Алан Смит: Я начну кампанию против белорусской системы

Британец рассказал о том, как прошли два года лишения свободы в белорусских СИЗО и колонии.

29 сентября на свободу вышел британец Алан Смит. Два года назад он был задержан в Беларуси по подозрению в организации незаконной миграции граждан Ирака в Евросоюз. Суд Глубокского района вынес ему обвинительный приговор. Сам Алан вины не признает и, уже будучи на свободе, повторяет: «Хочу, чтобы белорусские власти признали свою ошибку».

Алан Смит рассказал tut.by, почему администрация колонии «обрадовалась его освобождению», из-за чего он начал голодовку, кому из работников колонии остался благодарен и каких людей встретил в исправительном учреждении «для бизнесменов, экс-судей, следователей и сотрудников КГБ».

«Лучше попаду в ад, чем признаю вину»

Вечером 29 сентября Алан Смит прилетел в Лондон. В аэропорту его встретили братья-сестры, друзья и супруга Магдалена. О том, как это было, Алан рассказывает кратко: взволнованно и эмоционально.

В последние дни, говорит Алан, его «разрывают» журналисты как белорусских, так и зарубежных СМИ. Но к общению он подходит избирательно:

— Я хочу быть уверенным, кто эти люди.

Алан Смит — уроженец Курдистана, имеет гражданство Великобритании, живет в Лондоне.

По версии следствия и приговору суда, в сентябре 2016-го он попытался переправить шесть граждан Ирака в Евросоюз, минуя пункты пропуска на границе. На эти цели житель Лондона получил из Ирака денежный перевод на сумму 7268 иракских динаров (в эквиваленте 5500 долларов США).

Согласно материалам следствия, Алан Смит встречал иностранцев в Минске, организовывал для них переезды и проживание. Когда на границе с Польшей им отказали во въезде из-за отсутствия виз, он и еще трое участников преступной группы — Андрей Граховский, Ольга Граховская и Арсений Рачковский — нашли водителей и транспорт, чтобы нелегально переправить иракцев в Литву.

На суде Алан Смит свою вину не признал. Он рассказал, что занимается бизнесом. По его словам, в Беларуси он оказался впервые, приехал по просьбе курдских бизнесменов для организации закупок сельскохозяйственного оборудования. Одновременно помогал жительнице Курдистана с инвалидностью найти в Беларуси больницу и врачей.

Суд Глубокского района вынес Смиту приговор — два года лишения свободы. Витебский областной суд оставил приговор без изменений.

С Аланом мы общаемся через WhatsApp. О последних двух годах жизни он рассказывает голосом, полным возмущения и решимости. Правда, пока непонятно, решимости к чему. Сам Алан только оставляет намеки: «У меня есть уйма фактов о белорусской тюрьме, которые шокируют многих. Но пока не время их озвучивать».

14 месяцев Алан Смит провел в витебском СИЗО № 2, следующие 10 месяцев — в исправительной колонии № 3 в поселке Витьба.

Задержали его в сентябре 2016 года при попытке пересечь белорусско-польскую границу.

— Нас с женой остановили на границе без какого-либо объяснения. Нам не предоставили ни переводчика, ни адвоката. Никто не уведомил посольство Великобритании. Меня просто задержали и отвезли в другой город на севере Беларуси (в Витебск).

Алан утверждает, что сначала сидел в СИЗО, не понимая, почему там находится.

— Я был заперт в тесном помещении целую неделю. Только когда Магда нашла мне адвоката, я смог узнать, что происходит. Никто в СИЗО не разговаривал на английском. Никто! Когда администрация захотела со мной поговорить, они привели другого заключенного, который немного владел языком.

В марте 2017 года Магдалена направила обращение об условиях содержания Алана в СИЗО № 2.

В официальном ответе за подписью начальника управления департамента исполнения наказаний МВД по Витебской области полковника внутренней службы Александра Сивохо (21 марта 2017 года) говорится следующее:

«Сообщаю, что за время содержания в учреждении (СИЗО № 2. — Прим. TUT.BY) гражданину Смиту Алану Полу была передана 51 передача, последний был одет по сезону, в дополнительной одежде он не нуждается.

Также сообщаю, что за время содержания под стражей гражданина Смита Алана Пола его входящая и исходящая корреспонденция администрацией СИЗО № 2 задержке либо изъятию не подвергалась. От гражданина Смита Алана Пола поступило, зарегистрировано и направлено адресатам 28 исходящих корреспонденций, указанному гражданину поступило 25 входящих корреспонденций.

Кроме того, сообщаю, что гражданину Смиту Алану Полу с использованием услуг переводчика на английском языке была разъяснена информация о его правах и обязанностях, порядок и сроки отправления и получения корреспонденции, а также порядок оказания медицинской помощи. Смиту Алану Полу в письменном виде предоставлены переведенные на английский язык его права и обязанности, а также установленный в СИЗО № 2 распорядок дня».

Об условиях содержания в СИЗО Алан говорит так: мало места, зарешеченные окна, отсутствие вентиляции и свежего воздуха.

— Восемь месяцев я провел в СИЗО. После этого был суд. Никто не захотел признавать, что допустил ошибку.

Речь Алана на суде длилась почти восемь часов.

— Я мог говорить и неделями. Но моя ошибка была в том, что я верил в белорусское правосудие. Я был убежден, что судья разберется и примет справедливое решение, — считает Смит.

По словам Алана, к адвокату обращались с просьбой о том, чтобы его подзащитный признал вину.

— «Если я признаю вину, меня просто депортируют, и все закончится», — так объяснял ситуацию адвокат. Но я отказался это делать.

Алана Смита приговорили к двум годам лишения свободы.

— По белорусскому законодательству, если ты отбыл в заключении половину срока, можно рассчитывать на условно-досрочное освобождение. Правда, нужно признать свою вину. Консулу посольства Великобритании говорили, что если признаю вину, то меня освободят. Но лучше попаду в ад, чем сделаю это.

П

о этой же причине, говорит Алан, он не писал прошение о помиловании на имя Лукашенко.

— Я не сделал ничего плохого, чтобы просить о помиловании, — утверждает гражданин Великобритании.

«Все заключенные должны побрить свою голову. Я не побрился»

После 14 месяцев в СИЗО Алан Смит оказался в исправительной колонии под Витебском. Условия в ней сначала британца обрадовали.

— Все было по-другому. В СИЗО я находился в темной комнате, не видел ни солнца, ни неба, ни деревьев. 14 месяцев пробыл без свежего воздуха! В колонии я наконец смог ходить, играть в футбол, разговаривать с другими заключенными.

По прибытии в колонию, рассказывает британец, каждый заключенный должен подписать документ, где объясняют его права и правила, которым он должен следовать. Алан отказался ставить подпись, поскольку документ был составлен на русском языке.

— Я иностранец. Это мое право — получить перевод на английский язык. Поэтому я отказался подписывать эти правила. «Нет подписи — нет документа», — так мне сказали в посольстве Великобритании. Таким образом, я стал заключенным, который не подписал эту бумагу, поэтому и не следовал правилам. Например, все заключенные должны были побрить свою голову. Я не побрился. Я готов был подчиняться закону, но не правилам, которых не знал: документ на русском языке мало о чем мне говорил. Мне кажется, что все были рады, когда я уезжал из колонии. Я был проблемой для них, не боялся задавать вопросы и задавал их очень много.

По прибытии в колонию, говорит Алан, он узнал, что это «одно из лучших мест заключения в Беларуси».

— Это специальная колония, созданная для бывших милиционеров, бизнесменов, судей, экс-сотрудников КГБ. Я этого не знал, пока там не оказался: так мне рассказали мои новые знакомые. Также я встретил там немало иностранцев: японца, колумбийца, литовца.

С некоторыми из заключенных Алану удалось сблизиться.

— Там отбывают наказание бывшие сотрудники КГБ, которые рассказали очень много интересного. Также в колонии было немало судей, — говорит британец.

Спустя некоторое время, убеждает Алан, по его наблюдениям, заключенным запретили разговаривать с ним. Тех, кто нарушал этот запрет, помещали в ШИЗО.

— Сотрудники колонии думали, что я собираю информацию, поэтому со временем многие перестали со мной общаться. Администрация постоянно пытается убить твой дух. Среди полутора тысяч мужчин, которые были в колонии, я не видел ни одного мужественного. Потому что те, кто демонстрировал мужество, сразу попадали в ШИЗО. Либо их отправляли в другую колонию.

Среди заключенных, отмечает Алан, существовало определенное разделение.

— Многие, например, не разговаривали с бывшими следователями, поскольку не доверяли им. Они ведь когда-то задерживали и обвиняли людей. Выглядело подозрительно, когда они заводили с тобой разговор.

«Мое британское гражданство в какой-то степени меня защищало»

За все время, которое Алан пробыл в колонии, его ни разу не навестила семья, хотя свидания были положены раз в три месяца. Приезжать родным в Беларусь он запретил сам.

— Я не доверял белорусским властям. Такая поездка могла быть очень небезопасной.

По словам Алана, контактировать с семьей на расстоянии ему было непросто: телефонные звонки, как он считает, прослушивались, а позже и вовсе прекратились. То же было и с письмами.

— Все мои звонки контролировались. Я не мог позвонить семье без присутствия переводчика. В феврале меня лишили и этой возможности.

Вначале я пытался слать письма легальным путем. Поскольку в письмах я писал об условиях содержания, нарушении прав человека, в какой-то момент я не смог отправить ни одного. Поэтому предупредил начальника колонии: «Если я не смогу законно отправлять письма, буду слать их нелегально». Пришлось передавать их через других людей.

Таким образом, говорит Алан, ему в том числе удалось сообщить о массовом отравлении заключенных.

— Я был единственным человеком, который рассказал об этом СМИ. Конечно, если у тебя белорусское гражданство, у тебя нет шансов рассказать о том, что происходит в колонии. Иначе ты будешь иметь большие проблемы все остальное время заключения. Мое британское гражданство в какой-то степени меня защищало.

Во время заключения, говорит Алан, консул посольства Великобритании посетил его десять раз.

— Чтобы увидеть, что я в безопасности. Британское посольство делало то, что могло.