Одуревшие голосуют сердцем

Если миллионы россиян раскрепощенно голосуют за ЛДПР, то со страной и вправду происходит что-то не то.

Юрий Федорович Карякин был одновременно прав и не прав. С одной стороны, выбирать себе партию Жириновского — это надо и впрямь «одуреть», и если миллионы и миллионы граждан демократической России раскрепощенно голосуют за ЛДПР, то со страной и вправду происходит что-то не то.

С другой стороны, это декабрь 93-го, два месяца всего прошло после расстрела Белого дома, а прибавим сюда еще и развал нерушимого Союза, и шоковую экономическую терапию, и разгул бандитизма — все поводы серьезные для раздумий о том, с чего это граждане одурели. Имеются ведь исторические примеры, взять хоть Веймарскую республику и что там произошло впоследствии, в раздавленной Германии, и за кем и почему пошел одуревший народ.

Это в тоталитарном государстве власть практически не вступает в диалог с населением: вот тебе знамя, тащи его на площадь, вот тебе план — перевыполняй. А в стране по-настоящему свободной, какой, несомненно, была ельцинская Россия в начале и середине 90-х годов, начальство и народ связывают весьма тесные отношения. В демократической стране, где почти все позволено, кроме разве что стрельбы из гранатомета по телецентру, люди прямо высказывают в глаза руководству, что им нравится, а что нет.

К примеру, на выборах. Ну да, мы одурели, а кто виноват? Вы и виноваты, дерьмократы проклятые. Вот мы вам и сделаем больно, проголосовав за того, кого вы чуть ли не с Гитлером сравниваете. Вы на стенку полезете, узнав, каков он — выбор России.

Путинская РФ мало похожа и на Веймарскую республику, и на ельцинскую; впрочем, соблазнительные аналогии с Третьим рейхом тоже представляются не вполне корректными. То есть самый разделенный в мире народ имеется, и осажденная со всех сторон крепость, и жизненное пространство поэтому расширяем, и вдали от дома воюем, однако фанатиков с их истребительными идеями наверху нет, и мировая война еще не завтра.

Налицо строй авторитарный, вождистский, но с элементами недобитой национал-предательской демократии, включая свободу слова в малотиражной прессе, и той многопартийностью, которая допускалась в некоторых странах социалистического лагеря. Например, в ГДР, где жил и работал наш нынешний президент.

Что же касается взаимоотношений власти с населением, то до недавних пор в них царила гармония. Чему способствовал негласный, но аккуратно соблюдаемый контракт, который Владимир Владимирович заключил с подведомственными ему россиянами: вы, мол, интересуетесь  политикой только в те дни, когда надо выбрать меня или моих единомышленников, а я не лезу в вашу жизнь и по мере сил забочусь о вашем благоденствии.

Так, под знаком проклинаемых, но благодетельных гайдаровских реформ, халявных нефтедолларов и сознательного отказа граждан от политики протекли нулевые годы, не без некоторых оснований названные счастливыми.

Чуть позже, весной 2014 года счастья еще привалило громадным куском, что привело к образованию ликующего и подавляющего посткрымского большинства, и это был пик в отношениях государства с электоратом. Ибо контракт по-прежнему свято соблюдался обеими сторонами: и населению страшно нравилось, как власть окормляет его, помимо материальных, еще и духовными дарами, и территориальными завоеваниями радует — и политика была упразднена как класс.

Слабые попытки так называемого гражданского общества выразить несогласие и напомнить начальству о том, что источником власти в стране является вообще-то народ, были довольно легко подавлены еще в 2012 году. Поскольку источник власти в массе своей поддерживал Путина.

Происходящее ныне, а именно внезапное возвращение политики в российскую жизнь и протестное голосование за ЛДПР на губернаторских выборах, можно объяснять по-разному. Проще всего вслед за Юрием Карякиным указать на то, что страна одурела. Это отчасти так и есть, хотя причины совершенно другие, чем в 1993 году. Тогда успех Жириновского на парламентских выборах символизировал приход в политику фашиствующего люмпена. Теперь олицетворяет нечто совершенно иное.

Ведь Владимир Вольфович с его фейковыми либерал-демократами давно уже стал, как бы поточнее выразиться, респектабельным оппозиционером, навеки вписанным в путинскую элиту, а те его партайгеноссен, за которых граждане проголосовали на выборах в Хабаровском крае и Владимирской области, ничуть не лучше единороссов, которых там прокатили.

Если же говорить о чертах, объединяющих две ни в чем более не сходных эпохи, то надо заметить, что в них опять проглядывает не разум, но чувство отчаявшихся озлобленных людей. И тогда, и теперь они проголосовали сердцем — и едва ли потому, что доверяют Жириновскому и его кандидатам, но потому, что осточертели привластные клоуны. Даже те, за кого вписался лично дорогой Владимир Владимирович.

И это на сей раз случайность, что граждане в провинции выбрали себе начальство из партии ЛДПР. Окажись на их месте навальнист какой-нибудь либо яблочник — не отказались бы, вероятно, и от такого губернатора. Однако начальство, дальновидно уничтожившее реальную политику еще в нулевые годы, не предоставило им такого выбора. Оттого победу сегодня празднуют Фургал и Сипягин — оба из ЛДПР. На очереди коммунисты или справоросс — в Хакасии и в Приморье.

А победу они празднуют потому, что со своей пенсионной реформой власть пошла на грубое нарушение контракта, заключенного в начале нулевых. Разумеется, иначе и быть не могло, поскольку за Крым в широком смысле необходимо расплачиваться, и кому же платить за санкции, за осажденную крепость, за холодную войну, если не россиянам? Они и платят, но и мстят, огорчая авторитарную власть, как прежде огорчали демократическую. Радуя Владимира Вольфовича, который и четверть века спустя ощущает свою востребованность в качестве громоотвода.

Да, но все-таки Юрий Федорович Карякин был скорее прав, чем не прав. Надо же совсем одуреть, чтобы голосовать за Жириновского и его соратников. Или дойти до такого состояния, чтобы, возненавидев начальство, назло ему отмораживать себе и уши, и мозги. 25 лет назад винить в том, что граждане голосуют за ЛДПР, было, в сущности, некого, потому как при слабой демократии, сопровождаемой развалом, люди тянутся к красному и коричневому, а против исторических законов не попрешь.

Закономерно, что к тем же цветам их тянет и сегодня — по той уважительной причине, что ничего иного им не предложено, и виновников незачем искать, все на виду. Но от этого не легче, даже тяжелей, когда задумываешься о будущем и о том, кто может прийти на смену нынешнему вождю. В стране, где процесс одурения, запущенный два без малого десятилетия назад, идет полным ходом, и демократия торжествует, когда народ голосует за Жириновского.

Илья Мильштейн, «Сноб»