«Государство толкает народ на мятеж»

«Дело The New Times» в РФ поражает своим откровенным цинизмом.

Во вторник, 20 ноября Тверской районный суд рассматривал две апелляционные жалобы на постановление мирового судьи судебного участка №367 Тверского района Марии Шведовой, которая 25 октября 2018 года присудила рекордный штраф для СМИ — 22 миллиона 250 тысяч рублей и 30 тысяч рублей штрафа генеральному директору ООО «Новые времена» Евгении Альбац, пишет «МБХ-медиа».

«Дело The New Times» интересно не только тем, что впервые в истории российских медиа был вынесен столь безумный штраф. Оно поражает своим откровенным цинизмом. Это не многотомное уголовное дело с десятками свидетелей, сотнями расшифровок, очными ставками, экспертизами, в которых трудно разобраться, найти подоплеку и увидеть торчащие нитки фальсификации. В этом административном деле видно, как закон и его служители прогибаются под давлением сверху. Прокуроры, меняющие свои решения под давлением тех, кого нельзя называть.

Судья Мария Шведова, судья с шестилетним стажем, которая способна выносить решение по закону, и менять его на абсолютно противоположное и беззаконное — по приказу вышестоящего судьи. Все это не нуждается в длительном расследовании. Хронология событий говорит сама за себя.

Пролог

История о преследовании The New Times и его главного редактора началась весной 2018 года. Тогда никому ранее не известный гражданин Дмитрий Игнатов обратился по электронной почте к депутату Госдумы и ветерану КГБ Николаю Рыжаку с просьбой проверить деятельность The New Times. Игнатов «обнаружил», что в период с апреля 2017 года по февраль 2017 года от «Фонда поддержки свободы прессы», (через который финансировался The New Times) были совершены денежные переводы на сумму 5,4 млн. рублей. В 2014 году Фонд был включен в реестр «иностранных агентов» и был обязан отчитываться перед Минюстом о всех денежных поступлениях, что он и делал, посылая всю необходимую информацию каждый квартал. Рыжак, получив «сигнал», послал «сигнал» генпрокурору Юрию Чайке с требованием провести проверку ООО «Новые времена» на предмет нарушения ст. 13.15.1 КоАП.

В чем провинился журнал?

Евгения Альбац объясняет: «30 декабря 2015 года, в разгар борьбы с иностранными агентами, были внесены поправки в федеральный закон о СМИ, в ст. 19.2, которая отныне предписывала средствам массовой информации уведомлять о получении денежных средств от иностранных источников, за исключением средств от рекламы, продаж или подписок. Следом вышло постановление правительства, которое определяло, что уведомление должны быть именно в электронной форме (для чего, замечу для коллег, требуется получить специальный ключ и установить софт, работающий только и исключительно с PC), а затем и соответствующий приказ и форма отчета Роскомнадзора, вступивший в силу в июне 2016 года».

Отчитываться по новым правилам было технически несложно: нужно было скачать одну таблицу и несколько приложений. Но, как признается Альбац, «мы банально пропустили». Кроме того, основными жертвователями журнала были российские граждане, но в тот момент, когда они переводили деньги через «Фонд поддержки свободы прессы», эти деньги автоматически становились «иностранными источниками финансирования».

Роскомнадзор ничего об этой ошибке The New Times не сообщил. Об этом сообщила Тверская межрайонная прокуратура в своем представлении от 8 июня 2018 года. Ошибка была исправлена, вся информация отослана в Роскомнадзор. Казалось, ситуация исчерпана. Но уже тогда появились странности.

Прокурорская история

В письме депутата Рыжака генпрокурору Чайке речь идет о 5,4 млн рублей и о временном периоде с апреля 2017 года по февраль 2018 года. В июньском представлении прокуратуры уже фигурирует сумма в разы больше — 24 млн 500 тыс. рублей и период с марта 2017 года по апрель 2018 года.

8 июля 2018 года, через месяц после получения прокурорского представления Евгения Альбац уведомила Роскомнадзор о поступлении денежных средств из «Фонда поддержки свободы прессы» за второй квартал 2018 года.

30 июля ее вызвали в Тверскую межрайонную прокуратуру. На следующий день туда пошел адвокат Прохоров и оказалось, что прокуроры решили возбудить административное дело в отношении ООО «Новые времена» по ч.1 ст. 13.15.1 КоАП РФ, за то, что не было сообщено Роскомнадзору о поступлении денежных средств из иностранных источников за 2-й квартал 2017 года и 1-й квартал 2018 года. Адвокат Прохоров представил все необходимые документы об истечении срока давности. Срок истек 11 июля 2018 года, следовательно, по закону и возбуждать административное дело было невозможно. Об этом говорят постановления пленумов Верховного суда, разъясняющие положения КоАП. Прокуратура вроде бы с этим согласилась.

Но привлечь Альбац к суду хотели люди, презирающие закон. Поэтому 24 сентября прокуратура вновь вызвала генерального директора «Новые времена», но уже для предъявления нового обвинения — было решено возбудить административное дело по той же статье КоАП, но предполагаемое правонарушение в форме бездействия касалось уже другого периода — второго квартала 2017 года и первого квартала 2018 года. И снова адвокат Прохоров возражал, пытаясь убедить прокуроров, размахивая перед ними постановлениями пленумов Верховного суда. Срок давности и по этому правонарушению истек 11 июля.

На этот раз прокуроры не вняли доводам закона и направили дело мировому судье судебного участка №367 Тверского района Марии Шведовой.

Судебная история

Но, как ни странно, судья Шведова прокурорам отказала. Она постановила, что трехмесячный срок привлечения ООО «Новые времена» к юридической ответственности истек и значит, суд не может принять дело к рассмотрению.

2 октября Евгения Альбац уведомила Роскомнадзор о получении денежных средств от «Фонда поддержки свободы прессы» за третий квартал 2018 года. И казалось, что неприятная ситуация исчерпана.

Но через две недели, 16 октября 2018 года Тверская межрайонная прокуратура опротестовала решение судьи Шведовой. Заседание по протесту прокуратуры в Тверском суде назначили на 25 октября, буквально через три дня после нашумевшего интервью Евгении Альбац с Алексеем Навальным на «Эхо Москвы».

Дело было передано судье Ольге Затомской, в девичестве Боровковой.

Адвокат Прохоров и ей пытался изложить свои аргументы об истечении срока давности по привлечению руководства ООО «Новые времена» к административной ответственности: прокуроры де обнаружили и вынесли представление 8 июля 2018 года, и именно с этой даты должен исчисляться срок привлечения к уголовной ответственности. Права была судья Шведова, когда вернула прокурорам материалы дела. Но судья Затомская считала иначе, и, проявив чудеса судебной эквилибристики, она отменила определение судьи Шведовой и направила это дело на рассмотрение все той же судье Шведовой.

И та вышла в судебное заседание в своем мировом участке вечером 25 октября, чтобы войти в историю российских СМИ. Буквально через три часа после решения вышестоящей для нее инстанции — Тверского суда. В отсутствие представителей ООО «Новые времена» — их просто не успели известить, судья Шведова вынесла постановление о беспрецедентном штрафе — 22 млн 250 тысяч рублей. На этот раз ее позиция полностью противоречила ее же собственному решению от 26 сентября 2018 года.

Удивительным образом, буквально через месяц она кардинально поменяла свое отношение к делу. В ее решении это не объясняется. Непонятно, почему ей вдруг стало очевидно, что срок привлечения юридического лица к административной ответственности не пропущен, не истек, как она считала раньше. А это значит, The New Times должен заплатить штраф.

Кульминация

Евгения Альбац подала апелляцию на решение судьи Шведовой. И дело вновь пришло в Тверской суд. Адвокат Прохоров получил извещение, что 20 ноября апелляционные жалобы гендиректора ООО «Новые времена» (одну на штраф Евгении Альбац — в 30 тысяч рублей и вторую на штраф в 22 миллиона 250 тысяч рублей ) будет рассматривать судья Ольга Затомская. Надежды на то, что эта судья, в девичестве Боровкова, будет непредвзятой и объективной по этому делу, ни у адвоката Прохорова, ни у Евгении Альбац не было. Судья Затомская известна тем, что она отправляла оппозиционеров в спецприемники за участие в митингах, она заставила Бориса Немцова пять часов стоять во время судебного заседания, запрещая приставам принести ему стул. Прохоров приготовил большую жалобу на ее отвод. Но она не понадобилась: утром 20 ноября выяснилось, что Затомская не будет эти жалобы рассматривать. Их рассмотрят судья Булгакова и судья Сизинцева. У Евгении Альбац появилась надежда, что эти судьи могут попытаться разобраться в деле. Об этом она говорит, когда мы подходим к залу судьи Булгаковой. Судья Сизинцева пока находится в Мосгорсуде, говорит ее секретарь, но к началу своего процесса должна вернуться.

Я прикусываю язык, чтобы не лишать главного редактора оппозиционного журнала, в котором одиннадцать лет публикуются статьи о самых разных судебных процессах, резонансных и нет, где право попирается в заштатных и высоких судейских залах, я молчу, чтобы не лишать ее надежды на то, что вдруг в ее деле все будет совсем не так, как писали в The New Times, а по закону.

И вот начинается первый процесс. Очень быстро становится понятно, что молодая судья с невыразительным лицом и серыми волосами, затянутыми в небольшой хвостик, не хочет разбираться в этом деле. Она как-то тревожно слушает адвоката Прохорова, который подробно излагает ей всю историю вопроса, достаточно убедительно напоминая об истечении срока давности, цитирует пленум Верховного суда, который призван разъяснить судам «сырую» и плохо прописанную статью КоАП 13.15.1, а именно то, что правонарушение о бездействии, вменяемое Альбац, не может быть отнесено к длящимся. Прохоров объясняет: с 8 июня 2018 года, со дня, когда прокуратура сообщила гендиректору «Новые времена» о его правонарушении, до 25 сентября 2018 года — дня, когда было возбуждено дело об административном правонарушении — прошло более трех с половиной месяцев. Срок привлечения к административной ответственности истек — значит, производство по делу должно быть прекращено.

Прохоров говорит, что ни он, ни Евгения Альбац не были должным образом извещены о заседании в мировом суде: «Заседание первой инстанции было назначено столь стремительно, в тот же день через три часа, что известить законного представителя ООО „Новые времена“ с очевидностью не удалось». Прохоров говорит о несоразмерности самого правонарушения и наказания. Говорит о том, что Роскомнадзор не имеет претензий к ООО «Новые времена», напоминает о норме закона, когда следует учитывать, что правонарушение совершено впервые и поэтому можно заменить административное наказание предупреждением.

Евгения Альбац рассказывает, что как только прокуратура уведомила ее о совершенном правонарушении, она довольно быстро отчиталась перед Роскомнадзором. И представители Роскомнадзора уже после вынесения ей штрафа заявили в интервью РБК, что никаких претензий ни к журналу, ни к Альбац у них нет.

«Ваша Честь, — обращается главный редактор The New Times к судье, — от вас зависит, будет ли существовать в России суд или нет. С таких маленьких дел начинается судебная практика, которая заканчивается жертвами».

Я смотрю на судью, и мне кажется, что ей неприятно, ей хочется как можно быстрее закончить процесс. Не потому, что ее убедили доводы Альбац и Прохорова, нет. Просто как-то неуютно.

Судья спрашивает мнение прокурора. Человек в голубой рубашке встает и произносит всего две фразы: «Решение мирового суда законно и обоснованно. Отмене не подлежит». Высказав свое мнение, он уходит, не дождавшись решения судьи.

Судья Булгакова удаляется в совещательную комнату и через сорок минут оглашает решение: оставить без изменения штраф в 30 тысяч рублей.

Дубль два

Вторую жалобу о штрафе в 22 миллиона 250 тысяч рублей рассматривают этажом ниже. Это вотчина судьи Марии Сизинцевой. Она так же, как и судья Булгакова была назначена в суд указом президента России в 2015 году. Судья Сизинцева — брюнетка, но как и судья Булгакова — с хвостиком. У нее зал побольше, чем у Булгаковой, и она выглядит как-то более значительно и смотрит на главного редактора журнала The New Times с неким подобием улыбки или даже с вызовом. Прокурор Максим Петрович из Тверской межрайонной прокуратуры, в такой же голубой рубашке, как тот прокурор, что рассматривал первую жалобу этажом выше.

На этом заседании все повторяется, как в киношном дубле.

Единственное отличие: адвокат Прохоров просит приобщить к материалам дела дополнение к жалобе. Прохоров говорит, что КоАП позволяет заменить административный штраф на предупреждение, которое выносится за впервые совершенное административное правонарушение при отсутствии причинения вреда, возникновения угрозы причинения вреда жизни и здоровью людей, объектам животного и растительного мира, окружающей среде, объектам культурного наследия, безопасности государства, угрозы чрезвычайных ситуаций, природного и техногенного характера, а также имущественного ущерба".

Прохоров особенно подчеркивает: «не причинен кому-либо и имущественный ущерб». Обращает он внимание и на пленум Верховного суда от 15 июня 2010 года. Пленум постановил, что «сумма компенсации, (вынесенная СМИ — „МБХ медиа“), должна быть разумной и справедливой и не вести к нарушению свободы массовой информации».

Говорит Прохоров и о нарушении в этом деле Европейской конвенции по правам человека.

Судья Сизинцева раздражается: «Комментировать нам ничего не нужно. Мы все знаем закон».

«Это впервые в практике и поэтому очень важны детали», — возражает адвокат. И рассказывает судье всю хронологию событий. О том, как прокуроры сначала обнаружили правонарушение, а потом через несколько месяцев посчитали, что срок давности по нему истек, а потом судья Шведова и… Адвокат объясняет, что штраф разорителен для издания: с 1 января по 31 октября 2018 года на счет The New Times поступило всего 8, 5 млн. рублей.

«Суд обладает серьезными основаниями, чтобы не „влипнуть в историю“ по 10-й статье Конвенции („нарушение свободы слова“) в ЕСПЧ, да и Верховный суд России этим делом заинтересуется», — заканчивает свою речь адвокат.

Пока выступает адвокат Прохоров, Евгения Альбац что-то пишет в блокноте. Когда судья дает ей слово, она начинает говорить очень эмоционально.

Она говорит, прямо обращаясь к прокурору, который сидит напротив и улыбается.

" Вы не улыбайтесь, господин прокурор, вас это достанет, потому что такие как вы приносили такие доказательства в суд, как вы сделали здесь, и потом вы же за это платили. 20 тысяч чекистов было расстреляно. Это поразительно, насколько отвратительно слепленное дело, которое, безусловно, имеет абсолютно политический характер".

Голос Евгении Альбац звенит в зале, журналисты стучат по клавишам ноутбуков, а у меня замирает сердце: «Ваша Честь, я принесла вам посмотреть. Вот это переводы (Евгения Альбац показывает распечатки со счетов, на которые поступали пожертвования на штраф — «МБХ. медиа»).

Я хотела, чтобы вы посмотрели на меня, Ваша честь. Это переводы, люди переводили по 200−300 рублей.

Это около 20 тысяч человек, которые переводили деньги, чтобы спасти журнал. Это люди, которые в отличие от этого молодого человека , который сидит и улыбается, очень четко чувствуют несправедливость. Поэтому я призываю вас , Ваша честь, не делайте этого. Это ужасно плохо обернется для нас всех и самое главное, это плохо обернется и для нашей страны".

Прокурор-майор, человек в голубой рубашке, встает со своего стула: «Считаю некорректным такую политическую подоплеку. В жалобе отказать».

Судья удаляется в совещательную комнату. Выходит минут через сорок и зачитывает практически такой же текст, который часом ранее читала судья Булгакова этажом выше.

Корреспондентка из новостного агентства рядом со мной нервничает, в зале пропал интернет, а ей нужно очень быстро передать в редакцию новости: штраф оставлен в силе. Через несколько минут после того, как судья заканчивает читать постановление, вай-фай возвращается и все мы передаем в свои редакции, что безумный штраф остался в силе.

Юридические «консервы»

А Евгения Альбац не останавливается: «Зоя, как же так? Судья сказала, что она рассмотрела дело, но ведь она не попыталась понять и не объяснила, откуда взялись эти цифры штрафа. Зоя, они перестали выполнять свои законы. Раньше они как-то пытались держаться, даже при очень широком толковании, но в рамках своих законов. А сейчас на этом деле совершенно перестали исполнять собственные законы. Все прошло по силовой вертикали».

Мы выходим из суда, а у меня в ушах звучат слова Евгении Альбац : «Разрушение системы права в стране», «государство вынуждает народ на мятеж». Что услышала эта судья с хвостиком и прокурор в голубой рубашке? Они вообще понимают русский язык? Они понимают, что могут однажды оказаться на месте Евгении Альбац или Кирилла Серебренникова, Алексея Малобродского, которых судят в соседнем зале, или на месте других миллионов людей, что по выражению Путина «мучаются, глотая пыль в судах»? Нет, конечно, они не верят, что окажутся ответчиками, подсудимыми, что их будут унижать беззаконием в этих судах. Они считают себя неприкасаемыми.

В течение 60 дней Евгения Альбац должна выплатить 22 миллиона 250 тысяч рублей. Адвокат Прохоров будет оспаривать решения Тверского суда в Мосгорсуде, потом в Верховном суде. Вряд ли до 20 января они успеют пройти все эти инстанции.

Любопытно, как судьи Верховного суда отнесутся к тому, как в Тверском суде игнорируют решения их пленумов.

Впрочем, я уже столько раз видела, как Верховный суд «умывал руки», оставляя в силе решения нижестоящих судов, которые противоречили закону и решениям пленумов, что мне трудно представить, что в столь одиозном деле, как «дело The New Times«, Верховный суд вдруг предпочтет закон, а не политическую конъюнктуру.

Евгения Альбац выходит на улицу, где ее ждут журналисты: «Это продолжение беспредела. Ну ведь очевидно совершенно, что даже по тому, как они квалифицируют, все сроки давности истекли. Хотя бы покажите нам, на основании чего компетентные органы обнаружили, что правонарушение произошло не 8 июня, а 25 июля? Как можно абсолютно произвольно менять даты? Я понимаю, что это кошмар. Можно делать все, что они хотят. Они начали со штрафов и это закончится посадками. Обязательно. Просто никакого другого варианта нет. Мы это проходили, и другие страны это проходили. Они создали практику юридических консервов. То есть когда-то в прошлом совершено какое-то правонарушение. Во всех кодексах существует срок давности. И на этом деле мы увидели, как отменяется срок давности, который прописан, который специально оговорен специальным постановлением пленума Верховного суда России. Когда люди госбезопасности в лице ФСБ начинают вмешиваться и в работу прокуратуры и суда — все. Так устроена система. Машина начинает ехать, и она едет. Так проще, так удобно».

На улице Евгению Альбац снимают журналисты разных телекомпаний — от «Известий» до «Дождя». И непонятно, что они дадут в эфир в тот вечер.

А что останется для Истории.