«Я из татар Витовта»: как белорус открыл свой бизнес в Стамбуле

Наш земляк из Новогрудка поделился историей успеха.

Александр Радкевич живет в Турции с 1995 года. Тогда ему, 14-летнему подростку, пришлось несколько суток добираться из родного Новогрудка до Анкары. Челноки, мороз и тягучее время — вот что запомнилось из той поездки. Саша был одним из первых белорусов, которые отправились учиться по специальной программе от турецкого правительства. В итоге домой парень так и не вернулся, пишет onliner.by.

— Начнем с того, что у меня татарские корни, как и у многих жителей Новогрудка. Я из тех самых татар, которых еще 600 лет назад пригласил Витовт в ВКЛ. Они осели и много веков жили на территории Беларуси, — начинает рассказ Александр, помешивая чай в традиционном турецком стаканчике. Его офис находится прямо возле пролива Босфор, окна выходят на водную гладь, по которой проплывают небольшие лодочки.

Община татар в Беларуси сохранилась за счет религии — довольно много жителей Новогрудка относили себя к мусульманам. После развала СССР Турция, как и многие арабские страны, стала помогать мусульманским общинам на территории бывшего Союза. Тогда-то в татарской общине городка на Гродненщине и появилась информация о специальных образовательных программах для детей.

— Подобные программы, к слову, есть и сейчас, и участвовать в них могут не только белорусы-мусульмане, но и все желающие, — отмечает мужчина. — Почему Турция, да и как вообще решил уехать за границу? Во время развала СССР все соседи, мальчишки и девчонки начали ездить в Польшу, Германию — кто куда мог. Естественно, приезжали, рассказывали, как там все, что-то привозили. Мне тоже очень хотелось куда-нибудь съездить. Поэтому когда поступило предложение поехать учиться в Турцию, я с удовольствием согласился.

— Мама до сих пор удивляется, как меня отпустила в такие-то годы. Представьте, февраль, зима. Самолетов тогда не было, поэтому мы ехали на автобусе. Несколько суток с челноками. Они гудели, а мы, четыре человека, первые белорусские студенты — участники специальной программы правительства, ехали учиться, — вспоминает собеседник.

«Я стал приходить в белорусское посольство и просить работу. Довольно настойчиво просить»

Первые полтора года парень изучал турецкий, потом учился в школе, заканчивал среднее образование — 9—11 классы.

— Конечно, студенческая жизнь в Турции отличалась от нашей. Здесь в общежитиях нельзя готовить, не было розеток, нельзя было послушать магнитофон, к примеру, — рассказывает Александр. — В комнатах жили по 6—12 человек. Двухъярусные кровати и так далее. Своеобразная была жизнь.

После окончания школы Саша поступил на политологический факультет экономического отделения Анкарского университета, но затем решил, что в Стамбуле будет лучше, и перепоступил на экономический факультет Стамбульского университета — одного из самых престижных в стране.

— Еще в Анкаре я стал работать параллельно с учебой. Где-то официантом, где-то переводчиком на выставках, — объясняет мужчина. — У меня изначально была мечта — стать дипломатом. Студентом я стал приходить в белорусское посольство и просить работу. Довольно настойчиво просить. В итоге они сдались. Я начал работать переводчиком при посольстве, трудился также в визовом отделе.

Когда Александр решил поступать в Стамбульский университет, в городе как раз открылось почетное консульство Беларуси. Парень учился в вузе, а в свободное время работал помощником консула. Потом в Стамбуле появилось генеральное консульство — официальное дипломатическое учреждение. Почетное консульство закрыли, и дипломатическая карьера Александра закончилась. Он стал работать в рекрутинговом агентстве, дорос до уровня регионального директора, но три года назад бросил все и подался на свои хлеба.

— Идея бизнеса пришла из опыта. Когда я работал в консульстве, ко мне всегда обращались за помощью: оформить вид на жительство, заполнить документы и так далее, — говорит собеседник. — К тому же я, моя жена и дети как граждане Беларуси каждый год вынуждены продлевать свой вид на жительство и разрешение на работу. Я подумал, почему бы не создать фирму по оказанию таких услуг. Так и ушел в сферу миграционно-визового консалтинга.

Александр признается, что начальный капитал был минимальный: личные накопления и немного денег, взятых взаймы. Он снял офис в коворкинг-центре и открылся. Сейчас в его компании работает четыре человека.

— Мы оказываем весь спектр услуг, в которых нуждается иностранец, приехавший в Турцию. Это помощь с видом на жительство и оформлением гражданства, с поиском или покупкой квартиры, помощь при устройстве на работу, с садом или школой для ребенка, помощь с открытием банковского счета и так далее,— перечисляет мужчина. — Кроме этого мы помогаем иностранцам вести здесь бизнес, набирать персонал, заключать договоры, делать переводы и многое-многое другое.

«Тут платишь НДС — 18%, налог на прибыль — 25% и налог на коммерческую недвижимость — 23%»

По словам Александра, турецкий бизнес отличается от белорусского большей свободой. К примеру, налоговые органы или санитарно-эпидемиологические службы могут прийти только в том случае, если кто-то пожалуется на предпринимателя. Такого понятия, как плановые проверки, здесь нет. Мужчина считает, что в Турции открыть бизнес гораздо проще, чем в Беларуси.

— Возьмем простой пример. Я бизнесмен и хочу открыть кафе, — рассуждает собеседник. — Что в Беларуси? Ты должен понимать, помещение может быть кафе или нет? Если нет, то нужно идти и получать разрешение. Дальше — согласование вытяжки, канализации и так далее. Сделаешь это — и тебя проверят. Потом ставишь столики, проходишь все инстанции — и можно открываться. Сколько времени уйдет на согласования? Пусть три месяца. Остается девять месяцев, чтобы хоть как-то окупить затраты.

В Турции подписание договора об аренде коммерческой недвижимости уже означает, что я могу делать там все, что захочу, в том числе открывать кафе. Никаких ограничений нет. Поэтому турецкий бизнесмен сразу делает ремонт, продумывает дизайн, ставит столики, а уже потом с фотографиями идет в муниципалитет. К нему приходят, осматривают помещение и дают разрешение. Пусть две недели на ремонт, максимум две недели на согласование — и все, открывайся.

Бизнесмен говорит, что в Турции нет понятия фиксированной арендной платы или повышающих коэффициентов. Здесь это четко зависит от рынка.

— Можно на одной и той же улице снимать помещение с ценой, отличающейся в разы, — объясняет он. — Например, помещение в 3 «квадрата» может стоить $5000 в месяц, если оно находится в проходном месте, а может и $100, если это тупик улицы и там совсем нет людей. Но если ты уже заключил договор, то просто так поднять аренду нельзя. Это можно сделать только в конце года на основании показателей Нацбанка по уровню инфляции, максимум на 8—10%.

— Что касается налогов. Здесь НДС — 18%, налог на прибыль — 25%. Есть дополнительные внутренние налоги, которые возникают дальше. К примеру, любая коммерческая недвижимость, которая сдается, облагается налогом, — говорит Александр. — Так вот в год ты должен заплатить 23% от арендной стоимости. Государство взимает этот налог раз в три месяца в размере аренды. То есть раз в квартал я должен перечислить одну арендную плату не хозяину офиса, а государству.

При этом в турецком бизнесе есть платежи, аналогичные нашим отчислениям в ФСЗН. Они составляют 38% от всей зарплаты работников, и их тоже должен платить работодатель. Эти отчисления покрывают медицинское обслуживание, пенсионное обеспечение и налог.

— Объявления о приеме на работу в Турции обещают не только минимальный оклад в 1700 лир (около $323), но также оплату обедов и дороги. Да-да, работодатель оплачивает сотруднику еду и проезд, — рассказывает мужчина. — Что подразумевается по едой? Здесь есть компании, которые предоставляют специальные карточки, на которые работодатель переводит каждому сотруднику определенную сумму.

В среднем обед из трех блюд стоит 20 лир ($3,8). В месяц выходит 420—440 лир (около $80—84). Карточку обычно дают сотруднику, а он уже обедает где хочет и за сколько хочет. Можно потратить все за раз, можно растягивать на месяц. Есть даже супермаркеты, в которых за эту карточку можно купить продукты питания, на некоторых заправках ею можно рассчитаться за топливо.

— Что входит в оплату проезда? Работодатель либо покупает работнику проездной, который стоит сейчас 205 лир ($38) — это 180 поездок в месяц, либо оплачивает услуги транспортной компании, — поясняет собеседник. — Во втором случае людей после работы в определенном месте ждут пять-шесть микроавтобусов, которые едут в разные стороны Стамбула. Человек садится в нужный и доезжает максимально близко до своего дома.

По словам Александра, зарплаты в Стамбуле составляют 1700—2000 лир ($323—380) в низком секторе, 3000—4000 лир ($570—760) в среднем и 4000—5000 лир ($760—950) в высоком.

— Большинство людей здесь получает на руки минимальную зарплату в 1700 лир, максимум 2000, — говорит он. — Плюс дорога, еда и страховка. Это оплата труда обычного рабочего. Если это офисный сотрудник, который более-менее хорошо работает, то ему могут платить 2000—2500 лир ($380—475) или даже 3000. Сейчас власти говорят о том, чтобы после Нового года увеличить минимальную зарплату до 3000 лир ($570). Как это будет, не знаю.

— Можно ли прожить на 1700 лир в Стамбуле? Очень много стамбульцев живут за эти деньги, — продолжает мужчина. — Квартиру на окраине можно снять за 500 лир ($95), проезд и еду раз в день обеспечит работодатель. «Коммуналка» тут такая: на семью с детьми выходит в среднем 70 лир за электричество, 30—40 лир за газ (зимой 300—400), 70—100 лир за воду и 50—60 лир за интернет. В общей сложности получается от 270 до 630 лир зимой ($51—119). В принципе, на остаток можно более-менее жить. Понятно, что все зависит от потребностей...

Правда, конкуренция на турецком рынке труда сейчас довольно велика: в стране немало беженцев из Сирии, трудовых мигрантов из Узбекистана, Таджикистана и Казахстана.

— Белорусы очень редко приезжают в Турцию на работу, хотя наше образование здесь ценится и диплом подтверждать не нужно, — отмечает Александр. — Вообще, в среднем и мелком бизнесе у турок нет культа высшего образования. Они смотрят на то, что ты умеешь. Если ты, к примеру, знаешь русский и турецкий и можешь продавать в Россию джинсы на $10—20 тысяч, то какая разница, есть у тебя диплом или нет.

«Белорусам стоит поучиться предприимчивости у турок»

Сейчас Турция переживает кризис. Лира подешевела к доллару примерно на 30%. Одномоментного повышения цен не произошло, но ценники потихоньку поползли вверх.

— Конечно, бизнесу в Турции сегодня тяжело, цены растут — что в магазинах, что у поставщиков, — говорит Александр. — Власти предпринимают шаги, чтобы как-то выровнять ситуацию. К примеру, сейчас в связи с ростом доллара договоры о предоставлении услуг или продаже не могут быть в валюте. Они должны заключаться только в турецких лирах. Я раньше держал свой прейскурант в валюте, так как работаю с иностранцами, но сейчас вынужден перейти на лиры. У нас аренда офиса была в евро, теперь пересматриваем ценник в турецких лирах. Но при этом недвижимость упала в цене, продажи стоят. Поэтому если у кого-то была мысль вкладываться в недвижимость за границей, сейчас самый подходящий момент.

— К примеру, в новых микрорайонах Стамбула трехкомнатную квартиру можно купить за $50—80 тысяч, причем это будет квартира с видом на море, французскими окнами и большими балконами, — отмечает собеседник. — Что приятно, квартиры тут продают не с голыми стенами, а уже с чистовой отделкой и установленной кухней.

Александр добавляет, что в сентябре вступили в силу изменения в закон о получении турецкого гражданства через инвестиции. Если раньше для того, чтобы получить местный паспорт, нужно было вложить в страну $1 миллион, то теперь сумму снизили до $250 тысяч.

— Ко мне сейчас стучатся в друзья риелторские агентства, застройщики, которые просят: «Александр, мы нуждаемся в иностранных покупателях». Почему? Потому что иностранцы привозят сюда валюту. Турки не покупают. Кризис... — объясняет мужчина. — Но знаете, если сидеть и плакать, то, конечно, ничего не будет. Я смотрю на этот кризис как на возможность, стараюсь двигаться и расширяться. Сейчас наше консалтинговое агентство развивает направление НR — мы подбираем персонал для компаний (непосредственно голубые и белые воротнички), планируем предоставлять комплекс услуг для экспатов, что работают в крупных организациях. Стараемся искать выходы, видеть не конкурентов, а партнеров.

Что касается белорусского бизнеса, то его — что в Стамбуле, что во всей стране — немного. Александр называет «МАЗ», «Белнефтехим» и еще несколько компаний. Он удивляется этому факту и считает, что зря отечественный бизнес не рассматривает турецкий рынок.

— Ни «Савушкина», ни «Санта-Бремор», ни других крупнейших наших производителей на полках практически не найти. Видимо, они не смотрят на Турцию как на потенциальный рынок, — поясняет собеседник. — Хотя зря, здесь очень много русскоязычных. И эта продукция была бы популярной. Тут все русскоязычные ищут сметану и творог, к примеру. «Молочка» в Турции — непривычного нам качества и довольно дорогая (кефир стоит доллар). Помню, одна компания начала выпускать сметану, но только немного и на азербайджанский рынок. Когда сметана появлялась в продаже, русскоязычные жители сметали ее подчистую. Но сейчас и этой компании нет. Мне кажется, в Турции у белорусского рынка есть потенциал. Понятно, что страна будет защищать свой рынок, но попытаться все-таки стоит.

— В этом-то и различие белорусского и турецкого мышления. Они более предприимчивые, чем мы. Вот турок решил, что он будет продавать стаканчики для чая. Не пошли стаканчики — продает телефоны, не пошли телефоны — другое что-то делает. Они очень быстро переходят и много-много пробуют, а не сдаются после первого раза. Вот этой предпринимательской жилке нам и нужно поучиться у них, — заключает Александр.