Земля и воля

Ситуация на Кавказе очень серьезна.

У Шамиля Басаева была мечта: исламский халифат от Каспийского моря до Черного. Эту цель преследовали многие акции знаменитого боевика, включая теракты и вторжение в Дагестан. Однако воплотить мечту в жизнь он не сумел, да и не мог. Масштабным замыслам премьер-министра Ичкерии противились и в России, и на Кавказе, и даже в родной Чечне у него было не так уж много единомышленников.

У Рамзана Кадырова тоже есть мечта. Объединение земель кавказских под флагом борьбы с "шайтанами", куда он записывает всех своих недругов, вне зависимости от вероисповедания. Эту цель преследуют многие акции знаменитого главы чеченской администрации, все больше силовые. О том, сумеет ли он воплотить мечту в жизнь, имеются разные мнения. Ясно, впрочем, что в сравнении с предшественником нынешний объединитель обладает целым рядом преимуществ.

В отличие от Басаева, Кадыров пользуется поддержкой Кремля. За него, если верить результатам выборов, практически все жители Чечни - и почему бы им не верить. Под его руководством бывшая глухая провинция империи обрела реальную независимость, а не ту, что могла пригрезиться ичкерийским лидерам после Хасавюрта. Суверенитет, основанный на братской дружбе местного вождя с московским царем и твердом, скрупулезном, неукоснительном несоблюдении российских законов на территории этого субъекта федерации при внешней его лояльности. Плата за лояльность, исчисляемая миллиардами, которыми РФ поощряет своего союзника на Кавказе, как раз и пробуждает в нем самые буйные фантазии.

Будь его воля, он давно бы навел порядок как минимум в депрессивных соседних республиках - по примеру Чечни. Причем по образцам имперским, осваивая, допустим, полезный опыт территориального деления в Советском Союзе, где не было никакой ЧР, а имелась Чечено-Ингушская АССР со столицей в Грозном. Правда, эксперимент этот и для чеченцев, и для ингушей в прежние годы сопровождался трагедией массовой депортации, но Рамзан Ахматович в такие подробности не вникает и день 23 февраля в своем государстве сам не отмечает и соотечественникам не советует. В конце концов на соседние земли он заглядывается не для того, чтобы их прибирал к рукам московский царь и сводил счеты с кавказцами. А для того, чтобы лично прибрать их к рукам и сводить счеты. О чем ингуши, которые с неподдельным интересом наблюдают за происходящим в Чечне, знают и сбывшиеся кадыровские мечты видят в страшных снах.

Такое несовпадение грез неизбежно приводит к конфликтам. Морального, что ли, свойства, как летом 2009 года, когда глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров был взорван в своем автомобиле в Назрани и руководитель Чечни поспешил в Магас. Выражая готовность порулить республикой, раз уж местная власть не в состоянии справиться с бандитским подпольем. Или свойства контртеррористического, пять лет спустя, когда Рамзан Ахматович затеял с соседом дискуссию о том, как правильно хоронить "бандитов" и должен ли был Юнус-Бек Баматгиреевич присутствовать на их похоронах. Ну и территориального свойства. Эти споры о границах между двумя республиками велись постоянно, то вспыхивая, то затухая, и понятно было, что сама по себе проблема размежевания не слишком волнует грозненского мечтателя.

Для него, собирателя земель кавказских, куда важнее было сломить оппонента, заставив играть по своим правилам. Тут он шел на принцип, а вообще границы всегда оставались прозрачными, и если кадыровцы получали приказ где-нибудь возле Сунжи поджечь автобус с правозащитниками, избив пассажиров, то никакие демаркационные линии и блокпосты помехой им не служили. Однако до поры немногословному десантнику удавалось как-то сдерживать мечтательные порывы беспокойного соседа и приграничные вербальные бои Героя России Кадырова с Героем России Евкуровым кончались вничью.

По-видимому, к примирению героев принуждали в Кремле, где верного пехотинца Путина добром просили вести себя поскромнее и не вмешиваться в ингушские внутренние дела, как Москва не вмешивается в чеченские. Собеседник внимал эти аргументам, но в душе с ними не соглашался, ибо не желал разрушать мечту, а упорство, как все знают, является одной из главных черт его характера. Ближе к осени нынешнего года ему удалось сломить сопротивление кремлевских кураторов и, вероятно, переубедить непосредственно Владимира Владимировича, после чего сдался и Евкуров. 26 сентября вместе с дорогим гостем из Грозного он подписал договор о новых границах между регионами. В тот же день в центре ингушской столицы возник стихийный митинг, в ходе которого граждане протестовали против волюнтаристского решения руководства и называли своего подписанта предателем. В ответ Кадыров пригрозил соседям войной. Протестующие угроз не испугались.

Ситуация очень серьезна. Для Евкурова, который мечется между Москвой, Грозным и своими соотечественниками. Для ингушей - народа малочисленного и обреченного в прямой схватке с Кадыровым, не говоря уж о России. Не исключено также, что глава чеченской администрации разыгрывает двухходовочку, первым ходом в которой был договор и его легко просчитываемые последствия, а вторым - вторжение на территорию Ингушетии. С последующей попыткой ее поглощения, в рамках восстановления нерушимого чечено-ингушского союза.

Другой вопрос, насколько такой сценарий устроит Путина, который в иных случаях как бы гневается на Рамзана и даже, по слухам, строжайшим образом его карает, отказываясь принимать. Насколько ему, погруженному в тотальные разборки с нашими западными партнерами, именно сегодня для полного счастья не хватает новой кавказской бойни. До какой степени ему близки локальные имперские мечты Рамзана Кадырова. Способен он по-родственному оценить их или скорее испытает чувство раздражения, склоняясь к мысли, что притязающий на чужие земли пехотинец невольно пародирует главнокомандующего и становится утомителен.

Первый сценарий хорош для президента тем, что может отвлечь россиян от прочих невзгод. Хотя может и не отвлечь, ведь сограждане - народ упертый, и если глубоко задумаются о пенсионной, предположим, реформе, то и войны не заметят. Оттого более реалистичным представляется другое развитие событий. Евкуров не снимет своей подписи под договором, но никто в Ингушетии не будет считать ее легитимной, и каждый останется при своем. Кадыров запишет соглашение себе в актив, ингуши его не признают, а боевики Рамзана, совершая привычные набеги к соседям, едва ли натолкнутся на сопротивление. О том, что возобладает точка зрения ингушского народа, Евкуров уйдет, а Кадыров смирится с поражением, мы можем разве что мечтать.

Илья Мильштейн, «Грани»