Папаша Кураж и его дети

В чем смысл последних телодвижениий российской власти?

У Брехта была пьеса «Мамаша Кураж и ее дети», история циничной маркитантки, наживающейся на войне и постепенно теряющей всех своих детей в вечной бойне. Мы живем сейчас в другой пьесе, главным героем которой является папаша Кураж. Он отличается тем, что детей не жалко: он над ними куражится. И этим исчерпываются его занятия.

Да, именно такой смысл я вижу в последних телодвижениях российской власти: посмотреть, что еще и как с ними можно сделать. Не с мировыми лидерами, — с ними он, кажется, дошутился, хотя когда-то именно дерганье их за усы составляло его любимую забаву. Не с ними, а с нами, потому что с нами дошутиться нельзя. Тут нет предела совершенству. Это его и раздражает, и забавляет — по крайней мере пока.

Презрение спецслужб к народу общеизвестно: себя они считают высшей расой, поскольку ни разу еще не наткнулись на осмысленное сопротивление. Ведь власть всегда будет одобрять их, держаться за них — только в них она видит гарантию своей устойчивости. «Говенный замес», — пошутил Владимир Путин с Владимиром Соловьевым, по свидетельству последнего, говоря о состоянии народа. Так себе народишко. Плюй в глаза — все Божия роса.

Ничем, кроме как желанием покуражиться, нельзя объяснить вброс, осуществленный в ночь на субботу: Олега Сенцова вывозят из Салехарда, и возможно — в Киев! Подставили знаменитую журналистку и правозащитницу Викторию Ивлеву, которая и с «Собеседником» много работала. Все стали надеяться, молиться и «держать кулачки». Утром все это, понятно, дезавуировали. Вот зачем? А чтобы поглумиться над людьми, умеющими только надеяться. Навык сопротивления из них за многие века повыбили напрочь.

Отказываются выпустить из тюрьмы подростков, взятых по делу «Нового величия» — организации сопротивления, которую создали провокаторы из спецслужб (больше, видать, некому). 18-летняя Аня Павликова и 19-летняя Маша Дубовик, которые в тюрьме тяжело заболели, представляют серьезную общественную опасность. Как иначе объяснить их пребывание в «Матросской Тишине»? Истинная же причина — кураж. Все опять надеются, а их опять обламывают.

В самом деле, чем бы еще поразвлечься, когда сам себе уже отрезал все пути к другим радостям? И когда журналистки-правозащитницы, по совместительству матери, выйдут в среду, 15 августа, на «Марш матерей» на Пушкинскую, — отцов, кстати, они тоже пускают, — папаша Кураж наверняка будет куражиться над тем, что вышли три с половиной человека. Он уже убил уличную политику. И это ведь действительно смешно, когда в местах предполагаемых акций немедленно устраиваются спортивные праздники, а протестанты несут в руках плюшевых пони, потому что все остальное представляет угрозу! Плюшевые пони, впрочем, тоже представляют, вот посмотрите в среду.

Он куражится, да, — и это, кажется, единственное, в чем я его понимаю. Потому что ничего больше ему не осталось. Ни предложить сценарий развития, ни захватить новую сопредельную территорию, ни развлечь себя научным поиском — ничего этого он не может, а возможно, что и не мог никогда. Ему осталось глумиться. И если уж говорить совсем начистоту — это единственное, для чего мы с вами предоставляем поистине неограниченные возможности.

Дмитрий Быков, «Собеседник»