Вашингтон — Анкара: литургия по стратегическому разводу

Турции следует взвесить свои реальные возможности.

Отношения между Вашингтоном и Анкарой серьезно ухудшились, аналог чему трудно отыскать в новейшей истории.

Формальной причиной противостояния стало нежелание выполнить ультиматум Белого дома о немедленном и безусловном освобождении евангелистского пастора Эндрю Брансона, обвиненного в причастности к организации Фетхуллаха Гюлена, которого турецкая власть считает организатором военного переворота в 2016 г., а также в связях с Рабочей партией Курдистана, — читай: в терроризме. Жесткому требованию предшествовала договоренность обменять американского пастора на удерживаемого израильтянами гражданина Турции, которая была достигнута между главами государств на полях июльского саммита НАТО в Брюсселе. Впрочем, то ли вследствие ошибочного понимания Трампом сути договоренности, то ли желая получить дополнительные дивиденды, турки настаивали на снятии обвинений с государственного банка Halkbank и помиловании одного из его топ-менеджеров, которого нью-йоркский суд признал виновным в миллиардных сделках, нарушивших санкционный режим против Ирана.

Если бы американцы применили давление или традиционный дипломатический инструментарий, но без предания делу широкой огласки, их гражданин уже бы наслаждался свободой, ведь турки всячески изъявляли желание договариваться. Тем более что параллельным сюжетом стали решения турецкой Фемиды об освобождении двух греческих военных, обвиненных в незаконном пересечении границы и шпионаже, а также турецкого гражданина — местного руководителя международной организации Amnesty International, которого обвиняли в причастности к организации Гюлена. Впрочем, взрывной темперамент Трампа наложился на его кратковременные внутриполитические интересы. Два года назад разные представители христианских конфессий отдали больше половины своих голосов за кандидата в президенты, использовавшего консервативные лозунги. Следовательно, накануне ноябрьских довыборов в Конгресс США глава Белого дома мобилизует свой евангелистский электорат, который радушно воспринял признание Иерусалима столицей государства Израиль, номинацию консервативного кандидата в Верховный суд, а теперь еще и такую мощную защиту собрата по вере. В пользу политически мотивированной справедливости свидетельствует и то, что в Турции под арестом находятся почти 20 человек с двойным — американским и турецким — гражданством, а также трое турецких граждан-сотрудников посольства США в Анкаре, о судьбе которых не особенно беспокоится лично Трамп. Справедливости ради следует отметить, что ими занимается временно поверенный в делах США в Турции (в течение года президент так и не назначил нового посла).

Кампания травли началась с заметки в Твиттере, в которой Трамп заявил, что не только ничего не будет платить за "освобождение невиновного человека — прекрасного христианского пастора", которого он просит "представлять страну как известного заложника-патриота", но и заставит сделать это Турцию. И действительно, евразийскому союзнику пришлось заплатить непропорционально высокую цену. Угроза удвоить предварительно введенные дискриминационные тарифы на сталь и алюминий (до 20 и 50%, соответственно) и другие санкции существенным образом обесценили турецкую лиру, обеспечив ей лидерство в антирейтинге самых недооцененных валют (-66,43%) по индексу паритета покупательной способности "БигМак" журнала The Economist. Обвал валюты вызвал уменьшение рыночной капитализации страны до 118,5 млрд долл., — это самый низкий показатель за последние почти 10 лет. В придачу к этому, Минюст США включил министров внутренних дел и юстиции Турции в санкционный список, сделав невозможным их въезд на территорию США, заморозив их активы и запретив каким-либо учреждениям и компаниям с ними сотрудничать.

Анкара ответила симметричным списком нежелательных лиц, объявила о введении тарифов на авто (120%) и алкоголь (140%), а также пригрозила бойкотом бытовой электроники американского производства. Конфронтация с США привела к интересному побочному эффекту — сближению с позициями Берлина и Парижа, отношения с которыми в последнее время были довольно прохладными. Но не телефонные уверения в готовности предоставить экономическую помощь и советы восстановить программы МВФ, а новость о намерениях Катара инвестировать в Турцию 15 млрд долл. содействовали укреплению лиры на 6%. Впрочем, среднесрочные прогнозы развития экономики остаются неутешительными.

Как это ни удивительно, но с внутриполитической точки зрения противостояние с Вашингтоном Эрдогану тактически выгодно. Его электорату подбросили аргумент, которого до сих пор не хватало для стройности теории причастности "внешних врагов" ко всем неприятностям Турции. Следовательно, виноваты американцы, а не просчеты вождей, политически мотивированные решения в экономике, непотизм, коррупция и свертывание и так неширокого пространства экономических и политических свобод. Такой рецепт успешно работает в путинской России. Так почему же он не должен сработать во все более авторитарной Турции?

Шестнадцать лет назад, когда Реджеп Тайип Эрдоган и возглавляемая им АКП пришли к власти, все казалось иным. Европейская перспектива была указателем модернизации страны и осуществления реформ, что дало заметные экономические результаты. За 10 лет экономика увеличилась в 3,6 раза, уровень роста ВВП достигал 11,1%. И со временем эйфория от экономических успехов и уверенность в собственных силах позволили начать демонтаж политической конструкции, спроектированной Ататюрком. Важными этапами этого процесса стали расширение конституционных полномочий главы государства, а также масштабная зачистка Вооруженных сил и спецслужб, государственного аппарата, судебной ветви власти, средств массовой информации и неправительственных организаций после неудачной попытки военного переворота два года назад. За это время свыше 130 тыс. человек были смещены со своих должностей, а около 77 тыс. отбывают наказание "за мятеж" в тюрьме или ожидают судебного приговора. Эти шаги нанесли мощный удар по и так ослабленным государственным учреждениям, полностью открыв их политическим влияниям и концентрации власти в руках немногих.

Эрдоганономика базируется на широкомасштабных инфраструктурных проектах и кредитном стимулировании потребления и краткосрочных инвестиций. Первое, вопреки определенному позитиву от появления новых автомагистралей, аэропортов и других элементов инфраструктуры, часто или экономически необосновано, или реализовано не без коррупционной составляющей. Так, словно не потратив на строительство отдельных объектов ни лиры, государство миллионами компенсирует "избранным" концессионерам проектную недозагруженность, которая в дальней перспективе в разы превышает стоимость новостроек.

Количество государственных контрактов, распределяемых чиновниками, а не на прозрачных тендерах, неустанно растет и уже достигло 44%. Второе позволило улучшить жизнь широким слоям населения, особенно электоральной нише АКП, расширив их возможности потребления. Впрочем, искусственно заниженные учетные ставки вызывают нарастание инфляционных процессов (почти 16%), рост дефицита платежного баланса, увеличение долговых обязательств (самый высокий показатель валютных обязательств среди развивающихся стран), маленькую привлекательность инвестирования в высокотехнологические отрасли, создающие высокую добавленную стоимость. За 14 лет правления Эрдогана процент высокотехнологических товаров в экспорте промышленной продукции колебался около 2% (для сравнения, в 2015 г. этот показатель составлял для Украины 7,2%, а для стран Европы и Азии со средним благосостоянием — 17,1%). Согласно исследованию конкурентоспособности Всемирного экономического форума, Турция опустилась в рейтинге вниз на шесть позиций и заняла 51-е место. Это стало следствием деградации почти всех факторов, определяющих конкурентоспособность, но больше всего — в категориях: сила институтов, инновации и сложность бизнес-моделей. Уже не первый год экономисты предупреждали, что Турция попала в ловушку среднего дохода, т.е. использовав имеющиеся преимущества, экономика достигла определенного дохода, застряв на этом уровне. Три года подряд лира неустанно обесценивается темпами, выраженными двузначными цифрами, а экономисты предупреждают, что время стремительного роста экономики подходит к концу. Следовательно, мы наблюдаем кризис политико-экономической модели, который выявило, а не вызвало противостояние с США. Сближение со своими авторитарными соседями является, в лучшем случае, временным обезболивающим средством, а не лекарством от болезни. Они имеют необходимые ресурсы для развития турецкой экономики, но Запад владеет как технологическим преимуществом, так и эффективными политико-экономическими моделями и практиками, необходимыми для обеспечения устойчивости развития.

Понимая это, Турецко-Американский бизнес-совет обратился к главам государств с призывом урегулировать кризис дипломатически, ведь обе страны "намного лучше будут защищать свои интересы, укрепляя их связь с НАТО и ЕС", а "тесные контакты Турции с Россией и Китаем не являются альтернативой ее отношениям с США, НАТО или ЕС, а скорее дополняют и усиливают их, если укреплять существующие альянсы". За 16 лет двусторонний товарооборот утроился и в прошлом году достиг 19,1 млрд долл. Соединенные Штаты заняли 4-е место среди самых крупных экспортеров в Турцию и 5-е место — среди самых крупных рынков для турецких товаров. Турция находится в третьем десятке торговых партнеров США.

Если для Турции Соединенные Штаты прежде всего критически важны с точек зрения экономической и безопасности, то геостратегические интересы Вашингтона преобладают над любыми другими. Еще со времен холодной войны, благодаря стратегическому географическому расположению, контролю над выходом из Черного в Средиземное море, а также вторым после США по численности вооруженным силам в альянсе, Турция была важным союзником в регионе. Незаменимой стала она и в войне против терроризма на Ближнем Востоке. В пик кампании против ИГИЛ американские ВВС, базирующиеся на авиабазе Инчирлик, сбрасывали на террористов в среднем 180 бомб в сутки. Не следует забывать, что там размещается и американское тактическое ядерное оружие.

Вместе с тем внутриполитическая динамика последних лет, вызовы безопасности и угрозы существенным образом изменили восприятие турецким политическим классом якобы естественно стратегического партнерства. Анкаре кажется, что Вашингтон пренебрегает ее интересами безопасности, поскольку поддерживает сирийских курдов, против которых большей частью направлена операция турецких вооруженных сил "Щит Евфрата". Связи сирийских Отрядов народной обороны с Рабочей партией Курдистана, которую турецкая власть признала террористической, — проблема настоящего, а вот возможное объединение курдских анклавов в автономию около границы может значительно усилить центробежные тенденции, ведь в Турции живет до 15 млн курдов.

Несмотря на осуждение нынешней администрацией попытки военного переворота 15 июля 2016 г., осадок от промедления с этим со стороны предыдущего президента остался. Переданные турками кипы документов американские судьи считают недостаточно основательными, чтобы доказать причастность к перевороту бывшего соратника Эрдогана, а ныне главного врага — Фетхуллаха Гюлена. Не удалось добиться его экстрадиции через лоббистские услуги Майкла Флинна, который непродолжительное время было советником президента Трампа по вопросам национальной безопасности. Не удалось и обменять Гюлена по формуле "священник на священника" (т.е. на пастора Брансона), на что достаточно прозрачно намекали официальные факторы.

В феврале с.г. для решения нагроможденных проблем Анкару посетили государственный секретарь, министр обороны и советник по вопросам национальной безопасности. Были созданы соответствующие рабочие группы по направлениям. По некоторым вопросам уже обозначился прогресс, в частности американцы в целом согласились сдерживать курдов от стратегически важного северо-сирийского города Манбидж около Евфрата, но до реализации этого деликатного дела пока что не дошло. Прокуратура США сняла обвинение против 11 из 15 личных охранников Эрдогана, грубо побивших участников акции протеста против политики Турции относительно курдов и армян (акция состоялась во время его визита в Вашингтон в мае прошлого года).

Учитывая желание турок получить доступ к технологиям, им было предложено приобрести систему противоракетной обороны Patriot. Намерения купить российские зенитно-ракетные комплексы С-400 не только ставят под угрозу систему ПВО НАТО, но и делают уязвимыми новейшие американские многофункциональные истребители-бомбардировщики пятого поколения F-35. В связи с этим конгрессмены ввели в принятый недавно оборонный бюджет США на 2019 г. положение, фактически заблокировавшее передачу Турции 100 таких машин по контракту стоимостью 10 млрд долл. Сейчас турецкие военные могут использовать первые переданные самолеты исключительно для обучения на базе американских ВВС в Аризоне. Если все же российское предложение окажется более привлекательным, то вступит в действие Закон о противодействии противникам Америки через санкции.

Хотя туркам и не нравится присутствие стражей исламской революции в Сирии, но зависимость от иранских энергоносителей (в прошлом году 40% импорта нефти и 6% газа) сдерживает их от присоединения к нововведенным Вашингтоном санкциям. Это является проблемой, ведь Белый дом пытается аккумулировать давление на режим аятолл со стороны своих партнеров. Будут оставаться расхождения и в вопросе признания Иерусалима столицей Израиля, и в израильском урегулировании.

Выступая на Десятой конференции руководителей дипломатических учреждений, министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу упрекнул США, что "они не знают, не видят, кто их настоящий друг". Его слова можно было бы воспринять как искренние, если бы на этом сугубо внутреннем мероприятии не находился необычайный почетный гость — глава путинской дипломатии Сергей Лавров, приехавший не только готовиться к инициированной турецкой стороной встрече четверки (Турции, РФ, Германии и Франции) по вопросу сирийского урегулирования...

Список взаимных претензий сторон за последние несколько лет набрался довольно весомый. Некоторые голоса в Вашингтоне призывают признать новую реальность и переоценить союзнические отношения с Анкарой, поскольку слишком часто ее кеменче диссонирует с западным оркестром в целом и американской партией в частности. В то же время потери от развода для Турции преобладают над возможными приобретениями, поэтому Анкаре следует взвесить свои реальные возможности для сольной партии и оценить потери от перехода к дуэту, трио или группе с любой другой конфигурацией.

Александр Хара, «Зеркало недели»