Сержант из Печей: Да, превышал власть. Это был нервный срыв

Обвиняемый по делу Коржича рассказал о дедовщине в подразделении.

В суде по делу о гибели Коржича закончили допрашивать потерпевших и свидетелей - на это ушел месяц. Во вторник, 11 сентября, начался допрос обвиняемых, пишет kp.by.

Первым показания дает сержант Евгений Барановский. Его призвали в Печи в 2016 году, с июля 2017-го он стал командиром отделения, получил звание сержанта.

Молодой человек держит в руках стопку листов с обвинением, нервно мнет листы, загибает уголки.

- В связи с чем вам присвоили воинское звание? Вы чем-то отличились?

- Срок пришел, поэтому и присвоили. Ничем другим я объяснить не смогу, - ответил Барановский. Прокурор эмоционально заметил, что просто так воинские звания не раздают.

Обвиняемый часто отвечает на вопросы «не знаю», «пояснить не могу», «не помню». Например, он не знал о том, что по закону военнослужащим нельзя брать принимать вещи и деньги, получать другую выгоду. Деньги, которые он брал у некоторых солдат за пользование смартфонами, Барановский называет не взятками - по его мнению, это было злоупотребление властью. По словам Евгения, при нем солдаты мобильниками не пользовались.

- Подходил ко мне и рядовой Коржич с просьбой разрешить пользоваться телефоном неуставного образца. 40 рублей я принял, но не в качестве взятки - это было злоупотребление властью, - считает обвиняемый. Но пояснить, почему он считает эти эпизоды злоупотреблением властью, не может.

Атмосфера в суде напряженная. Защитница Барановского то и дело заявляет протест против вопросов прокурора, а гособвинитель считает, что адвокат жестами помогает своему подзащитному, хотя сидит она спиной к клетке.

- Ни одного жеста не было! Высокий суд, я прошу сделать замечание гособвинителю, - возмущена адвокат.

«Командир роты требовал от меня продукты, а я иногда просил у подчиненных»

Барановский рассказывает, что солдаты подходили к нему и отпрашивались, чтобы сходить в магазин. Но взяток от них он не получал - по его словам, продукты сержанту рядовые иногда покупали добровольно, он от них ничего не требовал.

- Насчет Коржича - у нас сложились товарищеские отношения, требовать я от него ничего не мог. Иногда он покупал что-то, иногда я. Иногда мы вместе ходили, - вспоминает Барановский и неожиданно добавляет:

- Командир роты требовал от меня продукты. Иногда, когда у меня не было средств, я просил рядовых купить. Это касается большинства эпизодов.

Как командир отделения, сержант мог назначить подчиненным наряд вне очереди за какие-то нарушения или сделать замечание. Но заставлять рядовых отжиматься по ночам или в другое время, которое не предназначено для занятий по физподготовке или спортивно-массовых мероприятий, Барановский не имел права.

- Это было за какое-то попустительство по службе. Просто так этого не могло быть. Предупреждал не раз: ведите себя хорошо - а то разговаривали в строю, ну там масса была замечаний. А это уже были крайние меры. Ночью я поднимал только два раза. Когда уже они довели - такие факты были. Но перед этим я всегда предупреждал. Было такое, что пришел проверяющий - а они разговаривали. У меня нервы не выдержали - и начали отжиматься в противогазах. Поотжимались не больше минуты, одному стало плохо. Я всех поднял, сам пошел с этим рядовым к умывальнику.

Он признает, что однажды вымазал кремом для обуви унитаз и заставил солдата его чистить.

- Это был нервный срыв. Мне сказали, что рядовой покурил в туалете. Я позвал его и поставил перед фактом: либо докладываю командиру роты, либо туалет. Он сказал, что лучше почистит туалет.

Барановский говорит, что проверял посылки, которые солдатам передавали родители, потому что там могли быть запрещенные вещи - спиртное, мобильные телефоны. В обвинении же сказано, что сержант забирал часть продуктов себе.

- Забирать ни у кого не забирали. Было такое, что приносили, угощали. Я понятия не имею, почему потерпевшие говорили другое.

«Не знаю, почему следствие сделало выводы, что наши действия повлекли самоубийство Коржича»

Сержант комментирует случаи насилия, указанные в обвинении. Из всех описанных эпизодов, когда Барановский якобы бил Коржича, обвиняемый признал только один, когда он ударил его два раза ботинком по ноге.

- В область грудной клетки я никогда никого не бил, в область плеча были такие случаи, но точно не 40 ударов - ударов 15 могло быть, точно не скажу цифры. Коленом в область бедра – не помню такого. В область шеи никого не бил. Замахнуться резиновой палкой мог, но не бил.

По словам Барановского, со всеми солдатами он обращался одинаково. С Коржичем у него были товарищеские отношения, он не находился в привилегированном положении.

- Он подошел ко мне и попросил освободить его нарядов, физических нагрузок, предложил деньги. Я сделал вид, что согласился, но деньги не получал. Когда его выписали из медпункта, может быть даже в этот день, он ко мне обратился с жалобами на боли в сердце. Я отвел его в медпункт – ему измерили давление, сделали кардиограмму, дали валерьянку. У Коржича потребовали документ, который у него был только дома. Я позвонил Светлане Николаевне – она мне ничего не ответила или связь пропала. Потом он мне дал номер сестры – я с ней договорился, и в течение недели ему пришла эта справка.

Барановский говорит, что в последний раз общался с Коржичем 17 сентября – в тот день он одолжил у рядового пять рублей и обещал отдать после того, как Коржич выпишется из медроты.

3 октября Барановский находился на полигоне.

- Когда мне сказали, что повесился Коржич, я как стоял – так и присел. Я не знал, где, как, при каких обстоятельствах это произошло. О причинах мне ничего не известно. Я считаю, что наши действия не могли повлечь самоубийства рядового Коржича. Ну да, превышали власть. Я даже не знаю, как объяснить, почему следствие сделало такие выводы.