Евгений Чичваркин: Для России все закончится плохо

Опальный бизнесмен - о Путине, будущем РФ и о взаимоотношениях русских и украинцев.

В чужой стране Евгений Чичваркин прочно стоит на ногах: владеет одним из лучших в городе винных магазинов Hedonism Wines, а также рестораном HIDE, получившим недавно звезду Мишлен и доступ к гастрономическому Олимпу.

OBOZREVATEL встретился с Евгением дождливым лондонским днем за традиционным afternoon tea. Говорили о мишленовских звездах, высокопоставленных клиентах, русских и украинцах Лондона, попытке стать министром экономики Украины, шансах Вакарчука на президентство, перспективах украинского виноделия, развитии событий после ухода Путина, преследовании Кремлем инакомыслящих, фильме Серебренникова и протестном русском роке.

— Прежде всего, поздравляю со звездой Мишлена. Очень быстро все получилось. Вы же только в апреле открыли HIDE?

— Спасибо. Да. Это все благодаря команде. Благодаря шефу (звезда британской кулинарии Олли Дабу. — Ред.). В первую очередь, Мишлен дают за еду. Шесть лет назад тоже дали достаточно быстро первую звезду (ресторану Олли Дабу Dabbous. — Ред.)

— А какова процедура? Она тайная?

— Приходят в заведение некие люди, едят. Если вы начинающий и не знаете, как они выглядят, то всё тайно. Могут представиться, когда уже поели. Потом присылают приглашение, как на "Оскар".

— Это были рекордные сроки получения звезды?

— Близкие к рекордным.

— Кто приходит к вам из украинцев в Hedonism Wines и Hide? Есть политики?

— Да, конечно. Избранные политики, назначенные политики, олигархат ваш, конечно, бывает.

— Что они предпочитают?

— Все индивидуально. Кто-то любит Италию, кто-то классику, Бургундию, например. Для кого-то поход сюда целое событие, а кто-то может потратить несколько тысяч на бутылку в обед. Вчера, например, выпили бутылку за 15 тысяч фунтов.

— Украинцы?

—Нет.

— Русские и украинские тусовки в Лондоне – вместе или отдельно?

— К сожалению, они теперь отдельно. В последний раз были вместе, когда убили Немцова (27 февраля 2015 года. — Ред.) Часть русских тогда скооперировалась с украинцами, часть нет. Это было единственное совместное что-то, ну, условно-совместное, потому что огромное количество моих соотечественников здесь живут, работают годами, десятилетиями, но все равно смотрят русский телевизор и недоумевают, почему Путин обещал за две недели дойти до Киева и не дошел.

— Какие русские живут в Лондоне?

— Есть две не перемешивающиеся России. Есть тусовка, которая приходит на Быкова, на "Несчастный случай", на открытие нового офиса "Открытой России", Архангельского послушать или Ефремова — это несколько сотен человек. Среди этих нескольких сотен есть люди, относящиеся к Украине по-разному, но в целом военный конфликт осуждают все. Кто-то говорит, вот я ездил и буду ездить в Крым, там Балаклава, где я с детства был, и мне это дороже. Ну ок.

А есть другой Лондон. Например, мы случайно попали в театр, была какая-то с Яковлевой, Маковецким история, мы не разобрались, о чем спектакль. Там было несколько тысяч русских, где я не знал никого. И эти же тысячи человек, видимо, заполняют Альберт-холл, когда поет Валерия. Они по-другому выглядят, они по-другому говорят. Зачастую, это русские, которые живут в Прибалтике, потому что у них есть возможность здесь работать. Они вообще другие, это чисто колбасная эмиграция, которая приехала за лучшей жизнью, и вот они все за Путина. Они необразованные, злые, агрессивные, толстые и одеты мрачно.

При всем уважении к Маковецкому, мы просто оттуда сбежали. Там другой юмор, там другой язык. Они сально шутят, изображают на сцене, ну такое, когда мальчик переодевается девочкой, или показывают пьяного.

Это две России, и они никогда нигде не перемешиваются. То есть, если мы приходим на Быкова, меня знает 100% людей, я знаю добрую половину, а тех людей я точно не знаю, не представляю их и не хочу представлять.

— Вы — в меньшинстве?

— Мы — в абсолютном меньшинстве. И когда были выборы, русские женщины с детьми стояли в очереди, чтобы проголосовать за Путина. 50 с лишним процентов. Шесть лет назад он набрал 30, со всеми приписками, посольством и со всем этим де**мом, а сейчас — 55, или что-то приблизительное.

И вот этой толпе, которая стояла в очереди, чтобы проголосовать за Путина, я говорил: "Переходите на светлую сторону!". Без всякой агрессии. Но с той стороны были такие провокации, что пару раз вмешалась полиция. Они набрасывались с кулаками, орали, показывали средние пальцы, рассказывали, что со мной будет, что по всем нам тюрьма плачет…

— Историю с "Петровым" и "Башаровым" обсуждаете в своем кругу? Нет страха, что и до вас дотянутся?

— Там все абсолютно понятно. Страха не убавилось и не прибавилось. Хуже история была с Глушковым (12 марта 2018 года в Лондоне найден мертвым экс-партнер олигарха Бориса Березовского. — Ред.), хотя она тихая и о ней никто не пишет. История с Глушковым мне гораздо ближе, чем с Мишкиным и Чепигой. Там все очень странно.

— Путин уже такое количество лет у власти. Когда и как, по-вашему, это закончится?

— Для России все закончится плохо. Хотя я уже не раз ошибался в прогнозах. Сейчас очень тяжело говорить, я в абсолютном шоке от результатов выборов здесь и в других местах — это катастрофическая мутация головного мозга. Они демотивировали людей и бизнес — люди в унынии. Еще есть большая зависимость от нефти и газа. Ну сейчас, грубо говоря, весь рынок активно нагревается, и когда будет следующая переоценка всего в мире, тогда и произойдёт смена власти на фоне серьезных экономических потрясений, к которым Россия вообще не готова.

— Он может уйти сам?

— Он не уйдет сам, он может умереть от старости - или ему помогут.

— Если Путин умирает сегодня, что будет?

— Если Путин умирает сегодня? Ребята попытаются удержать власть, но так как они окружили себя абсолютными "овощами", то не смогут это сделать изящно. Они не выдержат баланс, никаких сдерживающих факторов и противовесов.

Там должен быть Медведев. А что может быть при Медведеве, мы с вами прекрасно помним. Потихоньку, но это будет либерализация. Наивысшие показатели в России исторически — это 2012-2013 гг. Россияне никогда не жили лучше, чем тогда, никогда исторически, от начала времен.

Коррупция никуда не денется. Скорее, это будет междусобойчик, но больше похожий на путь Южной Кореи, чем на путь Северной. Мягкий переход к условно-капиталистическим отношениям. Но, вероятнее, они этого не понимают, у них нет чувства баланса. Они постараются перезажать — и точно перезажмут.

— А с Украиной что будет, если придет Медведев?

— Ну, Донбасс могут и отдать, а Крым нет. Нет такого политика, который скажет: "Я отдам Крым". Это самый быстрый способ навсегда закончить политическую карьеру.

А если вдруг придет к власти очень либеральный человек, условный Навальный с товарищами, по Крыму будет, скорее всего, попытка договориться, какая-то компенсация.

— Думаете, Навальный реально может прийти к власти?

— Я очень надеюсь, что да, через некоторое время. Мне очень нравится, как меняются его политические и экономические взгляды, и то, что прямо сейчас готовятся документы, по сути, декреты, которые вступают в силу, если он на самом деле приходит к власти. То есть, это будет игра с открытым забралом. Не "я изменю вашу жизнь в лучшую сторону", а вот конкретно, что будет принято как закон, когда он придет.

— В 2014 году вы собирались стать министром экономики Украины?

— Просто написал в открытых источниках... Ну сейчас понятно, что никакие варяги, никакие реформы никому не нужны. Тогда изображали, что нужны реформы, но это был всего лишь молебен за транш. Меня собеседовал сначала Яценюк, потом Порошенко, там была реальная процедура голосования — все дружно проголосовали против, даже Абромавичус.

— А если бы ваши собеседования закончились удачно, какие были бы дальнейшие шаги?

— Я повесил бы камеру в своей машине, в кабинете, выложил бы все в общественный открытый доступ. Все бы видели, как я час до работы учу украинский язык, а потом пытаюсь понимать документы, а потом, через месяц или полтора, мне бы предложили уйти, я бы отказался, меня начали бы пугать... О том, как я "похитил человека" вспомнили бы, у меня же уголовное дело в России, там же семь тяжелых статей. Настолько хотели посадить меня надолго, что переборщили. В общем, потом пытались бы мне не дать одно делать или другое. Ничего бы у меня не получилось.

— В вашем кругу общения много британцев?

— Нет, немного. С местными близкой дистанции не может быть, то есть общение в целом поверхностное. До близкой дистанции я не знаю, сколько времени должно пройти. Может быть, никогда.

— Местные все-таки не любят тех, кто переехал сюда?

— Это не нелюбовь — им любопытно. Они изначально — как путешественники, как захватчики половины мира — очень любопытные люди. Ну то есть, все старые классические британские дома — это сувениры со всего света, изучение других культур — это есть. Понятно, что мы не очень близки, — ни своим уровнем культуры, ни своей степенью агрессии.

— Какие они, британцы?

— В целом в них очень высокий уровень культуры, отношений, строительства, хотя результат очень разный. Все работает по часам, временные светофоры... Но зато бюрократия, все очень долго:если нужен какой-нибудь контакт с государством, я не знаю, щеколду переставить, — готовься к долгой истории. А если с соседями не повезет, они могут жаловаться на тебя, писать километровые сообщения.

— Что важно увидеть туристу, который впервые в Лондоне?

— Главное — это музеи. Их тут бесконечное множество. Есть, например, Tate, Royal Academy of Arts, National Gallery и многое другое. Ну то есть, если все это вдумчиво обходить, то займет больше недели. Плюс всякие частные дома, перестроенные под музеи.

— Здесь реально за коррупцию сажают?

— За коррупцию? Ну, практически нет. Просто коррупция есть только в самом низу и на самом верху. На самом верху она практически недоказуема.

— Что посоветуете начинающим предпринимателям?

— Когда мне задают в России этот вопрос, я последние несколько лет говорю — запасаться оружием для защиты. На самом деле, книги читать, хорошую художественную литературу. Она развивает фантазию.

— Что сейчас читаете?

— Последним был "451 градус по Фаренгейту". Я закрываю старые долги. Читаю то, что не прочитал когда-то.

— На какой музыке вы росли?

— Классический рок 60-70-х, плюс протестный русский рок. Например, "Гражданская оборона". Кстати, сейчас же аэропорты переименовывают, и в России инициативная группа предложила сделать в Омске аэропорт имени Егора Летова, со слоганом "все летит в пи*ду" (Егор Летов — покойный лидер группы "Гражданская оборона", родом из Омска. — Ред). Мне кажется, это все очень смешно.

— Вы недавно смотрели "Лето" Серебренникова? Что скажете?

— Да, как раз на днях. Я знаю лично Рому (Роман Билык, солист группы "Звери", сыгравший роль Майка Науменко в фильме "Лето". — Ред.) и он на сцене не такой, как в жизни. Здесь он нереально перевоплотился, нереально дебютировал как актер, как музыкант.

— А что сейчас с ним происходит?

— Так как вступилась общественность, его оставили под домашним арестом, он может творить. Но там давление было отовсюду. Если бы такое давление было по Сенцову, его бы точно отпустили.

— Если бы Цой был жив, что бы он из себя представлял сейчас, как думаете?

— Я плохо понимаю, какой он был вне музыки. Но учитывая, что последним этапом у него был Айзеншпис и "чёс" по стране, боюсь, сейчас это были бы "Старые песни о главном", Первый канал и прочее г*но для получения бабла.

— А если бы он эмигрировал?

— Кто куда уедет от бабла… И Цой, и БГ, и "Машина времени", и Агузарова - они были уверены тогда, что на Западе их будут носить на руках. А вот сейчас я включаю то, что мы любили в детстве, эту прекрасную рок-музыку: кроме правильного духа и правильно подобранных слов все остальные звуки — полное де**мо.