Свобода где-то рядом

Как Тим Бернерс-Ли создает проект идеального Интернета.

Тиму Бернерс-Ли было 34 года, когда он придумал Всемирную паутину. Сейчас ему 63, и он говорит, что все надо начинать заново. Получилось не то, что нужно, и не то, чего он хотел. В иные времена между возникновением новой социальной формы и ее крахом проходили века. Теперь все сжалось до одной человеческой жизни.

Чего Тим Бернерс-Ли хотел тридцать лет назад, когда был программистом в CERN? Он хотел создать гипертекстовую систему общения и обмена данными, такую систему, у которой нет центра и вертикальных отношений подчинения, а все участники общаются напрямую и имеют равные права. Тогда, тридцать лет назад, он еще не был ни сэром, ни почетным профессором шестнадцати университетов, а был программистом и идеалистом, верящим, что новый мир возможен. Он и сейчас в это верит.

Всемирная сеть, как он ее представлял себе в те годы, когда сидел за компьютером марки NeXT (ни марки, ни компании с таким именем больше не существует), была terra nova, новая земля, открытая для творческого, мыслящего, творящего человечества. Эта terra nova не была изрезана на куски границами и не была изуродована заборами, в ней не было государств и бюрократий, чиновников и военных, она была свободна от разделений на страны, национальности, расы, классы, кланы, мафии и банды, она была чистым, свободным пространством для общения и творения.

Тим Бернерс-Ли был первый поселенец этой новой земли, создавший первый в истории человечества сервер. Теперь есть сотни миллионов серверов, и количество их все время растет. Он создал первый в истории браузер, у которого не было названия, потому что зачем название тому, у чего нет аналогов и конкурентов. Теперь существуют Chrome, Chromium, Firefox, Opera, Safari, Brave, IceCat, Edge, Pale Moon и еще многие другие браузеры. Тим Бернерс-Ли был первым, кто выложил картинку в интернет — теперь в интернете миллиарды картинок. Вот как все изменилось.

Так что же случилось с новой землей Тима Бернерса-Ли? Она взорвалась и расширилась, стала разбегающейся Вселенной, шумом и яростью, ложью и звоном, хаосом и чушью, бредом и жизнью. На его изумленных глазах тихое место, которое он создал для общения физиков, превратилось в человейник, где тусуется половина человечества (по данным Internet World Stat, 30 июня этого года 4 208 571 287 землян пользовались интернетом. Население Земли на этот же день — 7 634 758 428 человек).

Тридцать лет он наблюдал изменение, искажение и извращение своей чистой идеи. Идея о равноправном общении каждого с каждым очень быстро сменилась вертикальными структурами, где у циклопических серверов и могущественных сервисов миллионы клиентов и рабов. В Сеть, созданную для людей в белых одеждах, играющих в бисер в точном соответствии с заветами Германа Гессе, вперся бизнес. В Сети не продохнуть от бизнеса, вся она теперь состоит из гигантских магазинов, реклам и шопингующих толп. Государства тоже вперлись в Сеть со своими майорами-соглядатаями, хакерами с Лубянки, цензорами из Роскомнадзора и армиями троллей, ведущими каждодневную войну за все самое мерзкое. На глазах Тима Бернерса-Ли и на наших глазах возник совершенно новый вид извращенной человеческой цивилизации, в которой диктатура и торговля слились воедино.

Символом уродливого симбиоза является проект Dragonfly компании Google — поисковая машина для Китая, которая будет определять номера телефонов задавших вопрос пользователей.

Классический капитализм делал деньги, продавая товары и услуги. Цифровой капитализм потрошит человека и продает его. Чтобы человека продать, его нужно приватизировать, то есть изъять у самого себя. Кортес давал аборигенам бусы и получал от них золото. Цукерберг дает аборигенам возможность общения и берет у них их личные данные во всей их полноте и совокупности. Интернет стал местом вивисекции и продажи человека.

Личные данные — это не только и не просто имя, возраст, город, профессия. И выкачивает их не только Цукерберг. Личные данные — это совокупность всех наших действий в Сети, каждый наш клик, каждый адрес, по которому мы приходим, наши политические, эротические и какие еще угодно пристрастия, все наши маршруты на протяжении месяцев и лет, наши покупки, наш интерес к товарам, пусть даже мы их не купили, время, которое мы проводим на том сайте или на этом, наши реплики в разговорах и картинки, которые мы постим, пусть это даже картинки котов. Каждое наше действие фиксируется, миллионы таких фиксаций дают возможность создать психологический портрет человека, который нужен для того, чтобы манипулировать им. И этим занимаются все с той стороны дисплея — от службы маркетинга до спецслужбы диктатора, от сети универсамов до Cambridge Analytica.

Нам не стоит переоценивать собственную уникальность и исключительность. Все мы, жители Паутины, проданы оптом и гуртом тем, кто классифицирует нас, распределяет по типам поведения и описывает в поведенческих моделях. Мы — часть массы. Массами манипулируют. Их обманывают, грабят, доят, стригут и в награду дают мулечку: инстаграм с картинками. Где есть вертикальная система подчинения вождь-народ или клиент-сервер, там обязательно есть злоупотребление властью.

Где есть отнятие у человека его личных данных, там есть и манипуляции ими. Все это — современный интернет.

Сэр Тим Бернерс-Ли хочет вернуть интернет к его началам и основам, которые придумывал и продумывал в CERN в начале девяностых. Интернет должен снова стать децентрализованным. Для многих, может быть, это покажется странным, но он уже стал децентрализованным. В Сети есть острова и области сплошной децентрализации: сеть ZeroNet, социальная сеть Diaspora, коммуникационная сеть Matrix, браузер Beaker, позволяющий создавать децентрализованные сайты и ходить по ним. В мире существует огромная тяга к децентрализации, которая является лучшим обеспечением свободы, потому что децентрализованную сеть невозможно убить или подвергнуть цензуре. Она жива. Пока в ней есть хотя бы один компьютер.

Децентрализация это смерть для иерархических систем любого вида, включая государства. Им просто нечего делать в мире, где у всех равные права на передачу и прием информации. Они там не нужны.

Проект Тима Бернерса-Ли, который он десять лет разрабатывал вместе с еще несколькими людьми из MIT, называется Solid. В сентябре в открытом письме он объявил о создании компании inrupt, которая будет заниматься развитием проекта. Solid — это изначальный, первичный, идеальный Интернет Тима Бернерса-Ли — но только на основе современных протоколов и во всеоружии современного программирования. Solid — это ответный удар по захватчикам, которые изымают у людей их личные данные и распоряжаются ими. Это возвращение к идеалам прошлого, которые должны стать будущим.

Каждый пользователь Solid создает свой pod — не новое слово в децентрализованных системах. В Diaspore оно переводится как «стручок». В этом стручке — или контейнере — человек хранит свои личные данные всех форматов и видов. Стручок-контейнер, со всем его содержимым, является собственностью пользователя, он может хранить его на сайте провайдера Solid или на своем компьютере, или на флешке, или где-то еще. Он может переносить свой pod с места на место. И он сам решает, кому предоставить — частично или полностью — доступ к своим личным данным, а кому нет. Пароли и логины отменяются. Каждый может представляться своим pod’ом, своей цифровой идентичностью.

Solid Тима Бернерса-Ли запущен и уже есть в Сети. На GitHub (cетевая платформа для совместной работы разработчиков программ). Это один из популярнейших проектов последнего времени. Разработка ведется на четырех серверах, уже создана дюжина программ для конечного пользователя, среди них файловый менеджер, мессенджер, социальная сеть, платформа для блогов и даже игра.

Все это пока что небольшое, но перспективное хозяйство работает децентрализованно, без рекламы и без изъятия личных данных у человека. Конечно, это open source — проект с открытым программным кодом.

Я там был, попробовал эти кнопочки, покрутил эти ручки, понажимал на приятный зеленый крестик, почувствовал странный, свежий воздух чего-то совершенно нового. Есть невероятное наслаждение в том, чтобы зарегистрироваться в будущем и побродить по его еще не достроенным, еще находящимся в стадии проектирования улицам.

Алексей Поликовский, «Новая газета»