Экзистенциальное противостояние

США и Китай никому не позволят остаться в стороне.

Торговая война между США и КНР все же разразилась.

Хотя повышать тарифные ставки в обеих странах стали еще с начала года, первым сражением этой войны следует считать появление новых пошлин, которые администрация Дональда Трампа ввела против Китая с 24 сентября. Решение США затронет импорт китайских товаров на сумму порядка 200 млрд долл. Трамп также пригрозил, что зеркальные шаги со стороны КНР приведут к новому повышению тарифов, — тогда под удар попадет китайский импорт еще на четверть триллиона долл. Но ответные меры Пекина не заставили себя ждать: китайская сторона пообещала ввести тарифы, которые затронут американский импорт в объеме 60 млрд долл., и заявила, что даст адекватный ответ на любые новые шаги США. На фоне таких масштабов противостояния обмен ударами в первой половине года (тогда каждая из стран подняла пошлины на поставки товаров в объеме около 50 млрд долл.) выглядит не более чем "приграничным инцидентом".

Но сентябрьские события знаменуют начало войны не только из-за беспрецедентного масштаба протекционистских мер. Еще опаснее то, что стороны неуступчивы, не готовы к переговорам и делают все, чтобы эскалация противостояния стала необратимой.

Надежда, что спор будет урегулирован, сохранялась до последнего времени — еще в середине августа американские и китайские представители выражали надежду, что к ноябрю основные разногласия удастся урегулировать. Очень уж зависимы друг от друга экономики США и КНР: объем торговли товарами составляет более 630 млрд долл., для Китая рынок США является важнейшим (наряду с ЕС), а американский экспорт в Китай и совместные инвестиции обеспечивали более 2,5 млн рабочих мест в США. К тому же, когда в обмен на некоторые торговые уступки Вашингтон смягчил требования к Канаде, Австралии и ЕС, соглашение с Пекином выглядело очевидным следующим шагом.

Однако фундаментальное отличие многочисленных торговых конфликтов, развязанных США в последние два года, от противостояния с Китаем состоит в отношении американской элиты к КНР. Лишь на первый взгляд за определением курса в отношении Пекина стоит борьба интересов разных групп американского бизнеса: тех, для кого Китай является конкурентом, и тех, кто зарабатывает благодаря инвестициям в КНР или выходу на китайский рынок. На самом деле противоречия между двумя лагерями не столь значительны, их — и большинство американских политиков — объединяют глубокие опасения в отношении КНР и желание ограничить проникновение последнего в американскую экономику. Китайским инвестициям в США "неуютно", их объем падает два последних года, и рост всячески сдерживается американской стороной с помощью административных мер (одно из главных обвинений со стороны Китая в отношении США — в спекулятивном использовании интересов национальной безопасности для дискриминации китайского капитала).

Столкновение двух держав не случайно — все шло к нему давно, вопрос был лишь в том, когда оно начнется. Ведь уже сегодня Пекин для Вашингтона — главный экономический конкурент. А планы китайского руководства, строящего глобальную супердержаву, бросают вызов США в политической, военной и даже культурной сфере. Борьба за доминирование в мире между двумя странами обещает быть более масштабной и многогранной, чем в свое время было противостояние США и СССР. Разумеется, сдержать Китай — задача уже не экономического порядка. Эта задача для США является экзистенциальной.

Возможно, сам Трамп видит в своей атаке на Китай лишь экономическую составляющую. Американский президент, кажется, верит, что торговая война поможет выполнить его предвыборные обещания: снизить торговый дефицит (он в торговле с КНР составляет более 350 млрд долл.), сдержать рост госдолга и увеличить количество рабочих мест в США. Но основная масса американских политиков не пытаются предотвратить антикитайские действия Трампа потому, что считают новый "крестовый поход" вполне своевременным.

Когда администрации Трампа предпринимает шаги, направленные против Канады или ЕС, это вызывает полярные оценки в американском политическом классе и, как следствие, немалое давление на президента и его окружение, вынуждая тех идти на уступки. В случае с Китаем политический класс един в своем мнении: следует дать бой опаснейшему конкуренту уже сейчас, когда у США еще есть заметное превосходство по большинству параметров. Расхождения во взглядах касаются лишь методов, которые стоит использовать, и условий, на которых должен капитулировать Китай. Так, если "ястребы" из Совета национальной безопасности требуют драться до максимальных уступок со стороны Китая (от снятия всех барьеров для американских инвестиций до самоограничения китайского экспорта в США), то "голуби" в министерстве торговли готовы довольствоваться лишь усилением защиты интеллектуальной собственности, отказом от контроля курса юаня для укрепления конкурентоспособности китайских экспортеров и рядом второстепенных уступок.

Ожидаемо, торговая война перерастает в полномасштабное противостояние США и КНР. Американская администрация готовит пакет мер против Пекина в наказание за "вмешательство во внутренние дела США": кражу интеллектуальной собственности, кибератаки против американских государственных институтов и инфраструктуры, вмешательство в выборы. Вероятно, в ближайшее время Китай официально займет место рядом с Россией в качестве главного противника США, ведущего "враждебные действия против американского государственного и частного сектора". Трамп с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН в очередной раз обвинил Китай в недобросовестной конкуренции и в "эксплуатации США", кроме того, он выразил уверенность, что Пекин вмешивается в проходящую сейчас предвыборную кампанию (в ноябре состоятся выборы в Конгресс).

20 сентября США ввели санкции против Департамента подготовки войск и снабжения Центрального Военного совета КНР за закупки вооружений в России. США существенно активизировали критику китайских властей за нарушения прав человека: настолько масштабными американские демарши не были, пожалуй, лет десять, если не больше. Критика китайской политики в Синьцзяне и Тибете, обвинения в регулировании Интернета и создании полицейского государства в последний год слышатся на всех уровнях американской государственной системы.

Наконец, на днях Госдепартамент США одобрил поставку Тайваню военной техники и оборудования на сумму в 330 млн долл. Американская поддержка Тайваня, который КНР считает своей провинцией, — давняя болевая точка китайско-американских отношений. Время для сделки американцы выбрали крайне неудачное — если они рассчитывали на диалог с Пекином. И, наоборот, крайне подходящее, если целью было раскрутить противостояние еще сильнее.

Свою лепту в эскалацию конфликта внес и Пекин. После американского объявления о введении нового пакета пошлин китайская сторона прервала переговоры рабочих групп по торговым вопросам и отменила планировавшийся визит вице-премьера Госсовета КНР Лю Хэ в Вашингтон (там он планировал обсуждать пути выхода из кризиса).

Китай сделал слишком большую ставку на глобальное лидерство. Тут и сотни миллиардов на масштабные проекты преобразований как внутри страны (в транспорте, энергетике, наконец, в технологических преобразованиях по программе "Сделано в Китае — 2025", на которую предусмотрено выделить около 50 млрд долл.), так и за ее пределами (в рамках проекта "Один пояс, один путь", где одни только государственные инвестиции оцениваются в 70-80 млрд долл.). Тут и политический капитал нынешнего руководства — после консолидации власти на прошлогоднем съезде КПК Си Цзиньпин фактически единолично несет ответственность за успехи и провалы государственной политики. И потому отступить Пекин не может, о капитуляции — в любом виде — речь не идет.

Подтверждает это то, насколько тщательно Китай занимается политическим обеспечением торговой войны. Свежий доклад о "недобросовестной торговой политике США" (обвинения в котором, к слову, во многом зеркальны выдвинутым американской стороной) призван подтвердить моральную правоту Пекина в конфликте. Многочисленные переговоры с партнерами по всему миру призваны заручиться хотя бы их нейтралитетом в противостоянии с США. А анонсированные шаги по дальнейшей либерализации экономической политики (Китай делает свой внутренний рынок более открытым, даже в таких традиционно чувствительных сферах, как страховой бизнес) должны быстро обеспечить альтернативные американским источники импорта товаров и услуг. Наконец, с 1 ноября Китай снижает тарифы на широкий спектр неамериканских товаров — с тем, чтобы ослабить негативные последствия войны для китайских потребителей. Это подтверждает, что в Пекине не ожидают скорого завершения противостояния с США. Если Пекин и вправду, как продолжает говорить, не хочет торговой войны, он все равно к ней усиленно готовится и пытается усилить свои позиции по максимуму.

Фокус изменений мировой системы все больше смещается в сторону противостояния США и КНР. В ближайшее время отношения этих двух держав станут определять многие процессы на глобальной арене. И если результат американо-китайского противостояния станет известен не скоро, его последствия — причем не только для участников, но и для всего мира — станут заметны уже в ближайшее время.

Сама торговая война чревата замедлением экономического роста и ухудшением конъюнктуры на международных рынках. Эксперты ожидают, что один лишь сентябрьский пакет тарифов "съест" полтора-два процента экономического роста в Китае, и более полупроцента — в США. А ведь речь о двух крупнейших экономиках мира — значит, неизбежна коррекция экономического роста в глобальном масштабе. За этим следует падение объемов мировой торговли, сокращение экспорта для многих стран, и падение экономического роста, особенно для экономик, не имеющих достаточного запаса прочности — таких как украинская.

На перепутье окажется вся система институтов международной торговли, прежде всего ВТО. США и ранее не выполняли решения этой организации, а Трамп неоднократно заявлял, что США не должны следовать ее нормам и решениям. Китай, наоборот, пока скрупулезно выполняет все решения ВТО. Но в условиях противостояния двух стран возможен сценарий, при котором игнорирование позиции ВТО (особенно по двусторонним спорам) обеими сторонами приобретет систематический характер — причиной тому будут и политическая повестка конфликта, и то, что при массовом повышении пошлин возможности для имплементации решений организации станут ограниченными. О необходимости реформирования ВТО и так давно говорят. Сможет ли организация сохранить влияние, если ее будут игнорировать два крупнейших участника, — большой вопрос.

Под ударом окажутся и многосторонние соглашения о свободной торговле. Если противостояние США и КНР затянется, подобные объединения во многих частях света будут политизироваться — ведь обе страны постараются привлечь на свою сторону как можно больше союзников. Особенно сложной станет ситуация в АТР, где влияние США и КНР особенно велико. В сложном положении окажется и ЕС. Пока Евросоюз старается оставаться нейтральным, но это уже требует определенных жертв. Так, у европейцев к Китаю в торговой сфере есть целый ряд претензий, по большому счету совпадающих с американскими, — к примеру, по охране интеллектуальной собственности и по доступу на китайский финансовый рынок. Но ЕС вынужден воздерживаться от активного их обсуждения на фоне противостояния США и КНР — чтобы не выглядеть в глазах Пекина союзником американцев и не повредить торговле с Поднебесной.

Не менее важными обещают стать сдвиги в международной политике. Наиболее существенными эти перемены обещают быть в Восточной и Юго-Восточной Азии. Здесь США и КНР уже несколько десятилетий — главные игроки, центры силы, точки гравитации. Последние два десятилетия большинство стран региона извлекали выгоду из конкуренции Вашингтона и Пекина, стараясь получать преференции от обоих. Но в условии конфронтации обе державы могут потребовать от партнеров определиться — на чьей они будут стороне. А это — прямой путь к потере самостоятельности во внешней политике, к безусловной зависимости от единственного "большого брата". Да, в такой ситуации снова станет востребованной проверенная политика неприсоединения. Однако сегодня главной международной проблемой в регионе является дефицит безопасности, и справиться с этой проблемой без США и КНР остальные страны не смогут. Скажутся и отсутствие достаточных ресурсов, и противоречия между ними, и очень разная повестка политики безопасности.

Противостояние США и КНР будет способствовать росту роли силы в международной политике в глобальном масштабе. Мы привыкли связывать эту угрозу с действиями России и российско-украинским противостоянием. Но наши проблемы в глобальном масштабе остаются достаточно мелкими, и решающего влияния на международную систему они не оказывают. Ведь в противостоянии США и России применение сила в любых формах носит ограниченный характер. Другое дело — системный конфликт двух крупнейших игроков, в котором ставкой будет мировое лидерство. Здесь ограничение на применение силы по сути лишь одно — полномасштабная война между двумя странами. Очевидно, что нормы и институты будут отходить на второй план — и не только в конфликте Вашингтона и Пекина, но и повсеместно. Для укрепления собственных позиций в противостоянии обе стороны будут готовы не серьезные уступки — в первую очередь, в части соблюдения норм и верности принципам.

А значит, США и Китай обещают нам незабываемое зрелище, которое никого не оставит равнодушным. И никому не позволит остаться в стороне.

Виктор Константинов, «Зеркало недели»