Актер Купаловского театра: Как прокормить семью на зарплату в театре? Никак
Павел Харланчук-Южаков рассказал про жизнь на износ, большую семью, заработки и мечты.
Про жизнь на износ, большую семью, заработки и мечты - актер Павел Харланчук-Южаков вскоре после 40-летнего юбилея рассказал kp.by.
- Павел, вы работаете сразу в нескольких театрах, параллельно снимаетесь в кино, плюс вы режиссер и многодетный отец, причем из пятерых двоих усыновили. Некоторые скажут, что вы живете на износ. Как все успеваете?
- Я не умею говорить нет, только учусь. Поэтому многие годы, если мне предлагали работу, не мог отказать, в том числе в ущерб семье и себе самому. Ближе к сорока анализировал, когда уже накопилась эмоциональная усталость, и понял, что это от неуверенности. Раньше даже полумертвый все равно летел - казалось, я должен помочь.
- Часто это вело к внутреннему истощению?
- В принципе, после каждой премьеры в театре накрывает ощущение, что дать больше нечего, что меня прочитали, что все сто раз уже было.
Фото: личный архив
Помню, как репетировали «Дон Жуана»: утром репетиция, затем днем, вечером, если не спектакль - снова репетиция. Я в театре в тапочках ходил, как дома. И новая премьера «Сон в Купальскую ночь» - то же самое. Высосано очень много энергии, но организм уже понимает, что не обязательно умирать на каждой репетиции. Одно время накопленная усталость провоцировала постоянную тревогу, доходило до панических атак. Я считал эти тревожные маячки, тем более состояние, когда ты везде и всюду, когда постоянно занят, приводит к тому, что, когда остаешься предоставлен сам себе, у тебя лишь одно желание: никого не видеть и не слышать. Тяжелее стало слушать людей. С тобой все разговаривают только о себе и своих проблемах. Людям надо выговориться, отдать кому-то. У меня такой человек только я. Понимаю, что эта зажатость, неуверенность из детства. Советским детям внушали, что ошибаться плохо, в школе у доски мы слышали что угодно - от «абiбок-гультай» до «идиот». Если сейчас белорусскому артисту режиссер скажет «что-то ты переигрываешь!» - это как нож в сердце. Это отголосок из детства - как та учительница у доски. Виктор Сергеевич (Манаев. - Ред.) называет меня смелым артистом, но для меня это тоже момент отчаяния.
«Для меня нынешнее лето стало переломным»
- Пожалуй, после каждой такой премьеры вам надо минимум на неделю в санаторий. Как восстанавливаетесь?
- Для всего театра это было бы идеально (улыбается). Сейчас я в отпуске, один, семья на море (разговор состоялся в августе. – Ред.) Занимаюсь бытом: могу окна помыть, полы. Купил торшер, люблю наводить красоту, чтобы неспешно подумать, как закончить ремонт. Ни одной страницы, кроме сценариев, не прочитал, ни одного фильма не посмотрел. Год назад я сильно сбросил обороты, понимая, чем все может закончиться. Плюс этим летом потерял много работы из-за театра - режиссер не отпустил на съемки. Помню, Николай Николаевич Пинигин порепетировал первый спектакль летом, наверное, «Ноч на Каляды», и после этого сказал: «Летом репетировать не будем». Он понимал, что летом мозги отключаются… Лето, ты в здании, а за его стенами зеленые деревья, на которые я просто люблю смотреть, но не вижу, потому что выхожу в темноту. Так что этим летом я потерял и лето, и кино.
- Соответственно, и заработок. Слышала, что белорусские актеры в театре получают рублей 500. Как прокормить семью?
- Никак. Могу сказать про свою зарплату: максимум, который я получал в театре со всеми детскими - около 1000 рублей. Если бы жил один - прожил бы, но семью с пятью детьми на эти деньги не прокормить. Поэтому для меня нынешнее лето стало переломным - нужно что-то решать. Я, конечно, могу принести режиссеру фотографии своих детей, ржавчины в машине и недоделанного ремонта и спросить: «Будет ли ваш спектакль достоин того, что я всем этим пожертвовал?» С другой стороны, я на контракте, режиссер вызывает меня на репетиции - все по законам театра. По-человечески договориться не удалось, официально я должен выполнять свою работу, значит, в ближайшее время нужно решать вопрос с театром официально.
- Хотела спросить, что для вас отдушина после рабочего дня, но вас сдала дочка Оливия, которая в прошлом интервью рассказала: папа не любит беспорядок и, если обнаружит его дома, придя с работы, сгребает все в кучу и строго говорит: «Разбирайте!»
- Это было несколько раз - воспитательный и игровой момент одновременно, приучаю к внутренней самоорганизации. Поскольку на работе часто сумбур, дома хочется хотя бы минимального порядка вещей. Если на проходе бросить туфли - это момент недумания о других. То, чем мы, белорусы, нередко страдаем. Так часто бывает в метро: сошли с эскалатора и встали как вкопанные. Зато очень много думаем о себе. И для меня желание порядка - желание подумать о близком. Мне не надо, чтобы все блестело, но момент заправленной постели - это момент начала дня. Как сказал один знаменитый мудрый генерал: «Все великие дела начинаются с заправленной постели».
Фото: личный архив
«Самая большая проблема человека - разобраться со своей головой»
- У вас не возникало ощущения, что крутишься как белка в колесе - муж, отец, работник - и не понимаешь: «А чего же хочу я?».
- Да, за беготней часто кажется, что все супер, что все желания реализованы. Помню, в школьном сочинении писал, что хочу быть артистом или футболистом. А вообще в детстве особых желаний не было - мама даже обижалась, когда мне купили велосипед, а я его на следующий день подарил соседу: «Бери навсегда!» Притом, что всегда любил куда-то ехать - куда глаза глядят. Я бы хотел вот так участвовать в этой жизни: ехать по ней и за всем наблюдать. Я такой благодарный зритель. Конечно, хотел бы заработать, но так, чтобы рвать жилы - ехать в Москву, ходить на все кастинги, прорываться - вряд ли смогу. Сейчас съезжу в Питер, поговорю с агентом, поговорю с театром... Возможно, надо попасть в хороший проект, но вначале важно восстановиться. Самая большая проблема любого человека - разобраться со своей головой. То же самое и с желаниями, они у меня очень примитивные - я хочу поменять машину жене. Из глобального - я бы хотел, чтобы работа артистов лучше оплачивалась, хотел бы работать на одной работе и чтобы это обеспечивало мою семью. Понимаю, что меньше всего времени уделяю своей жене, и это проблема. В планах съездить вдвоем в путешествие. Дети - это прекрасно, но мы тоже есть, и важно беречь друг друга.
Фото: личный архив
- Читала, что предложение руки и сердца в вашей семье произошло не так, как принято. Анна, тогда еще студентка, собиралась в Ирландию, вы не отговаривали, не мешали мечте, и в какой-то момент она взяла в руки вазон, присела перед вами и сказала: «Женись на мне!». Что еще в вашей жизни было не так?
- Всегда любил футбол, в детской футбольной секции всегда очень эмоционально стоял на воротах. Тренер не оценил, сказал: «Тебе лучше идти в цирк». Он не увидел моего азарта в том, что я кричал, эмоционально бросался на мяч. Хотя стоял я неплохо, во дворе старшие называли меня Дасаевым. Зато сейчас гораздо больше ценятся эмоциональные индивидуальности. Они делают яркие прически, обувают разноцветные бутсы, реагируют. Но в то мое советское детство это было не так.
«И разговоры, и крики, и ремень - все было»
- Павел, знаю, вы принимали участие в совместных родах с женой дважды, к тому же это были домашние роды. Не страшно?
- Да, первый и третий раз, второй не успел. Но рядом была акушерка. Жена сказала, что не сможет рожать в чужих стенах, с чужими людьми. Хотела быть дома и просила, чтобы я был рядом. Я не мог отказать и на самом деле помог. Морально поддерживал, держал, когда она тужилась, Анюта спиной опиралась на меня, так было легче. Мы тогда жили в Ратомке, я постарался создать атмосферу: зажег камин, включил расслабляющую музыку. Я не боялся, если я боюсь, то прямо говорю об этом.
Фото: личный архив
- Чего можно бояться, если не этого?
- Например, при третьей беременности я боялся секса с Аней - переживал, что могу навредить. И я сказал об этом, хотя со стороны это может кому-то показаться странным. Но присутствие при рождении собственных детей - это мои самые сильные ощущения в жизни.
- Если учесть, сколько вы работаете, на детей остается немного времени. У старших в разгаре подростковый возраст, как воспитываете?
- Сыну 15 - тот возраст, когда иногда кажется, что мне уже нечего ему сказать. И разговоры, и крики, и ремень - все было. Порой казалось, что гораздо эффективнее взять за грудки, встряхнуть, привести в чувство таким образом. Но я понимаю, что все, даже не очень приятное, важно делать с любовью. Счастье - это мышца, которую надо тренировать.
Фото: личный архив
- Многие родители, когда берут ребенка из детского дома, делают это с любовью. Но большой процент потом сдает их обратно…
- После рождения первенца, нашей Адели, мы планировали взять из детдома одного ребенка, но взяли двоих - у Ивоны оказался старший брат Филипп, мы не могли отказаться. Четко помню, в тот день я сказал: «Мне придется больше работать». Хотя думаю, что все равно меньше бы работать не стал. С тех пор прошло десять лет.
- Возможно, повлиял и тот факт, что ваша мама работала в гомельском детском доме, где вы часто бывали. Помните самые сильные впечатления?
- Запомнил мамин класс, нормальные пацаны и девчонки, я был внутри коллектива, мы дружили. Ездили вместе на поезде по Золотому кольцу России. В той поездке один мальчик с гитарой пошел к проводнику, и по радио объявили, что сейчас для вас будет петь воспитанник такой-то школы-интерната. Пел классно, голосом Высоцкого, мы слушали, открыв рты. А через время, уже наступил развал Союза, мама рассказывала историю про параллельный класс - как один парень убил другого ножом в сердце. Ударил два раза, после первого удара вытаскивал нож, упершись в грудь ногой... И для меня тогда все рухнуло: до чего может дойти человек? Зачем? Куда ушли те поезда, пение и разговоры по душам?
Фото: ВИКТОР ГИЛИЦКИЙ
- Вокруг вас постоянно красивые женщины - актрисы, поклонницы. В фильме «Чего хотят мужчины» вы невероятно эффектно исполнили танго, невольно вспомнила Аль Пачино и знаменитый «Запах женщины». И подумала: бедная жена…
- Да, в этом есть сложные моменты. Но у меня ничего не было с этой актрисой (смеется). Мало кто понимает, что актерам на площадке не до этого, во всяком случае, мне. Слава богу, сейчас пошли роли, где нет лишних поцелуев и оголенной натуры - часто режиссеры с этим перебарщивают. Пару раз отказывался сниматься из-за обнаженки, которую шаблонно всовывают по поводу и без. Иногда даже приходилось объясняться с женой, хоть она сама режиссер и актриса и все понимает. Хорошо, что сейчас эти роли меня избегают. Что касается женщин, я их всегда любил, но сейчас в моей семье их пять. Справиться бы.
Павел Харланчук-Южаков родился в Гомеле, 40 лет. Актер, режиссер. Окончил актерское (2000) и режиссерское отделения (2003) Белорусской академии искусств. Работал в Минском драматическом театре имени М. Горького, с 2010 года - в Белорусском театре имени Я. Купалы. Обладатель Первой Национальной театральной премии в номинации «Лучшая мужская роль» (спектакль «№13», Театр-студия киноактера). Сыграл десятки ролей в кино и театре, в том числе в спектаклях «Паўлінка», «Ноч на Каляды», «Людзі на балоце», «Пан Тадэвуш», «Чайка», «Арт», «Школа падаткаплацельшчыкаў», «Рэвізор».
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]