Вместо битвы: о чем Путин и Эрдоган договорились по Идлибу

Пока неизвестно, чем на самом деле обернутся достигнутые в Сочи соглашения.

Широкомасштабная военная операция в зоне, которая находится под особой опекой Турции, неизбежно поссорила бы Москву и Анкару. В итоге Москва и Анкара сумели найти компромисс, хотя Путин и Реджеп Эрдоган очень по-разному расставляют акценты в достигнутых соглашениях

В сирийском конфликте дошло до редкого события – соглашения, подписанные Россией и Турцией в Сочи, поддержали практически все заинтересованные стороны. Конечно, свои трактовки «Меморандума по стабилизации ситуации в зоне деэскалации Идлиб» есть у каждого участника конфликта, как и сомнения в успешной реализации договоренностей.

Но на данный момент сочинский документ предотвратил широкомасштабную военную операцию в Идлибе, которая могла привести к тысячам жертв среди мирного населения. Также отложили вопрос о возвращении этой последней из четырех согласованных год назад зон деэскалации под контроль Дамаска.

В этом году президенты России и Турции встречались уже четыре раза. Перерыв между двумя последними встречами в Тегеране и Сочи был всего 10 дней. В иранской столице, где 7 сентября проходили переговоры в астанинском формате (Россия, Турция и Иран), не удалось решить судьбу зоны деэскалации Идлиб. Дело в том, что последние несколько месяцев сирийское руководство не скрывало планов вернуть этот район под свой контроль.

Но широкомасштабная военная операция в зоне, которая находится под особой опекой Турции, неизбежно поссорила бы Москву и Анкару. Эрдоган тогда грозился выйти из астанинского формата, чего Москва не могла допустить, так как потеряла бы канал контактов со значительной частью сирийской вооруженной оппозиции.

В Большом Идлибе сконцентрировано около 80 тысяч бойцов оппозиции и, как отметил недавно спецпосланник генсека ООН по Сирии Стаффан де Мистура, 10 тысяч террористов. Речь в первую очередь идет об отрядах организаций «Джебхат ан-Нусра» и «Хизб ат-Туркестан аль-Ислами» (запрещены в РФ). Простой военный сценарий тут вряд ли был возможен, поэтому Москва решила попробовать договориться. Ее главным условием было размежевание оппозиции и террористов и прекращение провокаций вокруг российской авиабазы Хмеймим, куда из Идлиба запускались десятки беспилотников. Также размежевание должно было обеспечить безопасность населенных пунктов, примыкающих к зоне деэскалации.

Однако договоренностям мешали две вещи – желание Анкары оставить Идлиб под контролем вооруженной оппозиции вопреки позиции Дамаска, а также судьба иностранных бойцов радикальных группировок. Если в теории сирийцы, находившиеся в рядах «Ан-Нусры», могут присоединиться к вооруженной оппозиции (и такая договоренность есть), то иностранцам некуда бежать.

Демилитаризация плюс деэскалация

В итоге Россия и Турция нашли компромисс. Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган лично объявили суть достигнутых соглашений, а министры обороны двух стран в присутствии президентов подписали меморандум. Его текст, состоящий из десяти пунктов, официально не опубликован, но оказался в распоряжении СМИ. Содержание во многом соответствует тому, о чем уже говорили президенты в присутствии журналистов, а также последующим заявлениям официальных лиц.

Главной новостью меморандума стало объявление о создании к 15 октября на 15–20 км в глубь зоны деэскалации новой демилитаризованной зоны, которую должны покинуть радикальные террористические группировки. Как подчеркнул Владимир Путин, в том числе «Джебхат ан-Нусра». Он также добавил, что новая зона будет установлена вдоль линии соприкосновения вооруженной оппозиции с правительственными войсками. К 10 октября оттуда должно быть выведено все тяжелое вооружение: танки, реактивные системы залпового огня, орудия и минометы, принадлежащие всем сторонам конфликта.

Турецкие военные и российская военная полиция будут осуществлять координированный контроль вдоль границ демилитаризованной зоны, в том числе при помощи беспилотников. К концу года должно быть восстановлено транзитное сообщение по трассам Алеппо – Латакия (М4) и Алеппо – Хама (М5), часть маршрута которых проходит через Идлиб. В меморандуме также идет речь о расширении функций совместного ирано-российско-турецкого центра. Это показывает, что документ был согласован с Тегераном и это единая позиция астанинской тройки.

По словам Эрдогана, в случае реализации меморандума Москва и Анкара предотвратят «гуманитарную трагедию, к которой могли бы привести боевые действия». «Меморандум приведет к тому, что Турция не будет сталкиваться с еще более трудным положением, а также будет хорошим завоеванием для российской стороны», – заявил он. Эти заявления прозвучали столь размыто, что журналистам пришлось уточнять у российского министра обороны Сергея Шойгу, означают ли достигнутые договоренности, что в Идлибе не будет военной операции. «Да»,– ответил он. Однако к словам министра просится уточнение: «пока не будет».

Поэтому остается вопрос о судьбе террористов – куда их предполагается выводить? В меморандуме и словах Путина речь идет о выводе из демилитаризованной зоны. Означает ли это, что они могут оставаться внутри зоны деэскалации? Президент Эрдоган говорил более размыто – об отводе террористов из района, который контролирует сирийская оппозиция. Идет ли речь о размежевании, которое подставит террористов под точечные удары? Если же боевикам позволят покинуть Идлиб, то вопрос – куда они денутся или куда их отправят?

Пока разведывательные и военные ведомства Турции и России согласовывают списки, кого считать террористом, а кого нет. А часть руководства «Джебхат ан-Нусры» уже объявила, что никуда не собирается уходить, и призвала своих сторонников продолжить джихад. Тем самым они развязывают руки Турции (вместе с вооруженной оппозицией) и России для нанесения ударов по местам дислокации «несогласных» после 10 или 15 октября. 

Разногласия союзников

Интересно, как по-разному два президента выделяли важное в достигнутых соглашениях. 

Путин начал с исходящих из Идлиба угроз со стороны боевиков «провинции Алеппо, городу Алеппо и нашим военным объектам на территории Сирии: это и Тартус, и Хмеймим». Тем самым давая понять, что покончить с этими угрозами – главная цель России в достигнутых соглашениях. Если этого не произойдет, меморандум не будет реализован.

Эрдоган обещал, что совместные патрули положат конец провокациям со стороны третьих лиц. При этом отметил, что сирийская вооруженная оппозиция останется на тех территориях, которые контролировала до сих пор. Этот момент также выделил в своем твиттере официальный представитель президента Турции Ибрагим Калын, как и еще два пункта меморандума. «Оппозиция останется в тех районах, где она уже есть. Россия и Турция будут проводить совместные патрули (хотя Эрдоган говорит о координации). Россия примет меры для предотвращения нападения на Идлиб», – написал он сразу после подписания документа.

Последний пункт в своем выступлении не упомянули ни президент России, ни президент Турции, но он есть в тексте меморандума. «Российская Федерация примет все необходимые меры для предотвращения военных операций и атак на Идлиб и сохранения статус-кво», – говорится в пункте номер два. Интересно, что об ответственности Турции в тексте ничего нет, хотя очевидно, что именно Анкара отвечает за действия вооруженной оппозиции в Идлибе.

Также президенты расставили разные акценты в своих заявлениях, когда говорили о будущем политического урегулирования в Сирии. «Продолжим работу по формированию конституционного комитета из числа представителей сирийского руководства, оппозиционных сил и гражданского общества. Задача – обеспечить запуск его работы в самое ближайшее время», – сказал Путин. На что Эрдоган ответил: «Несомненно, было бы желательно осуществить конституционную реформу, а затем провести справедливые выборы, после чего сирийский народ уже будет управляться демократическим режимом». И здесь позиция Анкары ближе Вашингтону, чем Москве – будущее Сирии без нынешнего режима.

Открытым остается вопрос о будущем не только Сирии, но и самого Идлиба. Несмотря на то что Анкара гордится тем, что смогла пока оставить его в руках оппозиции, сами оппозиционеры испытывают сомнения, можно ли доверять Москве. Тем более в Дамаске трактуют договоренности в Сочи в свою пользу.

«Нам самое главное, чтобы Идлиб вернулся под контроль сирийской власти. Достигнутая договоренность ускорит процесс возвращения», – сказала РИА «Новости» депутат народного совета Сирии Маха Шбиб. В таком же духе высказываются и многие официальные сирийские СМИ. Можно сказать, что Дамаск просто пытается сохранить лицо, но нельзя исключать, что Россия заверила сирийские власти в том, что по-прежнему привержена сохранению целостности Сирии и сосредоточению власти в одних руках. Впрочем, в Москве это никогда и не скрывали.

Примечательно, что с меморандумом согласились не только в Дамаске, но и в Тегеране. Накануне российско-турецкого саммита иранские власти заговорили о том, что Тегеран привержен мирному решению конфликта. «Тегеран убежден, что вопрос в отношении Идлиба должен быть решен таким образом, чтобы не нанести вреда мирному населению», – заявил официальный представитель МИД Ирана Бахрам Гасеми. И уже на следующий день после подписания меморандума иранский постпред в ООН Голям Али Хошру сказал, что правительство Ирана приветствует соглашение по Идлибу: «Это соглашение основано на выработанном в ходе встреч в Астане принципиальном подходе и нацелено на создание зоны деэскалации с тем, чтобы снизить возможность жертв среди гражданского населения в ходе борьбы с терроризмом».

То есть Иран дал добро на подписание соглашений в надежде, что борьба с террористами будет продолжена. До сих пор и Дамаск, и Тегеран к террористам относили и вооруженную оппозицию, которая отказывалась взаимодействовать с сирийским режимом.

Так что пока неизвестно, чем на самом деле обернутся достигнутые в Сочи соглашения. Но все стороны: и сами подписанты меморандума, и стороны конфликта, и все региональные игроки, от Ирана до США, – согласны, что масштабное кровопролитие удалось остановить. У всех появилась пауза, чтобы сосредоточиться не на военных сценариях, а на решении политических разногласий. По крайней мере, на месяц. А дальше в Сирии никто не заглядывает.

Марианна Беленькая, «Московский центр Карнеги»