«Одни говорили, что это сделал сержант, другие — что Коржич это сделал сам»

Что стало известно в 12-й день суда делу Коржича.

Минский областной суд продолжает рассматривать дело Александра Коржича, который погиб в военной части под Борисовом. Напомним, на скамье подсудимых трое военнослужащих — непосредственные командиры из роты, где служил погибший. Потерпевшими признаны несколько десятков солдат, а также родные погибшего. Сегодня продолжается допрос солдат, сообщает onliner.by.

Сегодня в суде Московского района продолжается допрос потерпевших по делу Александра Коржича. В зале заметно меньше присутствующих — здесь сидит девять военнослужащих, которые еще должны давать показания.

Адвокаты перед началом судебного заседания долго говорят с подсудимыми. Напомним, их трое: Евгений Барановский, Егор Скуратович и Антон Вяжевич. Старшему из них — 23 года. Подсудимые обвиняются в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1, 2 ст. 430 и ч. 3 ст. 455 УК. Один из них также обвиняется по ч. 1 ст. 205 УК.

Допрашивают потерпевшего Козубовского Владислава, уроженца Казахстана. У парня среднее специальное образование.

— Я знал, что такой военнослужащий проходит службу, и знал его в лицо. Но мы не общались.

За время службы я знал, что можно было выкупить мобильный телефон. За то, чтобы сходить в магазин, нужно было отпрашиваться у сержанта. За это сержанты что-то у тебя просили или требовали — нужен был взнос. Иногда видел, как отбивают кантик. За время службы видел, как сержанты брали у других военнослужащих мобильные телефоны. Видел, как сержанты уходили в самоволоку. Но все факты я вспомнить не могу — прошло время.

У меня был мобильный телефон во время службы, который соответствовал уставу. Но потом мама привезла мне неуставной мобильный телефон. Я показал сержанту Вяжевичу мобильный телефон и сказал, что буду им пользоваться. Я знал стоимость пользования мобильным телефоном — 40 за сенсорный, 20 за кнопочный, 25 за кнопочный с выходом в интернет. Но стоимость снижалась за время службы. Отдал сержанту 5 рублей, сказал, что потом отдам остальное. Но потом у Вяжевича не оказалось мобильного телефона, и он забрал мой в самовольную отлучку. Когда вернулся, сказал, что мобильный телефон остался там. Я неоднократно спрашивал, где мой телефон. Он отвечал: «Скоро, скоро. Девушка приедет и привезет». Я понял, что мой телефон у его девушки. Она приезжала неоднократно, но не привозила его. Он спрашивал, не хочу ли я продать телефон, так как аппарат понравился девушке. Я озвучил сумму - 230 рублей. Они посоветовались и передумали его покупать.

После того как случилось с Коржичем, меня завели в бытовку, там были два человека. Меня попросили ввести пароль от своего телефона. Я ввел и ушел спать. Дальнейшую судьбу своего телефона я не знаю. После того как Вяжевича задержали, меня волновало, что случилось с моим телефоном.

Наш командир взвода бóльшую часть нашего курсового обучения был в отпуске или командировке — мы его практически не видели. Поэтому бóльшую часть времени с нами были наши сержанты. Прежде чем уйти в магазин, мы шли отпрашиваться к своему непосредственному начальнику. Говорили, что хотим в магазин, он спрашивал количество людей и потом иногда устно, а иногда на листе бумаги писал, что ему нужно. При этом личные деньги на это не давал. Точное количество случаев я не скажу. Например, однажды в субботу втроем подошли к Вяжевичу и попросили сходить в магазин — купить кофе и сигареты. Он написал на листике продукты: «Роллтон», кофе, вафли. Мы отдавали ему в руки продукты либо укладывали в тумбочку. Таких случаев было примерно от 10 до 15 за все время службы. Помню, покупал два эклера, вафли. В большинстве случаев мы ходили группами — тогда затрат было меньше.

Каждый раз все проходило по-разному. Иногда шли с занятий, Вяжевич спрашивал, кто хочет идти в магазин, считал желающих и называл продукты, которые ему нужны. Иногда люди ходили по отдельности — они знали, что с одного человека много не потребуют. Стандартный набор — это «Роллтон», кофе, майонез, «Кириешки», вафли, сигареты. Если шли группой, могли купить полный набор. Сумма, которую я тратил, зависела от количества человек: если были вдвоем, то покупали вафли за 1,5 рубля. Лично для меня это было сильно затратно: сначала зарплата у нас была 8,9 рубля, потом ее подняли до 10 рублей. Я тратил в месяц примерно рублей 20—25, из этой суммы примерно 10 рублей уходило на продукты Вяжевичу. Это была для меня значительная сумма.

Было пару случаев на утреннем осмотре — пробивался кантик. На данный момент я могу вспомнить два таких случая: удары ладонью в область шеи. Точную силу удара я сказать не могу — били не меня. Я не помню, наносились ли удары мне.

Были случаи, когда Вяжевич командовал отжиматься после отбоя. Один такой случай был после отбоя, потому что в расположении было шумно и на команды сержантов никто не реагировал. Таких случаев примерно было 15. Я расценивал это как нарушение правил. Также Вяжевич заставлял заправлять и расправлять его кровать — таких случаев было около двадцати. Устав гласит, что приказы командира не обсуждаются, но этот приказ я считал незаконным. Мне было неприятно, мы должны были мыться и готовиться ко сну. Некоторые военнослужащие не выучили правила безопасности при стрельбе. Тогда Вяжевич сел на лавочку курить, а мы хором рассказывали ему правила безопасности.

Мне пришла посылка — я не помню конкретно, что там было. Когда я вскрыл посылку, Вяжевич изъял у меня половину сала. Я отложил половину в отдельный пакетик — одна часть была для Вяжевича, вторая для меня.

В одну из ночей у Вяжевича было хорошее настроение. Он ходил между кроватей, снимал все на камеру, будил солдат, мог запустить в кого-то пятилитровой бутылкой. Однажды Вяжевич был в нетрезвом состоянии. Утром он был нетрезв, рассказывал про свою службу и сказал, что, если кому-то надо, он может организовать девушку легкого поведения.

Когда с Коржичем все случилось, между Вяжевичем и Барановским состоялся разговор. От Вяжевича Барановскому поступила фраза: «Это ты его довел до самоубийства». Барановский ответил: «Нет, это ты его довел, ты больше над ним издевался». Я не помню, участвовал ли кто-нибудь еще в этом разговоре.

Как-то я слышал, что Коржич лежал в медроте и его ни с того ни с сего перевели в изолятор. Но правда ли это, я сказать не могу. Я знаю, что его охранял в медроте Вяжевич, Барановский.

Точные факты причины трагедии я не знаю. Ходили разные слухи: одни говорили, что это сделал сержант, другие — что Коржич это сделал сам.

Напомним, 3 октября прошлого года в подвале одного из строений на территории «учебки» в Печах было найдено тело солдата-срочника Александра Коржича. Согласно предварительным данным, причиной смерти явилась механическая асфиксия от сдавливания органов шеи петлей от ремня при повешении. Полковник Константин Чернецкий был освобожден от должности начальника 72-го гвардейского объединенного учебного центра подготовки прапорщиков и младших специалистов Вооруженных сил. По результатам проводимой военным ведомством проверки за непринятие исчерпывающих мер по поддержанию строгого уставного порядка министром обороны принято решение об отстранении от должностей командира и ряда должностных лиц командования воинской части, в которой проходил службу рядовой Александр Коржич, а также тех, кому военнослужащий был непосредственно подчинен по службе. По факту гибели солдата в Печах было возбуждено 13 уголовных дел, Следственный комитет сообщал о десяти военнослужащих, которым было предъявлено обвинение.