И для рубля, и для граждан России перспективы печальные

Что может предпринять Кремль?

После введения новых санкций США против России курс рубля показал очередное падение. Насколько это критично сейчас для РФ и чего ожидать дальше? Что может предпринять правительство России, чтобы изменить ситуацию. Пойдет ли оно на какие-то уступки для снятия санкций или и дальше будет упорствовать? — Ред.

Россия не обеспечивает себя в достаточной мере даже продуктами питания, я уж не говорю о технологических и связанных с промышленностью товарах. Импорт продуктов питания составляет около 80%. Повышение курса доллара будет означать повышение цен на товары в магазинах и соответственно снижение покупательной способности граждан России.

Мы тут провели анализ – перед войной с Украиной курс доллара составлял 30-31 рубль за доллар, а пенсия средняя по стране была 11 тысяч руб., т.е. это 320 долларов. А теперь пенсия вроде повысилась – 12 тысяч, но курс уже 69, подбирается к 70-ти рублям за доллар. И пенсия, если считать по продуктам питания, на треть уменьшилась. Т.е. существенно снизилась покупательная способность.

Ограничения в приобретении товаров, прекращение инвестиций в чувствительные для экономики России сферы, уход капитала будет означать дальнейшее падение курса рубля.

И это значит, что к ноябрю он может достигнуть 100 рублей за доллар, или больше — 200. И в финале произойдет отрыв рубля от доллара, и очень вероятно начнется инфляция, потому что главный источник поступления денег в бюджет — это налоги от бизнеса. Бизнес тоже сокращается, малый бизнес сокращается.

Очень вероятно, что планируемое увеличение экспорта газа и нефти не произойдет. «Северный поток» уже фактически похоронен. И это будет означать, что правительство вынуждено будет проводить к ноябрю большую эмиссию, а это дополнительный фактор падения стоимости рубля.

Такие очень печальные, неприятные перспективы для рубля и для граждан России, конечно.

Что может предпринять правительство России?

Тут два вопроса. Что должно предпринять правительство и что оно действительно будет предпринимать. Что должно — это Дональд Трамп очень четко сформулировал Путину в одном из своих твитов — Украина и Сирия. Но уверенности в том, что правительство сейчас понимает степень опасности ситуации нет, тем более что они в общем живут чуть-чуть в другом мире. Хотя эти санкции коснутся в том числе и людей, которые оперируют не уровнем пенсий, а инвестиционным капиталом. Санкции безусловно затронут интересы крупного российского капитала, олигархов и членов правительства.

Но такое впечатление, что сегодня этот источник принятия решения сосредоточен в руках Путина — человека не очень здорового, человека, который по всем соображениям собирается сопротивляться этому естественному процессу. Он пытается договориться с Меркель. Он пытается каким-то образом ослабить или расколоть западное сообщество, но это уже сделать невозможно, потому что санкции приняли форму закона, а закон распространяется на бизнес. А никакого прямого отношения к бизнесу ни Бундестаг, ни канцлер не имеют. Основной бизнес контролируется Соединенными Штатами. И похоже, что европейский бизнес не будет по каким-то упертым принципиальным соображениям идти на конфликт с американцами, которые, собственно говоря, регулируют весь этот процесс. Выбирая между рынком Соединенных Штатов и рынком России понятно, что любые предприниматели сделают все возможное, чтобы сохранить рынок США.

Я не уверен, что российское правительство будет упорствовать. Там иногда неожиданно проявляется благоразумие в самые неожиданные моменты, особенно если это благоразумие подкреплено американскими ракетами.

Но тут тоже две стратегии. Продолжать эту упертую стратегию непризнания санкций, и это будет ухудшать ситуацию в дальнейшем. И начать переговоры, что более разумно, более рационально. Возможно и начать думать об освобождении Крыма, о начале переговоров с Украиной о возврате Крыма, о форме возврата. Очень надеюсь, что Украина не будет вступать переговоры о проведении там еще одного референдума, а вступит в переговоры по освобождению Крыма безусловно.

Константин Боровой, «Обозреватель»