«Здоров, следующий»: как лечат в белорусской армии

Cолдат пожаловался на боли в сердце, а его направили к психиатру.

Я наблюдал за ходом процесса по делу о гибели Александра Коржича, а память возвращала меня в мое армейское прошлое. Столько лет прошло, забыть должен, ан нет, картинки 35-летней давности вдруг всплыли и стали сопоставляться с тем, что я услышал в зале суда. Речь не о «дедовщине», ее тоже пришлось на собственной шкуре испытать, а о том, о чем в «деле Коржича» много говорилось, но нет в приговоре суда

Армия тогда была советская, годы службы - 1983-85, призвался в 20,5 лет сразу после окончания техникума. Вчера получил диплом, а назавтра с утра был уже на призывном пункте. Почти полгода в учебке связи в городе Муроме Владимирской области, затем до дембеля служба в Молдавской ССР в центре очень дальней связи, который располагался в лесу.

По замыслу командиров я должен был нести дежурства в подземном трехэтажном бетонном особо секретном бункере. Минские медики в погонах подтвердили, что я для такой службы по здоровью годен. Оказалось, соврали, степень моей близорукости не позволяла мне долговременно находиться в помещениях с искусственным освещением, что подтвердил окулист военного госпиталя в Бельцах, куда меня привез прапорщик. До сих пор помню его матюги, когда он вез меня обратно в часть: мол, набрали слепых, а служить некому. Главное, что подземная служба мне была заказана неким специальным приказом Минобороны и Минздрава. Такие документы есть и сегодня, они регламентируют, кого считать годным к службе, где служить можно, а где не нужно. Соответствующее постановление  легко найти в интернете, но тогда, в мое время, я не догадывался, что у окулиста под рукой есть толстенный том, в котором он нашел мое ограничение.

Вопрос в прошлое: а зачем меня нужно было призывать туда, где я вообще мог ослепнуть к чертовой матери? Ответа за давностью лет не будет, но этот вопрос витал в зале суда, когда речь шла о сегодняшних призывниках. На личных делах медики ставят штамп «годен», а потом выясняется, что есть проблемы со здоровьем.

«ЗДОРОВ, СЛЕДУЮЩИЙ!»

В феврале т.г. на брифинге министр обороны Андрей Равков ошарашил статистикой: в 2017г. военные психиатры выявили у 154 срочников психические отклонения, всех комиссовали и отправили по домам. В году нынешнем (всего за два первых месяца!), по словам министра, 17 горе-воинов находились в РНПЦ в Новинках на обследовании и еще столько же солдат срочной службы были уволены. Но ведь призывные медкомиссии всех их признали годными для службы? Возможно, некоторые из парней жаловались на свое психическое и прочее здоровье или пытались, но, как и в мое время, не успевали открыть рот, как сидящий перед тобой доктор в погонах шлепал штемпелем по бумаге и кричал: «Здоров, следующий!».

Примечательно, что министр сообщил данные по уволенным из армии из-за психического здоровья. Думается, что это не единственная медицинская проблема, которая выявляется якобы у здоровых новобранцев.

Впрочем, генерал воздержался раскрывать тайны почек, сердца и других органов. Но некоторые вещи сами проявились в ходе судебного следствия.

Из глубин моей памяти всплыли эпизоды работы фельдшера медпункта нашей учебки в Муроме. Место укола за неимением спирта он обрабатывал йодом или зеленкой, а затем, чтобы не запачкать руки, метал шприц в оголенную часть тела. У некоторых ребят от жары начали гнить ноги, язвы были жуткие. Мертвую ткань сей «помощник смерти», как его прозвали, обрезал обычным лезвием для бритья, а затем щедро заливал йодом. Впоследствии, зная его методы, мы занимались самолечением. Потом выяснилось, что наш фельдшер учился на ветеринара.

У меня нет сомнений, что у всех специалистов медроты 72-го ОУЦ, борисовского госпиталя и 432-го военного клинического медцентра, которые проходили по «делу Коржича» свидетелями, есть медицинское образование. Но мне до сих пор непонятно, почему, когда солдат жаловался на боли в сердце, его направили к психиатру?

Из объяснения командира взвода Галицкого от 3 октября 2017г.: «Коржич по характеру был тихий, не вспыльчивый. Жаловался на боли в области сердца. Поэтому он был отправлен в медроту. После беседы с ним узнал, что у него был пролапс клапана сердца, чуть позже он сказал, что боится умереть, и замкнулся в себе. Чуть позже он говорил мне, что его в санчасти кормят непонятными таблетками, его в медроте постоянно закрывали в изолятор с охраной.

После беседы с ним на эту тему он говорил, что он спит, как ни в чем не бывало, а его будят и переводят в изолятор. Психолог отправил его в борисовский госпиталь, побеседовал с невропатологом, тот определил ему полное медобследование, это было 17 или 18 сентября, после чего я привез его обратно в медроту. 20 сентября 2017г. я повез его в 432-й госпиталь на беседу с ведущим психологом Вооруженных сил РБ.

Войдя к ним в кабинет, мне задали вопрос, на что солдат жалуется, я ответил, что у него болит сердце, он замкнулся в себе, боится умереть. На что мне ответили: «Зачем ты нам его привез?». Спросили у рядового Коржича: «Служить хочешь?». На что рядовой ответил: «Служить хочу». После беседы я отвез его обратно в медроту.

Мыслей о суициде у него не было никогда. После того я его не видел. Думаю, что к суициду его повлекло то, что в медроте ему не оказывали нужную помощь».

Казалось бы, если солдат жалуется на сердце, так ему вроде к кардиологу надо. При чем здесь психиатры? (Галицкий просто перепутал психолога с психиатром.)

«ЧЕМ ВАС ЛЕЧАТ?»

В суде стало известно, что лечили Коржича тоже оригинально: на ночь таблетка димедрола, днем - валерьянка. Нечто непонятное случилось и с его медкартой - из нее были вырваны несколько страниц. Судя по всему, исчезли данные о УЗИ сердца, которые были сделаны еще на гражданке. Проблема ведь решалась просто - сделать повторное исследование. Не сделали, но проблему решили другим способом.

Сержант Барановский позвонил в Пинск двоюродной сестре Коржича и попросил ее сделать выписку из медкарты парня, которая находится по месту жительства. Вообще-то это медики в погонах должны были сами сделать запрос в поликлинику, такого рода сведения просто так не дают. Озадачили почему-то сержанта. Сестра Коржича выслала копию УЗИ. По ее словам, брат просил выслать антибиотики и витамины для сердца.

С лекарствами, похоже, в учебке были проблемы. Мне запомнился в суде допрос Павла Дюка, который лежал с Коржичем в одной палате. К уголовному делу его показания мало относились, но пищу для размышлений дали обильную. Павла призвали в мае 2017г., в июле он попал в медроту с пневмонией. К месту заметить, практически все допрошенные в суде солдаты, лечившиеся в медроте, говорили, что болели пневмонией. Дюка лечили месяц, потом выписали. Через пару дней его снова госпитализировали с пневмонией. Лечили до конца сентября, потом отправили в Минск в 432-й госпиталь. Курс обучения в учебке длится 4,5 месяца, из них 2,5 месяца солдат провел на больничной койке. Этот факт не остался без внимания Светланы Коржич. «Чем же вас там лечат?», - спросила она у парня. «Таблетками, иногда кололи антибиотики, они их от всего колют», - ответил свидетель.

На протяжении всего судебного следствия Светлана Коржич несколько раз заявляла ходатайства о допросе в суде врача-терапевта госпитального отделения медроты капитана Екатерины Чумак. Именно она последняя из медиков видела солдата живым, она его и выписала из медроты. Однако женщина после ЧП уволилась из армии и уехала в Россию. Словно сбежала.

Мать Коржича не верит в официальную версию смерти своего сына. Суд первой инстанции ее принял и наказал трех сержантов за доведение парня до самоубийства. Посмертная комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза выявила у Саши Коржича «соматоформную вегетативную дисфункцию». Как поясняли эксперты, это психическое расстройство, которое может наблюдаться у каждого второго. Проще говоря, с таким диагнозом в петлю не лезут.

Из своего армейского прошлого  помню, что служил вместе с парнями, которым, как я считал, от армии нужно было держаться подальше. Возможно, Коржич был из таких, но люди, которые по долгу службы обязаны были просчитывать ситуацию, предполагать, если хотите, самые печальные последствия, отмахнулись от парня. Уверен, в их числе и медики в погонах.

Виктор Федорович, «БелГазета»