жизнь подарила мне встречу с ним и мы есть друг у друга. Кто знает, может, он еще и сыграет у меня свою заветную, еще одну "несыгранную роль".
Зоя Белохвостик, заслуженная артистка Беларуси и Крыма:
– С Виктором Манаевым мы знакомы с института. Как и все младшие студенты, я бегала смотреть его дипломные работы. В 1982-м поступила в труппу Купаловского театра, где Виктор уже работал два года. Я не очень общительный человек, медленно схожусь с людьми, и он, видя это, принялся меня опекать. Поддерживал, развлекал, отвлекал… С большой теплотой вспоминаю те времена и первые гастроли, когда после спектаклей шли с Виктором гулять по деревне, рвали зеленые яблоки, пели, шутили... Он изумительный партнер – надежный и уверенный в себе. Бывает, мне трудно справиться с волнением на сцене, а рядом с ним я всегда успокаиваюсь. Он умеет позитивно поддержать. "Да перестань ты!" – скажет так, и мои страхи улетучиваются. Мы очень хорошо чувствуем друг друга на площадке, даже слова не нужны. Зрители отмечают, что в "Ревизоре" в роли супругов мы очень убедительны: "ощущение, что играют настоящие муж и жена"… Виктор Манаев больше чем профессионал. Он родился артистом и стал Великим Артистом.
Наталья Кочеткова, заслуженная артистка Беларуси:
– О том, что Виктор Манаев замечательный артист, знают все. А еще у него удивительная душа – тонкая, чистая, в чем-то наивная, незащищенная. Долгие годы мы работаем на Белорусском радио. Как-то он заговорил о своей маме, с которой жил вдвоем, – и я открыла его с неожиданной стороны. Таким трогательным, наполненным любовью был его рассказ... Я обожаю Виктора и больше чем уверена, что его главная роль впереди. Он еще откроется новыми гранями и удивит всех не раз.
Елена Ганум, режиссер:
– Я очень хотела бы увидеть Виктора Сергеевича в главной роли в своем спектакле. Имею большую радость работать в одном театре и наблюдать замечательную, превосходную игру. То, как репетирует актер… То, как он внимателен к партнерам… Ответственен. Лучшего мастера импровизации на белорусской сцене я еще не видела… Зал оживает, когда он выходит на сцену. "Пинскую шляхту" всегда смотрю как в первый раз, так как Виктор Сергеевич неповторим. Он всегда неожиданность для партнеров, находящихся с ним на сцене… Очень интересно наблюдать за их реакцией, оценками, когда вдруг возникает неожиданная пластика, песня, стихи... Он как "острый перчик", который не дает расслабиться ни партнерам, ни зрителям.
Ирина Шалкина, костюмер:
– Для меня Виктор Манаев – человек широкой души и великого мастерства. Он очень добрый, отзывчивый, никогда не повысит голос. Работать с ним одно удовольствие. Во время спектакля, выбегая в паузе за кулисы на переодевание, всегда поблагодарит и даже успеет поцеловать руку. Он до слез может рассмешить публику. Когда смотрю на него из зрительного зала, забываю обо всех делах и проблемах. Желаю Виктору Сергеевичу побольше спектаклей, красочных костюмов и главных ролей. Пусть большая удача, счастье всегда будут на его пути!
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]