Воплощенный абсурд

В Беларуси говорят о чем угодно, только не о беде.

2011 год в Беларуси начинался очередными «перевыборами» Лукашенко на новый срок и, естественно, новым пятилетним планом успешного социально-экономического развития страны.Поэтому на обещания народу не скупились. В перечень даруемых благ включались новые и модернизируемые промышленные и сельскохозяйственные предприятия, обреченные быть высокопроизводительными и эффективными. То есть прибыльными для государства, его эффективных собственников, а от этих щедрот обещалось никогда прежде не слыханное — средняя зарплата в стране повысится до среднеевропейского уровня. Иными словами, народ вновь почувствует в себе стремление к хорошей жизни, которое утратили старшие поколения во времена постперестроечного лихолетья. Молодежь об этом никакого  понятия не имела вообще, а тут такие перспективы. Бывшая в то время министром труда и соцзащиты Марианна Щеткина тоже демонстрировала молодежный задор и энтузиазм, заверяя публику, что отвечая на обещания руководства, Беларусь постарается в наступившей пятилетке (2011-2015 гг.) превзойти среднеевропейские показатели рождаемости. И перечисляла намеченные для этого неординарные средства: увеличение размеров пособий до сопоставимого со средней заработной платой уровня, льготное и суперльготное жилищное кредитование, кредитование экстракорпорального оплодотворения в государственных организациях здравоохранения.

Как не было, так и нет

Впрочем, живший в 19 столетии Томас Мальтус утверждал, что процесс размножения человеческих особей лишен субъективного содержания. То есть не зависит от социального устройства общества, но целиком определяется стремлением к утверждению рода, свойственным всему живому.

Сегодня, доведись монаху-мракобесу оценить социальную политику белорусского руководства, он вынужденно признал бы собственные ошибки.  Оказывается, нет на самом деле универсального природного закона размножения для людей, численность которых растет в геометрической прогрессии. В условиях современных цивилизаций общества сумели обеспечить надежное пропитание для всех слоев населения. А за этими успехами актуализировались культурные, социальные потребности, для удовлетворения которых людям приходится больше работать и ограничивать рождаемость.

Любознательные советские ученые внимательно изучили влияние голода на социальное поведение личности и пришли к выводу, что голодный человек гораздо послушнее сытого. Поэтому партия легко пошла на коллективизацию, не особенно опасаясь последствий регулярно практикуемых «голодоморов». Ничто, даже последовавшая вскорости страшная война, не смогли существенным образом снизить рождаемость. Тому было несколько причин. Общество долгое время оставалось патриархальным, взросление наступало рано, дети быстро включались в производственный процесс, поскольку ни сельское хозяйство, ни промышленность не требовали для себя массового, квалифицированного работника.

Была нужда в дешевых работниках

Производство во все советские времена имело интенсивный характер, нуждалось в дешевых работниках и получало их. В 14 лет после семилетки большинство юношей и девушек поступали в ремесленные училища, через год-два приходили на предприятия и становились если не кормильцами, то равноправными плательщиками семейных бюджетов. Ремесленное училище было единственной академией трудовых ресурсов.

Сколько надо, столько бабы и нарожают — вот такая немудреная была на тот момент демографическая политика. Но в стране продолжалась индустриализация, начиналась научно-техническая революция. Молодые люди, призванные на стройки и в заводские цеха, вынуждались к раздельному проживанию в общежитиях. Дефицит жилплощади, а также контроль, устанавливаемый администрациями за половым поведением работниц и работников, спровоцировали снижение рождаемости.

Времена зрелого застоя, годы перестроечных метаний, невнятный переход к рыночной экономике полностью изменили прежнее социально-экономическое положение людей, что не могло не усугубить демографическую ситуацию. Поэтому вполне закономерно в 90-е годы в Беларуси началась депопуляция. По иронии судьбы, в 1994 году, когда впервые в истории страны была зафиксирована естественная убыль населения.Что называется, отбили охоту к размножению.

Поэтому вопрос был, как сейчас говорят, поставлен под контроль президента. Специалисты и чиновники  заявили о демографической угрозе государству, разработали мероприятия  по ее ликвидации,  в том числе и общественно-психологические. Например, государственным СМИ поставили задачу реанимации прежнего распространенного стереотипа, согласно которому только женщина-мать может претендовать на роль полноценной женщины.

Оказалось, нелегкое это дело. Например, всякий знает, что в Беларуси практически отсутствует семья, которая финансово обеспечивается отцом семейства. Все социальные стандарты рассчитаны так, что в молодой семье должны работать оба родителя, причем не столько для своей личностной реализации, сколько для выживания по самому низкому пределу. Поэтому демографические ресурсы семьи оказались крайне ограниченными. В 2011 году г-жа Щеткина сообщала, что задача повышения рождаемости проста в решении. Достаточно, чтобы те более 62% семей, имевшие одного ребенка, родили еще одного. Но большинство из этого большинства от такого решения отказалось.

Воплощенный абсурд

Тем более, что после 2011 года социально-экономическая ситуация в стране, в общем и целом, ухудшалась, а реальные доходы населения падали. Например, средняя зарплата на начало пятилетки достигла вожделенных 500 долларов, а через полгода обрушилась в разы. И до сих пор не восстановилась. Сейчас эту задачу пробуют решить, что называется, всем чиновничьим миром, чуть ли не к стенке ставя работодателей, которые по объективным причинам не могут платить работникам больше, чем вчера. Абсурд? Самая очевидная реальность в Беларуси. Говорят о чем угодно, только не об этой беде.

Например, на встрече с гродненским студенчеством руководитель государство подробно ознакомил аудиторию со своим видением ситуации в стране и ее перспективами, дал молодежи советы, что делать и как делать, чего хотеть в жизни и от жизни. Ссылался на собственный многотрудный опыт, приобретенный в студенческие годы. В том духе, что я все превозмог и у вас получится. Если пойдете за мною. И задавайте откровенные вопросы — получите откровенные ответы. Например, студент жалуется, что не хватает денег на общественный транспорт. Не введут ли льготный проезд для студентов?

А каков ответ? Понять его невозможно без предыстории вопроса. Лукашенко входил в политику в конце 80-х под популярным тогда лозунгом борьбы со льготами партийно-государственной номенклатуры. Но, как оказалось, десятилетия  спустя, за старыми номенклатурщиками льготы сохранились, а новые (вертикальщики) приобрели такие льготы, которые прежним и не снились.

Зато весь остальной люд лишился даже минимальных послаблений, которые они получали от прежней власти. И произошло это по собственному признанию Лукашенко, который, оказывается, считает, что он увидел однажды ужасное: «Страна льготников. Нефти и газа нет, как в России. А мы еще с советских льгот… Как ковырнули, со сталинских времен некоторые льготы были». Какие и кому льготы сохранились со сталинских времен, он не сказал, потому что и сам не помнит. Но и при Сталине существовал общественный транспорт, по определению доступный всему населению, необременительный для тощих кошельков.

Даже там, где никогда не было ни нефти, ни газа, всегда существовал общественный транспорт, тарифы, на который определялись именно доходами большинства низкооплачиваемых людей. Что касается студентов, то они пользовались и пользуются льготами в таких странах. Чтобы молодые люди могли ездить не только на занятия, но и на свидания. А как без них можно отвезти обеспечить демографическую безопасность страны?

Константин Скуратович, «Белрынок»