100 дней после Революции

Как Ереван стал «новыми Афинами».

Под судом окажется сама идеология колониальной модели нового российского империализма

17 августа, на 100-й день победы народного восстания, в Ереване прошел 100-тысячный митинг в поддержку премьера Никола Пашиняна.

Само понятие "100 дней", используемое ныне в политике для подведения предварительных итогов, появилось, вероятно, после феерического возвращения Бонапарта из ссылки на Эльбе во Францию, 1 марта 1815 года, вплоть до роковой битвы при Ватерлоо, 18 июня того же года. Вместе с 20-дневным триумфальным маршем изгнанного императора от Канн до Парижа этот период составляет как раз около 100 дней. Если отвлечься от магии цифр и сосредоточиться на исторических параллелях, то аналогии в данном случае кажутся рискованными — 100 дней закончились поражением Наполеона и реставрацией Бурбонов, хотя также недолговечной.

Каковы же итоги и контекст первых 100 дней армянской "бархатной революции"?

Во-первых, сломана клептократическая система государственного управления, при которой методом, смыслом и целью функционирования всех уровней власти была коррупция — от дорожной полиции и начальника ЖЭКа, от главы сельсовета и директора школы, от налогового инспектора и таможенника до министра и губернатора, премьера и президента. Мздоимство в Армении не то чтобы исчезло совсем — оно теперь перестало быть узаконенной формой жизнедеятельности общества, оно резко криминализировалось и маргинализировалось, вновь став постыдным и опасным занятием. Все, что для этого потребовалось — смена правящей элиты, остановившей бесперебойный механизм взяточничества и поборов снизу-вверх, по каналам "вертикали власти".

Разгерметизация этой системы сразу же опрокинула сложный баланс интересов криминальной политико-олигархической пирамиды, создаваемой почти четверть века. Как сказал Пашинян на митинге 17 августа, ему понадобилось около 40 минут, чтобы уничтожить многолетнюю монополию на ввоз и ценообразование таких продуктов первой необходимости, как мука, сахар, растительное масло. Первая же аудиторская проверка одного из когорты "неприкасаемых" олигархов сбросила стоимость этих товаров процентов на 15-20. Не обошлось без неминуемого "головокружения от успехов" — на первой встрече с лидерами Евросоюза в Брюсселе молодой армянский премьер запальчиво отказался от деликатного предложения европейцев о структурном кредитовании антикоррупционных реформ в Армении, заявив, что ему достаточно "потрясти" пару-тройку коррупционеров и из их карманов посыпятся суммы больше предлагаемой помощи.

Бравада бывшего оппозиционного журналиста не беспочвенна — в Армении по-прежнему все телевизионные рейтинги бьют спецвыпуски Следственного комитета и Службы национальной безопасности об очередных рейдах, обысках и конфискациях награбленных миллионов в особняках, офисах и тайниках бывших высших чиновников прежнего режима. В коллекции "скальпов" у Никола Пашиняна уже насчитываются три бывших премьер-министра, двое из которых им свергнуты, а один находится под следствием, и один экс-президент — второй глава Армянской республики Роберт Кочарян, обвиняемый в узурпации власти и попрании Конституции при подавлении митингов оппозиции 1 марта 2008 года, когда против народа использовалась армия и были убиты 10 человек. В этой болевой точке сошлись две нисходящие линии развития политико-экономической ситуации почти всего постсоветского пространства — коррупция и диктатура.

Кочарян — главный архитектор криминально-олигархической системы, созданной в Армении, оказался также главным надсмотрщиком политического прикрытия этой экономической модели. А настоящими хозяевами страны, гарантирующими неприкосновенность награбленной собственности и несменяемости механизма ее воспроизводства оказались в результате его десятилетнего правления российские спецслужбы и их торговые представительства: госкорпорации Газпром, Роснефть, РЖД, РАО ЕЭС, Аэрофлот, МТС и пр. Экономическая модель неоколонизации, опробованная на Армении в 2000-2008 гг. при активном пособничестве президента Кочаряна, стала матрицей для осуществления доктрины Путина по "восстановлению СССР", политическим воплощением которой была война с Грузией в августе того же 2008 года, через четыре месяца после силового подавления армянского восстания 1 марта, а затем и нападение на Украину в 2014 году.

Вот почему арест Кочаряна в августе этого года и начавшееся расследование трагедии десятилетней давности стало ''моментом истины" как для сторонников армянской революции, так и для ее противников. Кочарян до последнего времени оставался главным "смотрящим" Кремля по Армении. Именно его креатурами были несколько одиозных претендентов на власть в Ереване, призванных сменить Сержа Саргсяна, которому Путин не доверял по крайней мере с 2013 года, после сорванной Кремлем попытки подписания договора с ЕС о евроинтеграции Армении.

Как показал пример Украины, в то время Россия готова была на самые крайние меры для подавления восстаний в странах, подлежащих ее колонизации. Опытный аппаратчик, Саргсян и после этого ухитрялся усидеть на двух стульях и пресекать все поползновения на свою власть, однако апрельское обострение 2016 года на карабахском фронте лишило его последних опор и внутри страны, и за границей, разоружив перед новым наступлением оппозиции весной 2018 года.

Относительно нейтральная реакция Москвы на победу Никола Пашиняна объяснялась в какой-то мере успокаивающе-лоялистской риторикой лидера "бархатной революции", а главным образом уверенностью Кремля в сохранении контроля над любым развитием событий в Ереване. Все изменилось после ареста Кочаряна. На мой взгляд, дело не только в личных фобиях Владимира Путина по поводу казни Саддама Хуссейна, суда над Милошевичем или убийства Муамарра Кадаффи, как об этом часто говорят. Вряд ли это чем-то принципиально отличалось от смерти Муссолини или Чаушеску. Конец любой тирании всегда жалок и страшен. Неписанное табу на арест бывшего президента, разрушенное Николом Пашиняном, не только опасным образом приблизило неумолимый ход истории к стенам Кремля. Свержениями и убийствами властителей там никого не удивишь. Непозволительной роскошью, с точки зрения российских властей, стала идея суда над диктатором и диктатурой в Армении, сам процесс развенчания и идеологического демонтажа мифа о российском покровительстве и братстве. Юридические преступления Кочаряна неизбежно выводят на его политические злоупотребления, а те, в свою очередь, разоблачают их экономическую составляющую. В целом же под судом окажется сама идеология колониальной модели нового российского империализма, носителем и выразителем чего и является второй президент Армении Роберт Кочарян.

Я совершенно не уверен, что именно таковы были первоначальные намерения Никола Пашиняна. Однако политический инстинкт многолетнего оппозиционера, стечением счастливых обстоятельств взнесенного на вершину власти, диктует ему тактику самосохранения и стратегию защиты своего главного достижения — победившей революции. Но именно эта логика и приводит его неизбежно к противостоянию с главным принципом царящей на большей части постсоветского пространства тирании — неприкосновенности власти для изменений по воле народа. Кремлевская матрица готова терпеть любые дворцовые перевороты внутри правящих каст, но только не переход контроля над властью к обществу. Вот почему арест Кочаряна вызвал политическую бурю и открытую мобилизацию контрреволюционного большинства в парламенте, в немалой части прессы и в судебных структурах Армении для реванша. Нет ни малейших сомнений, кто и откуда управляет этими процессами. Об этом прямо сказал Пашинян на митинге: "... арестованные коррупционеры по пути в тюрьму звонят в Москву!"

После недели содержания под стражей решением апелляционного суда мера пресечения Кочаряну была изменена на подписку о невыезде с мотивацией о "неприкосновенности института президентства". Следственный комитет немедленно оспорил это решение, ссылаясь на статью Конституции о подсудности президента после истечения срока его правления. Судебный казус пока завис в атмосфере обострения внутриполитической борьбы и угрозы контрреволюции.

Именно в этих условиях и прошел митинг 17 августа, где количество собравшихся стало проверкой Пашиняна на мандат народного доверия. С этим проблем не возникло — люди в тот день съезжались в Ереван со всей Армении, из Карабаха, из России, Европы и даже из США. Белокожие ереванские красавицы стояли на площади Республики рядом с красношеими от солнца крестьянами, а калифорнийские программисты соседствовали с подмосковными гастарбайтерами, надеющимися вернуться в родные деревни при новой власти.

Главным же в "100-дневной" речи Пашиняна на митинге были не цифры конфискованных миллионов и проценты экономического роста, растасканные на цитаты журналистами, а необычно прозвучавший призыв к установлению в Армении прямой демократии, на манер античной греческой. Премьер-министр даже назвал Ереван "новыми Афинами", а площадь Республики сравнил с агорой. Это могло бы сойти за митинговый пафос, однако следующий тезис Пашиняна не оставил сомнений в серьезности его намерений — он заявил о необходимости введения "правосудия переходного периода" для выхода из конституционного тупика, где находится сейчас Армения с ее революционным правительством и контрреволюционным парламентом и судами. Скорее всего, Пашинян попытается созвать общенародный референдум для роспуска парламента, изменения некоторых статей Конституции и проведения внеочередных выборов. Это именно то, что советовали ему сделать еще в апреле-мае некоторые наблюдатели и сторонники, в том числе и автор этих строк, предостерегая об опасности двоевластия и попытки реванша. Субъективные или объективные причины помешали ему сделать это 100 дней назад — сейчас не суть важно. Важнее то, что Никол Пашинян в противостоянии внешнему и внутреннему давлению решил опираться не на услуги кремлевских посредников и политические компромиссы, а на поддержку народа. Примечательно, что, ссылаясь на древние Афины, он не упомянул ближайший по времени пример успешного внедрения прямой демократии — опыт исландской революции 2011 года, прямым народным референдумом вырвавшей остров из кабалы дефолта и приведшей потомков викингов к свободе и процветанию.

Первым на этот "план Пашиняна" отозвался Саакашвили, на следующий же день заявивший, что они с армянским лидером ''мыслят синхронно" и только передача власти народу позволит сломить сопротивление криминального олигархата и их политических покровителей. Сведений о реакции Кремля на момент написания этих строк не поступало. Впрочем, угадать ее нетрудно.

Тигран Хзмалян, kasparov.ru