Сержанты из Печей: То, что забирали у солдат - отдавали командованию

В суде допросили обвиняемых по делу Коржича.

В Минске продолжаются судебные заседания по уголовному делу о гибели 21-летнего солдата-срочника Александра Коржича в учебном центре в Печах, передает «Еврорадио».

Обвинение предъявлено трем сержантом: Евгению Барановскому, Егору Скуратовичу и Антону Вяжевичу. В первый день процесса они отказались давать показания, так как хотели послушать потерпевших и свидетелей. Сейчас допрошены практически все, поэтому сегодня суд приступает к допросу сержантов.

Первым из обвиняемых допрашивают сержанта Евгения Барановского.

Гособвинитель Юрий Шерснeв просит Барановского рассказать о том, когда и куда его призвали на срочную военную службу.

— Призвали 17 мая 2016 года в Печи в часть №22360. Потом был призван в часть №43064. Проходил обучение на наводчика оружия танка. Затем, в ноябре, остался там постоянно. Получил звание младшего сержанта и стал командиром отделения.

В мае получил звание сержанта, тоже был командиром отделения, — рассказывает обвиняемый.

Он говорит с паузами, задумываясь, как будто перебирая в голове воспоминания.

— В мой состав отделения входил Аскерко... Я уже не помню.

Затем он зачитывает фамилии с листа. В его отделение входил и погибший Александр Коржич. Всего под руководством Барановского было 11 человек. Обвиняемый перечисляет должностных лиц 3 роты 3 школы, в которой служил.

Со слов гособвинителя узнаeм, что звание сержанта Барановскогому было присвоено в апреле 2017 года.

— Чем вы отличились, чем вы заслужили звание? — спрашивает прокурор.

— Срок подходил.

— То есть вы полагаете, что вам дали звание просто так?

— Просто подходил срок для получения звания, больше пояснить не могу.

Прокурор вновь задаёт вопрос, адвокат Барановского возражает. Между сторонами возникает перепалка.

— Сторона защиты не понимает элементарных принципов прохождения воинской службы, — возмущается гособвинитель Юрий Шерснёв, когда в спор вмешивается судья.

— Обвиняемый, то есть вы считаете, что получили звание, потому что подходил срок для повышения? — спрашивает высокий суд.

— Да, — отвечает Барановский.

Сегодняшнее заседание — самое напряжённое за всё время, которое суд рассматривает "дело Коржича".

Прокурор выясняет у обвиняемого "технические" моменты прохождения воинской службы и его обязанности как сержанта и командира отделения. Кажется, что гособвинитель решил проверить Барановского на знание устава.

— При назначении на должность, какие характеристики вам дали?

— Я этих характеристик никогда не видел, я не знаю.

— Известно ли вам положения законодательства о том, что военнослужащим запрещено принимать имущество, получать другую выгоду?

—Нет, я этого не знал.

— Офицеры проводили с вами занятия?

— Проводили, но я на этих занятиях был раза два за всю службу.

Барановский рассказывает, что мобильными телефонами курсанты могли пользоваться в выходной — воскресенье. Капитан Чирков, заместитель командира взвода по вопросам идеологии, довёл до сержантов, что также можно пользоваться средствами связи в свободное время. Однако, говорит обвиняемый, свободного времени практически не было.

— Вы видели, чтобы курсанты пользовались мобильными телефонами?

— Нет, — говорит Барановский.

Прокурор переходит непосредственно к эпизодам обвинения.

Барановский поясняет, что через некоторое время после того, как в 3 школу прибыли рядовые с курса молодого бойца, к нему подошли солдаты-срочники Левкевич и Шилко и спросили, можно ли пользоваться телефонами.

— Они сказали, что на "курсухе" были в 307 школе, и у них там был выкуп телефонов. Недели две я думал, они все подходили ко мне. Потом назвали свои расценки. Я согласился.

С Коржичем, по его словам, была такая же история.

— Вы получили от Коржича взятку в размере 40 рублей?

— Нет, не взятку.

— А что это было?

— Злоупотребление.

— В обвинении сказано, что в период с июля по сентябрь Коржич за разрешение сходить в магазин за личные средства приобретал продукты питания. Вы с этим согласны?

— Требовать я от него не требовал. Да, когда-то он покупал, когда-то я. Иногда мы вместе ходили.

— Приобретал Коржич для вас продукты?

— Бывало такое, что и приобретал. Я не требовал, не считаю, что это взятка. Требовать — не требовал, просить — просил, — отвечает обвиняемый на повторяющиеся вопросы гособвинителя о вознаграждении продуктами за разрешение сходить в магазин.

Барановский рассказывает, что продукты, которые приносили из магазина рядовые, предназначались не только для него:

— Было такое, что просил у военнослужащих, когда не было средств. Но от меня требовал командир роты, в частности, старший лейтенант Суковенко. От меня требовало командование роты, я передавал лицу, которое просило. Кофе, вафли, сигареты — было. По поводу остального — нет.

Прокурор переходит к следующей части обвинения — превышении служебных полномочий.

— Я мог назначить только наряд вне очереди, — говорит Барановский.

— Какой дисциплинарной властью обладаете?

— Я же вам только что сказал: только наряд вне очереди.

— Всё? Больше ничего? А замечание вы в праве сделать?

— Ну, замечания в праве.

— Как вы, как командир, могли отреагировать на нарушения порядка?

— Построить взвод, вывести военнослужащего, сказать о наряде вне очереди, объяснить, за что он.

Барановский говорит, что никогда не приказывал курсантам выполнять физические упражнения просто так. И всегда это было крайней мерой. По словам обвиняемого, он неоднократно предупреждал солдат перед тем, как собирался принять другие меры — например, заставить отжиматься или оторвать воротничок от кителя.

— Совместно со Скуратовичем я никогда ничего не делал. Ночью я поднимал их только два раза, — поясняет Барановский эпизод обвинения об отжиманиях в противогазах после отбоя.

— Какие проступки совершали курсанты, которым вы, согласно обвинению, приказывали отжиматься?

— Кто-то кого-то толкнул, что-то такое. За несвоевременное построение — ну, нет, такого точно не было, — отвечает Барановский.

По его словам, военнослужащих других взводов он вообще никогда не трогал. Сержант не знает, почему потерпевшие, которые не были ему подчинены, давали такие показания. Он твердит, что для наказаний у него всегда были веские причины, с обвинением в этой части Евгений не согласен.

— Если кто-то кого-то толкнул, то почему вы заставляли отжиматься весь взвод?

— Коллективная ответственность. Будут следить друг за другом.

На одном из судебных заседаний потерпевший Иван Квиринг рассказывал о том, как Барановский заставил взвод отжиматься из-за непромытых баков для еды. Обвиняемый объясняет это. Он не помнит точно, с кем разговаривал, но называет фамилию Квиринга.

— Я сказал, чтобы шли мыть баки. А он спрашивает: "Ну а че мы? Че мы?". Я сказал, что если не пойдёте мыть, то сейчас всем взводом будете. Он сказал: "А мне по барабану". Ну, вот".Также в обвинении есть эпизод, когда Барановский измазал туалет обувным кремом и заставил рядового Соботовича убирать.

— Он курил и разговаривал по телефону ночью в туалете. Я это увидел. Наутро мы пошли позавтракали, поговорили с ним. Я его поставил перед фактом: либо докладываю командиру роты, либо туалет. Он сказал, что лучше туалет. Потом мы начали спорить... я пошёл и измазал туалет кремом для обуви.

— Правильно я понимаю, что это был нервный срыв? — спрашивает прокурор.

— Да.

— Вы проходили психологические обследования перед тем, как признаться на срочную службу?

— Я вам скажу, что до армии я был самым спокойным человеком.

Напомним, тело Александра Коржича нашли в подвале медицинской роты 3 октября 2017 года. Он провисел в петле неделю. У солдата были связаны ноги, а на голову надета майка. Расследование громкого дела длилось полгода, рассматривались три версии гибели. В апреле 2018 года Следственный комитет сообщил, что Коржича «довели до самоубийства коллеги». Мать солдата в эту версию не верит, а пострадавшие солдаты говорят, что у Александра Коржича не было причин сводить счеты с жизнью.