Как бунтуют белорусские тюрьмы

Чтобы бунтовать в тюрьме, надо иметь реальную смелость и отчаяние.

Шестого ноября соцсети потрясла информация о бунте в Ивацевичской колонии №22 ( «Волчьи норы»). Сообщалось, что это произошло в ночь с субботы на воскресенье, и в бунте приняли участие все осужденные, во всех отрядах. О самом бунте ничего не известно, кроме того, что были заблокированы двери в отряды (скорее всего, имеются в виду калитки в локальные участки бараков - т.н. «локалки») и что несколько представителей администрации получили травмы. Требование - снять начальства колонии, пишет Николай Дедок для сайта «Новы час».

О причинах, спровоцировавших бунт, реакции администрации и последствиях нам не известно. Чтобы делать более-менее обоснованные предположения об этом, нужно посмотреть на ситуацию через призму специфики тюремных бунтов в общем.

«Я не буду этого делать»

Тюремный бунт редко принимает форму «массовых беспорядков» - ломки чего-то, поджогов, нападений на представителей администрации. Если такие нападения имели место в ИК-22, то это, скорее, исключение. Причина проста: тюремные правила и вся тюремная социальная модель построены на вертикали «приказ-исполнение». Чтобы взорвать ее, достаточно отказаться от выполнения приказа.

Более того, правила внутреннего распорядка позволяют сотрудникам ИК применять силу против заключенных, которые отказываются подчиняться приказам. Проще говоря, заключенного абсолютно легально могут избить, например, за отказ выходить на работу. Или за отказ убирать туалеты.

Чтобы бунтовать в колонии - многого не надо. Достаточно на требование офицера сказать: «Я не буду этого делать».

В 2010 году я был свидетелем локального бунта в ИК-15. Там местная администрация практиковала круговую ответственность в наказании осужденных и заставляла весь отряд карантина (около 50 человек) маршировать по плацу взад-вперед за нарушение дисциплины. Унизительно, отвратительно - однако все это делали. До того времени, как в карантин заехали двое политических заключенных.

Однажды нас пытались вывести маршировать за то, что 18-летний парень курил ночью в туалете. Но это вызвало организованное сопротивление: заранее было договорено, что никто не марширует. Подстрекаемый тремя заключенными отряд в 50 человек отказывался маршировать, несмотря на крики сотрудников режимного отдела. Правда, ровно до того момента, когда этих трех не вывели из рядов, а остальным не начали раздавать тумаков.

Но для администрации это было настоящее ЧП. И после него подобные маршировки больше не практиковались.

Бунт осужденных

Тюремный бунт - это почти всегда бунт осужденных. Заключенные живут в замкнутом пространстве, и они понимают, что всем им еще отбывать срок. Живя постоянно под страхом применения против них насилия, под строгой системой «кнута и пряника» (где плеть - ШИЗО, лишения свиданий и передач, побои, а пряник - свидания, передачи и УДО (Условно-досрочное освобождение)), не имея устойчивой и, главное, успешной истории сопротивления (в отличие, например, от заключенных американских тюрем, которые имеют даже свои ассоциации и профсоюзы), они реально не склонны к бунтам, так как понимают, что победа - маловероятна, а наказание придется понести в любом случае. То, что бунт будет подавлен, понятно еще до его начала. Бонусы от облегчения режима и прекращения издевательств маячат где-то вдали, и даже доступны они будут не всем, а только тем, кто останется в этой колонии и не будет вывезен после подавления бунта.

Заключенный, который бунтует - это не хипстеры, которые вышли на улицу с плакатом, потому что уверены, что на их стороне закон и Конституция. Это всегда человек, доведенный до отчаяния.

Каждый бунтарь в колонии осознает, что ему стопроцентно придется понести наказание. В зависимости от степени участия это может быть перевод в «крытую» или ИКТ, десять, двадцать и более суток ШИЗО. О долгом и длительном избиение, и говорить не приходится - это, так сказать, обязательный минимум. Для организаторов же существуют статьи 410 и 411 УК РБ, означающие, что освобождение откладывается еще на долгие годы.

Поэтому, чтобы бунтовать в тюрьме, надо иметь реальную смелость и отчаяние.

Бунт или УДО?

Тюремный бунт почти никогда не бывает поддержан всеми. Поэтому сообщение в новостях о том, что его поддержали «все осужденные во всех отрядах», вызывают сомнение. Такое возможно только в одном случае - сильная структура неформальной власти и солидарности между заключенными, что означало бы для потенциальных «штрейкбрехеров» жесткие штрафные меры за попытку отказаться от участия в бунте.

Очень маловероятно, чтобы такая структура существовала в ПК-22. Но самое главное - хороших 10-15% тюремного населения составляют т.н. «козлы» - осужденные, сотрудничающие с администрацией, имея от нее реальные привилегии и, самое главное, - шанс на досрочное освобождение.

Обычно это люди с большими сроками. Участие в бунте для них - значит поставить крест на привилегиях и перспективе освободиться раньше. А если у человека, например, срок 25 лет, для него есть разница: поддержать бунт и выйти на свободу через 25 лет, либо «затихариться» и освободиться, скажем, на 7 лет раньше - через восемнадцать.