Абиссинский синдром

В Москва планировала триумфально вернуться в ПАСЕ, но план не сработал.

В октябре 1935 года Бенито Муссолини махнул имперской стариной и напал на Абиссинию, также известную как Эфиопия. Зашкаливала амбиция показать силу. И сентиментальность: к родине кофе сорта арабика итальянцы не могли быть равнодушны в принципе.

Война была отвратительной. Абиссиния была обречена. Но у нее оставалась надежда — международное сообщество, оформленное в Лигу наций для защиты ценностей и принципов мира.

Лига не подвела. Абиссиния получила заверения, что международная организация сделает все, чтобы победило право, а не сила. На этой волне Италию оперативно признали агрессором и применили к ней санкции.

При ближайшем рассмотрении санкции и политика ключевых правительств вызывали несмутные сомнения. Запад клялся в солидарности с жертвой агрессии. И тут же подкреплял это лицемерными решениями. Например, санкции были, но не касались критически важных для Италии отраслей. А значит, и не мотивировали ее остановиться.

Так что к маю все было кончено. В июне последний император Абиссинии Хайле Селассие І лично примчался в Женеву, чтобы выступить перед Лигой наций. Он объяснял, убеждал, просил. “Это не пример невозможности остановить агрессора, но пример отказа остановить агрессора”, — восклицал император. И предупреждал Европу “о гибели, которая ожидает ее, если она склонится перед свершившимся фактом”.

Не помогло. Лига наций склонилась. 15 июля с Италии сняли все санкции. 17 июля началась война в Испании. Европу ожидали Мюнхенский сговор, пакт Молотова — Риббентропа, финская война, Вторая мировая война и унылая смерть Лиги наций.

Через десятилетия легендарный Генри Киссинджер, реалист с глазами романтика, поставит диагноз поведению западных демократий в отношении Абиссинии: искали компромисс, потеряв уверенность в себе. В этом и заключается абиссинский синдром — утрата силы защищать собственные принципы и подмена разумной принципиальности беспринципным компромиссом.

Но, как рекомендует старинная французская поговорка, вернемся к нашим баранам. В 2014-2015 годах Запад смог решительно ответить на агрессию России против Украины и системы международного порядка. Появились заявления, санкции, решения и реальная поддержка Украины. И все это не нужно недооценивать.

Совет Европы тоже бросился в бой за ценности и принципы. Он хлестал Россию по щекам наотмашь. Были приняты самые жесткие решения. И даже беспрецедентные санкции против России в Парламентской ассамблее Совета Европы.

Для сравнения: санкции за вторую войну в Чечне продержались в ПАСЕ восемь месяцев, за агрессию против Грузии санкции не применялись. А из‑за агрессии против Украины Россия уже больше четырех лет не может вернуться в ПАСЕ на своих условиях. Конечно, Кремль это бесит. Поэтому были развернуты масштабные усилия по возвращению России в ассамблею.

Первые симптомы абиссинского синдрома развитые демократии проявляли уже в 2014‑м. И с каждым годом они усиливались. И не только в Совете Европы.

Я приехал в Страсбург в 2016‑м и буквально ощущал, как синдром становится все более сильным. Сначала от России еще требовали выполнить резолюции, принятые в ответ на ее агрессию против Украины. Потом желание компромисса заглушило и эти требования.

Летом на нас уже смотрели как на обреченных. В октябре ПАСЕ должна была подписать вердикт — изменить свои правила, как того требует Россия, чтобы уже в январе 2019‑го гости из Москвы триумфально вернулись.

То, что происходило в Совете Европы перед октябрьской сессией, — это не был страх перед Россией. Хуже. Это была фальшивая убежденность, что так будет лучше для всех. Казалось, ассамблея вот-вот склонится перед Россией.

Но план не сработал. В результате тяжелейших дипломатических боев в ассамблее нашлось достаточно здоровых сил, чтобы отказаться от принятия резолюции, которая создавала условия для возвращения России.

Это обнадеживает. Однако признаков отступления синдрома не видно. Война продолжается. И речь не только о Совете Европы. Речь о Европе в целом. В следующем году ей предстоит преодолеть множество вызовов, чтобы защитить свои ценности.

Хайле Селассие І тоже пытался защитить не просто свою страну, а принципы мировой безопасности. В отличие от нас, он свой бой проиграл. Но оказался прозорливее лидеров цивилизованной Европы, зацикленных на играх по поиску баланса во время войны и склонных повторять исторические ошибки.

Мораль этой истории проста: когда международное сообщество одолевает абиссинский синдром, прежде всего следует полагаться на себя и свои принципы. И, конечно, ценить союзников. И никогда не сдаваться.

Дмитрий Кулеба, «Новое время»