Почему солдаты из Печей не сопротивлялись «дедам»

Только один из 30 солдат на процессе по делу Коржича заявил, что не мирился с дедовщиной.

«Радыё Свабода» собрала объяснения солдат, почему они никому вс жаловались.

Виталий Антонович. Рассказал, что сержанты его не раз били, заставляли отжиматься (в том числе ночью в противогазах), брали поборы за разрешение посетить магазин.

«Физически мне не было сложно отжиматься. 10-15 раз - это нетрудно. А вот морально - да. То, что они хотели довести до нас через отжиманий, можно было сказать словами.

Я не подсчитывал, что и в каких количествах приобретал сержантам. В возбуждении на меня уголовного дела за дачу взятки было отказано. Вероятно, из-за того, что я давал показания следствию в деле о смерти Коржича. Тогда (во время службы в Печах летом 2017 г. - Прим.) я не понимал, что это взятка. Не придавал этому такого значения.

Сила ударов, которые наносили нам сержанты, не была очень сильной. Ближе к слабой. Повреждений и боли не было, только моральное унижение на тот момент. Я не сообщал о неуставных отношениях руководству роты и части, не хотел быть "шестеркой". Мы не должны были выполнять преступные приказы по уставу. Но приказ отжиматься от пола после отбоя я таким не воспринимал, мы постоянно так отжимались в армии. Это считалось нормальным.

Во время допросов у следователя я боялся рассказать о всех нарушениях, не хотел для себя последствий. Боюсь ли я сейчас чего-то подобного? Трудно сказать».

Сергей Шилкo. Отказался давать взятку сержанту за поход в магазин, активно сопротивлялся его попыткам «пробить собаку».

«Однажды я с еще несколькими сослуживцами отказались отжиматься от пола. Наказание было назначено для всех, так как кто-то один в чем-то провинился. Я сказал, что не буду отжиматься. Тогда сержант Барановский сказал: «Не хотите по-хорошему, будем жить по уставу». И утром сообщил нам, что в туалет теперь можно ходить только дважды в сутки - утром и вечером.

Нас не пускали курить, не пускали в магазин. В туалет всем успеть было невозможно. Объясняли, что жить по уставу - это очень плохая идея. В основном об этом говорил сержант Вежевич. Руководство роты этот порядок поддерживало. Прапорщик Вирбал и лейтенант Суковенко знали про порядки, введенные сержантами.

Однажды сержант Вежевич увидел, что я сходил в магазин без его разрешения. Пришел, начал искать, что я купил там. Нашел вафли, пытался их забрать. Между нами возник конфликт, почти драка. После Вежевич рассказал обо всем Барановскому и Скуратовичу, они втроем вызвали меня к себе в отдельный кабинет и сказали, что дадут выговор. На следующий день прапорщик Вирбал перед построением объявил, что мне дают выговор. Я вышел из ряда, попытался его обжаловать. В ответ получил пять нарядов вне очереди».

Александр Александренко. На суде сообщил, что действия сержантов Вeжeвича, Скуратовича и Барановского не причиняли ему морального вреда.

«Отжимались. Днем так, ночью в противогазах. 10-15 раз, иногда больше. Иногда сержанты приказывали остановиться на полусогнутых руках, могли нас в таком состоянии подержать. Но я не считаю это какими-то неуставными отношениями. Кто-то допускал нарушения дисциплины, мы отжимались за это. Сержанты не наказывали нас просто так.

Сержант Вежевич всю роту поднимал, когда после отбоя были в казарме какие-то звуки. Отжимались 10-15 раз, после шли спать. Если кто-то не мог отжиматься, ему приказывали приседать. Приседать нужно было больше раз, чем отжиматься. Морального вреда я от этого не испытывал. Я относился ко всему этому равнодушно. Жаловаться никому не ходил. Ну а смысл ходить жаловаться?».

Денис Рудковский. Вместе с сержантом Вeжeвичам охранял палату Коржича в медицинской роте. Одним из последних видел его живым.

«Я ничего не делал, чтобы остановить неуставные отношения. Не знаю, почему. Согласно уставу мы должны сообщать обо всех таких фактах руководству роты либо части. Но никто этого не делал. Не могу объяснить, почему так происходило. Я просто служил дальше и все. В роме из-за всего этого (действий сержантов Вежевича, Барановского и Скуратовича. - РС) сложилась нездоровая атмосфера. Она сказывалась на всех солдатах. На Коржиче, думаю, тоже. После его смерти все изменилось. Служить стало намного спокойнее».

Никита Сахар. В июне 2017 года проходил курс молодого бойца под руководством сержанта Суковенко, пострадавшим по делу себя не считает.

«Мы находились в подчинении сержанта Вежевича чуть больше месяца, с конца мая 2017 года до начала июля. Случалось так, что он заставлял нас отжиматься после допущенных нами нарушений. Удары по ногам были, по голове. Лично я требования отжиматься оценивал нормально. После отбоя заставлять отжиматься ненормально, но я никаких физических страданий не испытывал. И морального унижения не испытывал. Хотя удары со стороны сержантов были, да».

Андрей Осипок. Предупредил сержанта Барановского, что будет жаловаться на его незаконные действия руководству роты, получил за это выговор.

«Сержанты заставляли отжиматься, "пробивали" нам в грудь, в плечи, по ногам. Как-то у меня нашли наушники под подушкой, заставили за это подпрыгивать и отжиматься. Дисциплинарных наказаний, предусмотренных уставом, нам за нарушения не давали. Только физические. Сержант мог несколько раз за день ударить, синяки были почти ежедневно. Был случай, когда меня били резиновой палкой за то, что одному из сержантов не понравился мой ответ на какой-то вопрос. В другой раз повалили на землю, надели наручники на несколько минут.

Я не обращался к командиру роты Павлу Суковенко потому, что тот и так все знал. Однажды попытался предупредить сержанта Барановского, что буду жаловаться на его действия. Барановский в ответ взял мое личное дело и записал туда выговор».

Эдуард Козека. Получил приказ отжаться 50 раз за попытку сходить в туалет после отбоя.

«Однажды после отбоя я встал сходить в туалет. За это сержант меня заставил отжиматься 50 раз. Я отжался, для меня это не было сложно. Моральных страданий во время отжиманий не испытывал. Я ничего не чувствовал. Конечно, сержант не имел права заставлять меня выполнять физические упражнения после отбоя. Это было нарушение устава. Но я нарушал распорядок, когда пошел в туалет после отбоя. Этого нельзя было делать».