Андрей Курейчик: К белорусским киноделам стала применяться жесткая цензура

Известный сценарист и режиссер рассказал, что и кто тормозит развитие культуры в Беларуси.

Кино – непростая материя. Тем более в Беларуси. Конкурировать с глобальным голливудским господством и их бюджетами представляется совершенно неразрешимой задачей. Герой нашего нового лонгрида может поспорить. Знакомьтесь – автор сценариев крупных российских блокбастеров, продюсер и режиссер белорусских проектов «Выше неба», «Party-zan фильм», драматург и публицист Андрей Курейчик. Сегодня в лонгриде ilinterviews.com – о борьбе с Минкультом, свободе творчества и ответе для BadComedian.

Про новую картину и привлечение средств

— Андрей, в прокате идет новый фильм «Внутри себя», сопродюсером которого вы являетесь. Уже можете подвести какие-то итоги?

— Нет, итогов пока нет. Он в прокате, в том числе и в регионах Беларуси. Я очень рад, что уже второй независимый белорусский фильм выходит в этом году (первый – «Хрусталь» Дарьи Жук). Мы вышли с адской конкуренцией – в кинотеатрах «Веном», победители Каннского кинофестиваля, «Лістапада». Но все-таки фильм в прокате.

— Не все понимают, кто такой продюсер и что он делает. Большинство представляют его как человека с деньгами.

— В Беларуси очень мало людей с деньгами (смеется). А те, у кого деньги есть, в кино не вкладывают. На самом деле продюсер – это человек, который организует съемочный процесс и находит финансирование. Причем, из каких угодно источников. В России – это «Фонд кино», Министерство культуры, в Америке – в основном, заемные деньги.

— А как у нас?

— У нас сбор по крупицам. Мы вынуждены объединяться по три-четыре продюсера, потому что каждый может что-то предложить для картины: у кого-то есть техника, у кого-то маркетинговый ресурс, а у кого-то богатые знакомые. У меня был разный опыт финансирования. Фильм «ГараШ» мы сняли за свои деньги, но он стоил около 5 тысяч долларов, хотя собрал 4 своих бюджета. Еще был опыт с продакт-плейсментом, который мы использовали в «Party-zan фильм», а картину «Выше неба» снимали за грант Фонда по борьбе с ВИЧ, туберкулезом и малярией.

— Бюджет фильма «Внутри себя» составил 100 тысяч долларов. Каким из способов собирали эти средства?

— Этот фильм сборный – есть вложения инвесторов, спонсоров. Следующий наш фильм «Упыри», который выйдет в феврале, тоже сборный – там и свои деньги, и рекламные, и те, что мы надеемся получить от препродаж. Но меня беспокоит, что ни в одном из наших фильмов нет ни копейки государственных средств.

— А вам бы этого хотелось?

— Я считаю это нормальной практикой. Со всех граждан страны ведь взимают налоги, и эти деньги, в том числе, направляют на поддержку искусства, включая кино. Но когда Минкульт выделяет средства исключительно на развитие «Беларусьфильма», это вызывает вопросы.

— Но с государственной поддержкой от вас бы требовалось куда больше. Ведь, например, в России, когда финансирует «Фонд кино», от фильма требуют какой-то идеологический посыл.

— Нет, там другая история. Когда фильм финансируется «Фондом кино», он должен быть коммерческим, должен показать финансовый результат. Ты не можешь потратить деньги в никуда и положить фильм на полочку, как, кстати, в свое время любил делать «Беларусьфильм». Нет, в этом случае ты обязан привлечь российских зрителей на российский фильм и потеснить американские блокбастеры в прокате. Расширить зону своей культуры.

Про грядущий фильм «Упыри»

— Меня удивило, что история в фильме «Внутри себя» вовсе не белорусская, хотя ваши предыдущие работы рассказывали о разных гранях нашей страны.

— В этом случае у режиссера Сергея Талыбова был полный карт-бланш. Он написал сценарий со своей супругой, и ему никто не мешал снимать кино так, как он хотел. Я вообще за свободу творчества и считаю, что продюсер не должен диктовать творцам, что им делать. С такой проблемой я сталкивался на целом ряде российских проектов, и это не пошло им на пользу. Если ты выбираешь режиссера, ты должен довериться его видению. Сергей увидел историю таким образом – город, артистов, атмосферу. Я понял его замысел. Вот следующая наша картина «Упыри» будет абсолютно другая – по атмосфере, съемке, цветокоррекции, музыке. Этот фильм сняли другие режиссеры – Макс Сирый и Андрей Гринько, с другим видением.

— А вы в этот раз выступите как сценарист?

— Как сценарист и со-продюсер. Это будет ужастик про то, как иностранцы приехали знакомиться с нашими девушками, сбились с дороги и попали на озеро, откуда повылазили упыри и устроили им кровавую баню (смеется). В фильме даже снялся Вадик Галыгин.

— Тизер фильма вышел больше года назад. Почему картина выходит так нескоро?

— Это связано с необходимостью использовать компьютерную графику. В нашем фильме около 600 кадров, которые нужно отрисовать, а в Беларуси не так уж много специалистов, способных это сделать.

— Кто у нас занимается этим?

— Есть прекрасный специалист Василий Паук, но он всего один и все делает вручную, что занимает много времени. Сейчас графика уже готова, и, я думаю, к февралю фильм будет готов. Он оказался еще дороже, чем «Внутри себя». Съемочная группа провела 25 дней в лесной чаще. Это наш самый трудный проект, будем ждать его выхода.

Про «Лістапад» и проделки Министерства культуры

— В Минске отгремел кинофестиваль «Лістапад». Вы решили на нем не присутствовать и отправились в отпуск – это некий бойкот?

— Нет, это не бойкот, но я действительно не очень люблю фестиваль в его нынешнем формате. Есть ощущение, причем не только у меня, а у большинства независимых кинематографистов, что к белорусским киноделам стала применяться жесткая цензура. Те фильмы, которые имеют хоть малейший намек на современную социальную реальность или созданные персонами, к которым не очень хорошо относится Министерство культуры, перестали попадать в национальный конкурс. Хотя чем он, по сути, является? Это представление того, что сделано в белорусском кино за год. Мы показываем это иностранцам, и затем жюри выбирает лучшую картину. Но возникают большие вопросы, когда половину фильмов даже не включают в конкурс, словно их не существует, а потом выясняется, что кто-то кому-то звонил, надавил, а отборщики говорят – вот, мол, это позиция Минкульта. Поэтому уже два года подряд я пропускаю это мероприятие.

— «Внутри себя» подавался на конкурс?

— Подавался и не прошел. Это странно. Я понимаю, если б у нас снимались 20 игровых полнометражных фильмов, и на фестивале отбирали бы 5 лучших. Но их же всего 2-3 в год! Такая ситуация никому непонятна. Это говорит о том, что национальный конкурс существует в рамках жесткой цензуры, и отнюдь не на принципах качества.

— Пожалуй, все наслышаны, что цензуру на фестивале продвигала экс-первый заместитель Министра культуры Ирина Дрига, которая по прошествии нескольких дней после фестиваля лишилась своего кресла.

— Да, все наслышаны. Я давно нахожусь в серьезных разногласиях с этой дамой. К Министерству культуры как к органу у меня нет никаких предубеждений – такие структуры есть во многих странах. Мой главный вопрос в том, как они видят поддержку национальной культуры, ведь это их главная функция. Но хорошо, они не помогают нам, денег у них нет, все уходит на «Беларусьфильм». Так нам же начинают еще и мешать! В свое время именно Минкульт сорвал прокат «Party-zan фильма».

— Каким образом?

— Фильм вышел 31 декабря, успел взобраться на второе место в прокате после российского «Викинга», и вдруг 6 января у нас отозвали прокатное удостоверение на 3 недели под предлогом того, что якобы фильм был длиннее на 40 секунд, чем было указано в бумагах. Всем кинотеатрам позвонили и сказали не показывать картину. Далее мы бились за возвращение удостоверения и, конечно же, вернули его. Но вся рекламная кампания была уничтожена, нам дали худшие места в кинотеатрах, потому что они уже были забронированы под другие фильмы. В итоге мы недобрали 2/3 кассовых сборов. И это вот реальная «помощь» нашего Минкульта.

Я тогда писал в правительство: ребята, что вы делаете? В прокате был единственный белорусский фильм, так вы и его из проката выщемили. Причем кто? Тот, кто должен поддерживать белорусское кино! Хорошо, что чиновнице Минкульта, которая выносила решение о запрете, не продлили контракт. На мой взгляд, она была просто профнепригодная. Но сколько зла она успела сделать? Хотя я подозреваю, что запрет вряд ли был бы возможен без разрешения ее прямого руководителя — Ирины Дриги. Я надеюсь, появятся чиновники, которые будут помогать. Или хотя бы не мешать. Мы сами найдем деньги, сами проведем рекламную кампанию и договоримся с кинотеатрами. Просто не вставляйте нам палки в колеса.

Андрей Курейчик на съемках «Party-zan фильма»
фото взято с vk.com/andrei_kureichik

Про «Хрусталь» и про работу сценариста

— Давайте вернемся к «Лістападу». Ваш прогноз о том, что «Хрусталь» возьмет гран-при, не оправдался.

— Я очень рад этому. Прогнозировал я тогда с грустью, с обреченностью и очень рад, что жюри никого не послушало, не поддалось давлению и сделало самостоятельный выбор. Там были крутые кинематографисты. И ФИПРЕССИ (Международная федерация кинопрессы) крутое, потому что они со сцены сказали, что думают про всю эту историю с комиссией Дриги. Так что гости молодцы – вместо организаторов прямо во время церемонии рассказали о том, что вмешательство чиновников – это неправильно.

— А что не так с «Хрусталем»? Мне кажется, вы весьма скептически к нему относитесь.

— Нет, у меня нормальное отношение, это хороший фильм. Скептически я отношусь к другому. В последнее время мы не занимаемся поддержкой кинопроизводства здесь, в Беларуси. Мы считаем крутым, когда люди, которые живут за границей, приезжают снимать к нам и ставят лейбл «белорусское кино». Это как если бы Польша считала, что творчество Романа Полански – это польское кино. Хотя это прекрасные картины, которые снимает поляк с Джонни Деппом или Эваном МакГрегором. Но это ни хрена не польское кино. Я считаю, что белорусское кино и рождаться должно в Беларуси. Ты не можешь посадить зерно в российскую или американскую почву, а потом привезти этот куст сюда, воткнуть в землю и сказать, что он белорусский. Мы должны развивать местный кинорынок, бросать все усилия на поддержку тех, кто здесь борется за выживание. Потому что выживать в России или Америке гораздо проще. А работать здесь, где государство тебе ничего не дает и иногда усложняет процесс, труднее и важнее. Я за поддержку белорусского кинопроизводителя. Вот и всё.

— Наверное, как раз на развитие киноиндустрии и нацелен ваш интенсив-курс сценарного мастерства?

— Да, потому что у нас беда с образованием. В Академии искусств нет образования по сценаристике, а преподаватели не имеют отношения к практике сценарного мастерства.

— Для кого эти курсы?

— Приходят разные люди: сценаристы, журналисты, представители продюсерских компаний, писатели. Проблема в том, что у нас нет альтернативы. Все, кто умел писать, уехали в Россию и Украину, в первую очередь КВН-щики, которые пишут сейчас сценарии к сериалам. А вот среднего и молодого поколения сценаристов практически нет. Я читаю сценарии, которые запускает «Беларусьфильм», например, про Янку Купалу, и они очень плохие. Запускают откровенно сырой материал. Режиссер пытается что-то менять на ходу. Но что бы он ни делал, сырой сценарий не станет хорошим, если он таким не написан.

Своими усилиями я пытаюсь исправить положение дел. У меня учились известные теперь белорусские ребята: Влада Сенькова, чей фильм «Граф в апельсинах» был представлен на Московском кинофестивале, драматург Андрей Иванов, Алексей Макейчик, другие талантливые люди, которые работают в крупных кинокомпаниях.

— Давайте представим, что в Академии искусств все-таки была бы такая специальность – сценарист. Где бы работали эти люди? Может ли сценарное мастерство прокормить человека?

— Может. Меня оно кормит, при этом я живу здесь, в Беларуси. Сценарист может работать и удаленно. А качественных сценариев мало и у нас, и в России, и даже в Европе. По-настоящему ярких и талантливых людей отрывают с руками и ногами.

О фильме «Движение вверх», и ответ для BadComedian

— Наверное, ваш самый крупный гонорар был за российский фильм «Движение вверх»?

— Нет. Когда я писал сценарий, еще не было понятно, что фильм станет таким крупным блокбастером. Я и сам не ожидал.

— В России не практикую процент от сборов?

— Нет, к сожалению (улыбается). Они не любят раскрывать свою бухгалтерию.

Андрей на премьере фильма «Движение вверх»
фото взято с vk.com/andrei_kureichik

— Правда, что вы писали сценарий к этому фильму на протяжении года?

— Чуть меньше, может, месяцев семь. Потом был большой перерыв, проект никак не запускался, сменился режиссер, пришел Мегердичев (российский режиссер и сценарист), и затем сценарий уже под него доделывал другой человек.

— «Движение вверх» долго держался на лидирующих позициях рейтинга КиноПоиска до одного момента. В связи с чем вопрос: когда в последний раз вы пересматривали фильм «Мираж на льду»?

— Я смотрел его очень давно. Еще когда я писал сценарий, мне посоветовал его посмотреть продюсер и идеолог проекта Леонид Верещагин. Вообще я не фанат спортивных фильмов и смотрю их скорее по работе. Я посмотрел «Мираж на льду», смотрел советские фильмы про футбол, хоккей, старую советскую хронику про ту Олимпиаду. Я уважительно отношусь к спортсменам и их труду, но меня не столько интересовали великие советские победы, сколько личные истории членов команды, взаимоотношения разных национальностей в ней. Мне очень жалко, что из фильма по политическим мотивам фактически вырезали украинские линии. Еще мне было интересно, как можно было чувствовать себя на Олимпиаде, на которой произошел теракт, – это событие было прописано гораздо интереснее и сложнее, но, опять же, многое вырезали. Меня интересовали темы контрабанды, но по просьбе жен героев фильма и их подрезали. Словом, то, что мне реально было интересно, в фильме показано более сжато, чем мне хотелось бы.

— Вы как раз отсылаете нас к тем сценам, которые в своем блоге критиковал Евгений Баженов, он же BadComedian.

— Да, он справедливо их критиковал. Он говорит: «Где мотивация?» Но как же ее увидеть, если ее вырезали? Зритель видит только финальный результат, а я видел, как все развивалось. И фильм я видел гораздо шире, чем он был показан зрителю.

— Но ведь это совершенно не логично, когда фильм подается с грифом «основано на реальных событиях», а факты в сценарии искажают.

— Нет, к этому я отношусь спокойно. Нет ни одного фильма с меткой «основан на реальных событиях», который был бы правдив по отношению к этим событиям. Взять какую-нибудь старину вроде Александра Македонского – все придумано, ведь мы не знаем, как было на самом деле. Если брать события новее, которые мы должны помнить, оказывается, что на них тоже может быть разный взгляд. Например, «Дюнкерк» и «Темные времена» рассказывают про одни исторические события, но это совершенно разные фильмы и разные взгляды. Поэтому здесь я выступаю за свободу художника. Через 100 лет уже не вспомнят, что это был матч из «Движения вверх», а будут видеть круто снятое спортивное состязание и победу человеческого духа.

[1] Правда ли, что вы один из основателей Независимого союза кинематографистов Беларуси?

— Нет, это называется «Гильдия продюсеров и кинопроизводителей».

— Чем вы там занимаетесь?

— Сейчас мы написали открытое письмо по поводу произошедшего на «Лістападзе». А вообще мы занимаемся развитием отечественного рынка кинопроизводства.

— Что-то вроде частного аналога «Беларусьфильма»?

— Нет, у нас много частных компаний. Но не все они снимают кино – многие делают клипы, рекламу. Есть те, кто оказывает услуги российским киноделам. Но на самом деле все они хотят снимать белорусское кино. Наша Гильдия и должна продвигать кинематограф в Беларуси.

[2] Правда ли, что свою первую пьесу вы написали в 21 год?

— Нет, это было раньше, в 1999 году, когда мне было 19. А в 21 год я написал пьесу, которую поставили во МХАТе им. Чехова. Олег Павлович Табаков ее заметил, а режиссер Василий Сенин поставил. Пьеса тогда получила приз «Лучшая современная пьеса России». Кстати в спектакле играла ныне покойная Марина Голуб и популярный сейчас актер Максим Матвеев.

— Это стандартная история, когда во МХАТе ставят пьесу 21-летнего юнца?

— Нет. Я думаю, у них это было впервые за столетие. Я считаю, это был тот старт моей карьеры, который привел ко всему, что было дальше. Ведь в то время я учился на юрфаке, и к последним курсам уже работал в юридической фирме. У меня вырисовывались совсем другие направления развития.

— В какой момент вы начали писать?

— В университете я писал для студенческого театра БГУ. Так, из ни на что не претендующего веселья вылезло несколько интересных пьес, которые затем ставили в белорусских театрах, а также во МХАТе, Театре им. Маяковского в Москве и даже Театре им. Леси Украинки в Киеве. А уже с 2005 года я перешел в кино.

Андрей Курейчик — сценарист фильма «Гороскоп на удачу»
фото взято с vk.com/andrei_kureichik

[3] Правда ли, что вы отказались написать сценарий к фильму «Любовь-морковь 3»?

— Да. Там очень непростые продюсеры. Конечно, я им очень благодарен за то, что вообще дали мне возможность писать для кино. Как раз первая часть фильма «Любовь-морковь» была моим первым крупным сценарием. Вторая тоже была моя. Но к третьей части я уже устал. Генеральный продюсер этих фильмов Ренат Давлетьяров – очень сложный человек. В какой-то момент у меня было ощущение, что я разговариваю с Чингисханом (улыбается). В то время ко мне поступило параллельное предложение – я писал современное продолжение «Служебного романа». Эти фильмы вышли в одну дату, причем последний обошел «Любовь-морковь 3» в прокате.

[4] Правда ли, что у вас 5 детей?

— У меня трое детей своих и двое – моей супруги от ее предыдущего брака.

— Как за ними уследить?

— Очень трудно (смеется). Можно особо и не пытаться. Основное внимание на младенца Платона, который родился в этом году, а старшие уже самостоятельные.

[5] Правда ли, что вы планируете писать пьесу с название «Обиженные. Беларусь»?

— Да. Я уже написал пьесу «Обиженные. Россия» – она очень актуальная. Сейчас она идет в Украине, что примечательно. Дело в том, что российские режиссеры, почитав ее, сказали, что в нынешние времена в России ставить такое невозможно. А в Украине сейчас относительная свобода, и режиссер Сергей Павлюк блестяще поставил ее и недавно показал на сцене Национального Театра им. Ивана Франка. На показ пришел даже министр культуры Украины Нищук. Дальше будут еще две пьесы – «Обиженные. Украина» и «Обиженные. Беларусь». Это три нации, у которых накопилось столько дерьма, что людям просто надо дать возможность высказаться и рассказать про эти обиды, чтобы им стало легче.

— Забавно, если «Обиженные. Украина» будет идти в Беларуси, а «Обиженные. Беларусь» в России.

— Да, как-то надо их распределить, а потом показать все вместе где-нибудь в Европе. Проект непростой, это серьезное исследование достаточно болезненных травм постсоветского общества. В фильме «ГараШ» я уже поднимал эту тему – почему мы живем так хреново. Все вокруг рванули, а мы топчемся на месте, идем по адскому кругу. И никак не вырвемся. Надо понять, почему.

Про мотивацию и свободу творчества

— Андрей Курейчик сегодня востребован в России как сценарист. Что вас удерживает от того, чтобы перестать бороться с нашим Минкультом и отправится покорять тамошний кинематограф?

— Мне кажется, все, что можно было сделать в российском кинематографе, я уже сделал: самая кассовая комедия, самый кассовый блокбастер. Меня волнует другое: сценарист, к сожалению, это очень зависимая профессия. В современном российском кино сценарист – это тот, кто исполняет желания продюсеров, режиссера, редакторов канала, Министерства культуры. Ты должен всех удовлетворить. Иногда это нормальные желания, но у меня встречались и по-настоящему невменяемые, тупые продюсеры.

Здесь же, в Беларуси, у меня есть шанс свободы творчества. Я могу писать истории, которые интересны мне. И никто не будет диктовать своих условий. Я прекрасно знаю, как писать успешное кино для России, но мне не хочется писать очередные «Елки» и «Палки». Люди видят, что ты сделал успешный проект для кого-то, и предлагают написать то же самое для них, чтобы срубить денег. А я не хочу опять уходить в ту же историю.

Сейчас я написал сериал про Булгакова, который давно хотел. Это огромный проект, очень сложный для реализации, потому что жизнь Булгакова была тесно связана с Украиной. Как снимут такое – очень интересно. Но сценарий вышел крутой, и я надеюсь, он будет реализован. Вот в таких проектах я хочу участвовать. Хотя параллельно мне предлагали столько всякого шума и мыла. Я научился отказываться. Раньше было неудобно – вдруг продюсеры больше не позовут. А теперь: «Доярка из Хацапетовки-7»? Нет, пусть пишет молодежь.

— Меня зацепила ваша фраза про свободу. Может, она и есть на стадии написания сценария, но ведь когда дело доходит до реализации, появляются разные препятствия. Вспомнить хотя бы фильм «Выше неба».

— Да, в этом есть проблема. Сейчас я рад, что наконец-то уволили всех мудаков, которые запрещали показывать фильм, каким мы его задумывали, и по прошествии 5 лет мы смогли показать его на большом экране. Несмотря на то, что на фестивали его уже не отправишь, я рад, что он остался для истории. Это честный фильм про те времена, с Лёней Пашковским, с Akute, с Галереей Ў. Мы сохранили культурный слой страны в фильме. Картиной я очень доволен, а вот то, что биться приходится.. Что делать? Такая страна.

Про Голливуд, фильм мечты и драйверы культуры

— Вам хотелось бы когда-нибудь поработать в западном кинематографе?

— Полгода я жил в Лос-Анджелесе, работал с местным продюсером. Там был интереснейший проект, полнометражная версия «Собачьего сердца» по-американски. Она не случилась, потому что дело было в 2009 году, когда разразился кризис и коллапс в индустрии. Но проект интересный, и опыт хороший. Но вот, что я думаю. Там у них с кино и так все хорошо. А пытаться делать хорошо надо там, где пока плохо. Вот у нас плохо. И здесь интересно фактически с нуля поднимать индустрию. Любая тема, которую ты берешь, новая. А на западе было сделано уже все, за что ни возьмись.

— Представьте себе такую ситуацию – приходит инвестор, дает вам миллион долларов и говорит снять на них фильм. Что это будет за проект?

— Как ни странно, я бы сделал исторический фильм. У меня есть давняя задумка сделать кино про Скорину. Мне кажется, это был единственный наш европеец, человек другого сознания – учился в Италии, жил в Европе, привез новые технологии. Такой белорусский Стив Джобс. К сожалению, его не все здесь поняли. Для нас весь его путь очень важен и показателен – люди ездили в Европу, учились там, а потом привозили технологии и делали что-то крутое здесь. Несмотря на то, что это история XVI века, для нас это будущее, и мы еще к этому вернемся.

— На ваш взгляд, какие 3 главные вещи тормозят развитие культуры в Беларуси?

— Первое — госсобственность на культурные организации. Был бы «Беларусьфильм» частным – все было бы по-другому. Недавно я был на питчинге в нашем Минкульте, прежний директор киностудии выбежал ко мне в коридор поговорить. Он рассказал, что у него зарплата 200 долларов, его лишили надбавок и премий, и при этом у него 7 гектаров земли в центре Минска, 500 сотрудников и обязательства на многие миллионы долларов. И что он будет развивать за 200 долларов? Это смешно. Не могут чиновники развивать культуру, они не умеют это делать.

Второе препятствие – культура и искусство должны иметь льготы. Белорусский язык, кино и театр должны субсидироваться, ведь люди платят налоги на поддержку своей культуры. Когда наш фильм выходит рядом с «Веномом», у которого бюджет 150 миллионов долларов, какие результаты может показать белорусское кино? Это как если бы в ресторане белорусская водка и Hennesy стоили одинаково. Что бы вы тогда выбрали? Конечно, второе. Выходит, в ресторане импортное дороже, а в кино стоит одинаково. За билет-то зритель платит одну цену.

И третье – образование. Культура и искусство – это люди. А наши таланты недоучены, не мотивированы, им недоплачивают, а многие вовсе уезжают из страны. Надо заниматься людьми, давать им стипендии, организовывать образовательные программы, награждать их. В общем, поддерживать. Человек должен быть в центре этой системы.

— Водка / виски?

— Виски.

— Кубрик / Хичкок?

— Хичкок.

— Безруков / Хабенский?

— Хабенский.

— Капитан Америка / Железный человек?

— Железный человек.

— ЛСП / Макс Корж?

— Пусть будет ЛСП. Ни того, ни другого не слушаю (улыбается).

— Беларуская мова / русский язык?

— Беларуская мова.

— 3 главных качества женщины?

— Красота, ум, верность.

— Ваш любимый фильм на русском языке?

— «Андрей Рублев».

— Ваш любимый фильм на английском языке?

— Сложный выбор. Пускай будет «Крестный отец».

— Если бы вам вручали Оскар, кого первого вы бы поблагодарили?

— Киногруппу, коллег.

— О чем в жизни вы больше всего сожалеете?

— О том, что много времени было потрачено впустую.

— Что вас мотивирует?

— Что времени мало.

— Чего вы боитесь?

— Предательства.

— Продолжите фразу: «В Беларуси не хватает..»

— Позитива (смеется).

— Если бы у вас была возможность встретиться с любым историческим персонажем, кто бы это был?

— Аристотель.

— О чем бы вы поговорили с ним?

— О теории драмы. Он первый, кто написал про это.

Про будущее

— Андрей Курейчик через 5 лет: что бы вы хотели, чтобы у него изменилось?

— Образ жизни. Надо бросать все вредные привычки, перестать бухать. Я понимаю, что пора переходить на европейский лад: спорт, брокколи и чистая вода. А не виски, стейки и лежание на диване (улыбается).

— Андрей Курейчик через 35 лет: каким бы вы хотели его видеть?

— Хотелось бы, чтобы он был в здравом уме. А еще чтобы его окружали любимые люди и друзья. Даже не важно, что будет с работой, главное – любимые и близкие.

Интерес к белорусскому кино растет. Если люди в регионах отправились на сеансы наших картин, значит, движение вверх есть. Возможно, нам стоит чуточку лояльнее относиться к усилиям белорусским киноделов и слегка приглушать внутренний фильтр отторжения. Понятно, что от гегемонии Голливуда никуда не деться – качество их кино не оставляет сомнений. Но если оставшиеся свободные места заполонят афиши российских картин, мы рискуем потерять важную часть культурного кода. Так что Андрей в этой борьбе – предводитель.