«Хартия», любовь моя

Это вовсе не фигура речи. Это следует понимать буквально.

Любовь моей жизни Андрея Санникова я встретила благодаря «Хартии» - на открытии офиса в Минске. Так что для меня это не просто гражданская инициатива, не просто сайт, не просто проект. Это любовь.

Двадцатилетие «Хартии» - это повод для многих, кто был с ней с самого начала, вспомнить, как все начиналось. А мне нечего вспомнить, я не была с «Хартией» уж совсем с самого начала. Я туда просто замуж вышла, как в соседнюю деревню. Но личная история смешалась в терпкий коктейль с историей «Хартии», потому что там тоже была любовь. И есть. И будет.

Сначала это была любовь к приключениям, к неизведанному, к поискам сокровищ – типичное детско-юношеское увлечение. Собрались три человека, приволокли откуда-то старенький компьютер и азартно заявили: будем делать новостной сайт, и это будет самый популярный сайт! Помните девяносто восьмой? У новорожденного «Яндекса» самым популярным из нескольких десятков запросов в сутки был «цена на стеклянные бутылки», «Гугл» в том самом сентябре только подписывал уставные документы компании где-то в калифорнийском гараже, а «Хартия» уже вышла с первыми новостями. Никто из читателей не понимал, как это делается, а я не понимала, откуда вообще берутся читатели. Так в атмосфере легкого непонимания, безденежья и азарта в мире появилась «Хартия».

Деньги на хостинг собирали, выгребая мелочь из карманов. О гонорарах речь не было. Зато веселья было – море. Потому что после любви к приключениям началась любовь к профессии. Назло всему – безденежью, окопным условиям, туманным перспективам и отсутствию регистрации – нужно было создавать самый популярный сайт. Любовь к профессии просто не позволяла работать плохо.

Вокруг были зарегистрированные медиа с соответствующими ограничениями. «Хартия» не имела шансов на регистрацию, да и не хотела укладываться в рамки министерств и идеологов. У других были офисы и юридические адреса, а «Хартия» работала в условиях съемных квартир, не зная, что будет завтра, и не имея вообще никакого адреса, потому что переезжать приходилось часто. Хотя, как знать, может, и получилось бы – зарегистрироваться, пойти на малюсенький компромисс, зато получить бумажку и легализоваться. Потом, конечно, пришлось бы пойти еще на один компромисс, и еще, и еще, да разве ж в этом дело? Дело только в любви – в любви к свободе, которая не позволила уйти в ограниченное красно-зелеными флажками легальное медиапространство.

А потом стало совсем скверно. Потому что любовь к свободе не могла остаться незамеченной. Сработал синдром высокого мака – уничтожение выделяющихся из толпы. Самые высокие цветы в поле подрезают, чтобы не выделялись. «Хартию» не подрезали – правда, это стоило жизни Олегу Бебенину, а остальным – свободы и даже простого права жить у себя дома. И сегодня «Хартия» работает в эмиграции. На место гэбэшных карателей, которые уничтожали сайт и его сотрудников персонально, пришли социально-сетевые хейтеры, которые сопровождают его работу однообразными репликами на тему «легко вам вякать из-за бугра!». И, конечно, иногда журналистам «Хартии» хочется послать это все к черту и начать наконец жить спокойно, без потрясений. Но не получается. Потому что любовь к Беларуси сильнее. Выдохнули – и все. Рабочий день продолжается.

Так что никаких патетических слов о «Хартии», ничего о долге и Родине. «Хартия» живет только благодаря любви. Говорят, что с годами это чувство дается с трудом, потому что сердце покрывается пылью, а привычка становится образом жизни. Так вот, «Хартии» это не грозит. Потому что она не успевает ни к чему привыкнуть – то тюрьма, то бегство, то смерть. В таких условиях все чувства обостряются. Впрочем, любовь вполне может обойтись без погонь и стрельбы. И я хочу, чтобы однажды в редакции «Хартии» появились комод со слониками и спокойствие. И чтобы это было здесь, в Минске.

«Хартия», я люблю тебя.

Ирина Халип, специально для Charter97