«У Владимира Владимировича может случиться шок или инсульт»

Путин боится подрастающего поколения.

Активистку движения “Протестный Кузбасс” Милу Земцову задержали в центре Кемерова. 17-летнюю оппозиционерку некие люди в гражданском вывели из кафе “Подорожник”, посадили в машину и увезли в отделение полиции. Произошло это 27 августа, в день приезда Владимира Путина в Кемерово. После допроса Милу Земцову отправили в социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних, затем – в санаторий. Утром ей удалось сбежать. В интервью Радио Свобода активистка рассказала, чем заслужила такое внимание со стороны силовых структур.

– Я считаю, что меня просто похитили, – говорит Мила Земцова. – Я приехала в Кемерово из Новосибирска, чтобы встретиться с другом и поехать в Новокузнецк. Я зашла в кафе “Подорожник”, которое находится около администрации Кемеровской области, чтобы отдохнуть и зарядить телефон. Я спокойно сидела и пила кофе. Вдруг увидела, что сотрудники полиции бегают вокруг кафе и фотографируют меня через стекло. Решила их игнорировать. Затем в кафе ввалились люди в гражданском, потребовали, чтобы я показала документы. А я попросила их представиться. Следом зашел полицейский в форме и снова потребовал документы. Он сказал, что поступила заявка на девочку с красными волосами. Я ему ответила: “Что значит заявка? Вы понимаете, как странно это звучит от полицейского!” Полицейский ничего не ответил и ушел. Чуть позже в кафе зашли четыре человека в гражданском, схватили меня и потащили из кафе. Запихали в машину и увезли в участок полиции Кемерова. Пока мы ехали в полицию, люди в гражданском угрожали выкинуть мой телефон. Они обещали, что я никогда больше не вернусь в Новокузнецк.

В полиции меня засунули в кабинет сотрудницы отдела по делам несовершеннолетних. “Пэдээнщина” на меня все время кричала. Ее интересовало, сколько мне заплатили. Я ответила, что за кофе в кафе обычно платишь сам. На все вопросы о политике я повторяла, что меня украли прямо в центре города. А людей с любыми политическими взглядами красть нельзя. Женщина орала, мол, я приехала в Кемерово, чтобы встать в пикет против делегации. Она о Путине так. Видимо, он в сознании полиции – Тот-Кого-Нельзя-Называть.

Вскоре позвонили ребята из штаба Навального и сказали, что ко мне едет юрист. Мама в этот момент была в отпуске на Алтае. Она оформила доверенность на юриста. Полицейские не знали, что со мной дальше делать, и, видимо, на всякий случай доставили меня в приют “Маленький принц”. Я не хотела заходить внутрь и осталась стоять на улице. Так я провела часов шесть. Стемнело, похолодало. Мне стало плохо, кружилась голова. Друзья, которые ждали за воротами, вызвали скорую. Меня увезли в санаторий “Журавлик”. Сотрудники санатория не поняли, почему меня к ним доставили. Полиция никому ничего не соизволила объяснить. В конце концов меня завели в палату с какими-то спящими детьми. Я там от стресса начала хныкать, разбудила детей. Утром мне предложили обследоваться, постоянно мерили давление. За мной приехал друг, и я уехала домой.

– Вы поняли, что это было?

– В этот день в Кемерово приехал Вова Путин. Ну и что? Я не планировала проводить митинги, вставать в пикет или кричать Путину, что он вор. Я просто ждала друга и пила кофе. Настолько наш царек боится народа, что происходит такая фигня. Полиция хотела защитить от меня своего господина. А вдруг Путин зайдет в “Подорожник”? А там я с красными волосами. И у меня значки и браслеты Навального. Это же значит, что не все жители Кемерова поддерживают Путина. У Владимира Владимировича может случиться шок или инсульт.

– Вы поддерживаете Навального?

– Я и до Навального знала, что в нашей стране у власти жулики. Мой отец работал на шахте и получал копейки за тяжелый и опасный труд. Папа вкалывал на износ, гробил свое здоровье, а мы с трудом сводили концы с концами. Я смотрела вокруг и понимала: так везде. И искала ответ на вопрос, почему в стране с большими ресурсами и работающим населением – нищета. Когда я пыталась делиться своими догадками, что в стране не все в порядке, со взрослыми, мне отвечали: “Не вбивай себе ерунду в голову. Иди лучше посмотри телевизор”. В штабе Навального я нашла людей, у которых есть глаза и уши. Я поняла, что я не одна, и осталась там. Когда после выборов штаб Навального в Новокузнецке закрылся, мы создали “Протестный Кузбасс”, потому что команда осталась. До прекрасной России будущего еще далеко, и мы работаем дальше.

– У вас раньше были проблемы с полицией?

– В июле меня задержали после того, как на мосту через реку мы вывесили растяжку с фразой “Путин вор”. Полицейский требовал, чтобы я призналась в содеянном. Я не скрываю, что повесила растяжку. Но какого черта я должна отвечать на их вопросы! Полицейскому я сказала, что беру 51-ю статью Конституции. Тогда он ударил меня ладонью по голове и рукам несколько раз. Здоровый мужчина лет 45. Еще он принес ножницы из соседнего кабинета и сказал: “Давай тебе клок волос посреди башки отрежем. Интересно будет посмотреть, что получится”. Я прошла медицинское освидетельствование после нападения в полиции. Врач диагностировал ушиб мягких тканей головы. Я написала заявление на полицейского в СК. Недавно получила ответ, что состава преступления не нашли.

– В декабре прошлого года выложили аудиозапись, на которой замдиректора Кузнецкого техникума сервиса и дизайна Людмила Колпаченко просила вас не идти на встречу с Алексеем Навальным, потому что она боится за свое рабочее место. Вы продолжаете учиться в этом техникуме?

Мила Земцова, активистка движения "Протестный Кузбасс"

– После этого разговора день встречи с Навальным в техникуме объявили учебным. Хотя мы не учились по субботам. По техникуму поползли слухи, что меня отчислят, если я оставлю без внимания просьбу замдиректора. Но я на встречу все равно пошла, потому что считаю себя свободным человеком. В конце учебного года оказалось, что у меня в сессии семь неаттестаций. Директор техникума сказала, что теперь у меня два варианта: идти работать в “вашу организацию”, то есть в штаб Навального. Или поступить в этот же техникум опять на первый курс. Они все думают, что мы в штабе работаем за огромные деньги. Штаб Навального один раз оплатил мне проезд до здания суда. Я обычная, бедная студентка, жила в общежитии. На первый курс меня не приняли. Тогда я и мой друг Лев Гяммер подали заявление в Новокузнецкий торгово-экономический техникум. Мы уже подписали контракты. У меня есть экземпляр на руках. Но после моего задержания 27 августа маме позвонила сотрудница техникума и сказала, что нас не берут, якобы потому что два других студента написали заявление о приеме на учебу раньше, чем мы.

– Директор техникума не сообщила нам свою версию произошедшего. Почему вы думаете, что вас из Кузнецкого техникума сервиса и дизайна отчислили из-за политики?

– Студенты, которые совсем не появлялись на парах, остались учиться. А я посещала занятия, сдавала работы и каким-то образом получила семь неаттестаций.

– Что вы планируете делать дальше?

– В любом случае буду продолжать участвовать в протестах. 9 сентября мы организовываем митинг против пенсионной реформы.

Врачебная справка, данная Миле Земцовой после нападения в полиции в июле 2018 года

– У вас нет ощущения, что взрослые люди вас используют в политических целях?

– Дело не в Навальном. Мы с ним просто совпадаем во мнениях. Я не за Навального выхожу на улицы. А за мою маму, друзей, за пенсионеров, которые не могут выжить на 10 тысяч рублей в месяц, за маленькую дочку моих знакомых, у которой нет будущего в России, если все останется так как есть. За всех людей, которые хотят жить нормально в России. И у нас должен быть такой шанс. Мы заслужили право на достойную страну. Но никто нам это право просто так не даст.

– Может, лучше подумать о себе, эмигрировать, например?

– Я могу уйти из протестного движения. Но куда мне деться от этого вездесущего российского телевизора, который лжет? Я не смогу не реагировать на новости в интернете о том, что кого-то бессовестно задержали, несправедливо посадили. Конечно, я думаю об эмиграции. Но, если я уеду, кто останется? Пока еще не конец. Возможно, я дойду до отчаяния и сбегу из России. Но не сейчас, потому что я не одна. Я чувствую поддержку людей. Знаете, некоторые полицейские нас благодарят за то, что мы делаем.

– Но чаще вас бьют, унижают и сажают.

– Поведение полиции еще больше мотивирует. Меня же весь этот год прессуют только за слова о том, что мне не нравится власть! Это возмущает до глубины души и подтверждает, что страну нужно менять. Окончательно мне все стало понятно с Россией 18 марта. Этот день показал всю суть царька и системы. Я была наблюдателем и принимала звонки от других наблюдателей, которые находили нарушения на выборах. Я поняла, что институт выборов разрушен. Я видела глаза теток, вбрасывающих бюллетени. Тетки могли бы этого не делать, но им было страшно. А я не хочу, чтобы страх окончательно поработил мою страну.

Договор на оказание образовательных услуг

– Вы почему не боитесь?

– Такой меня мама родила и об этом не жалеет.

– Мама вас поддерживает?

– Сначала она тоже спрашивала: а ты не думаешь, что тебя используют? Мы много разговаривали. И мама пришла к выводу, что я все делаю правильно. Мама была на митингах и встрече с Навальным. Так что у меня очень крутая мама. Она даже хочет выйти на пикет, но пока не решается.