Жители Витебска против ОМОНа: Нельзя разрешать им считать, что они все могут
Чем закончился конфликт витеблян с бойцами ОМОН.
Больше года назад двое жителей Витебска публично заявили: их жестоко избили сотрудники ОМОНа. Показали снимки, написали заявления — но следователи уже десять раз отказывали в возбуждении уголовного дела. Зато сами обратившиеся, как и важный свидетель, стали фигурантами другого разбирательства. Началось оно с рапорта ОМОНа через три дня после событий в Витебске, а закончилось приговором к лишению свободы. Родные уверены: это выглядит как месть.
«Посадили за то, что посмели жаловаться»
В июле 2017-го жители Витебска Владимир Егоров и Сергей Гореликов написали заявление на милиционеров. Накануне они в компании из пятерых человек приехали на окраину города из клуба (водитель был трезв), говорят, общались и слушали музыку. Их увидел патруль — милиционеры сделали замечание за громкую музыку и обвинили парней в том, что они распивают спиртное.
«Мы отрицали, началась словесная перепалка. На что милиционер сказал „я все понял, черти“ и вызвал ОМОН», — рассказывал тогда Владимир Егоров. По словам парней, прибывшие омоновцы их жестоко избили: обширные гематомы, перелом руки, разбитый телефон и элементы в машине.
На всю компанию составили протоколы и оштрафовали за мелкое хулиганство. Кроме того, троих из них — Егорова, Гореликова и Рыбакова — еще и за неповиновение. В суде сотрудники ОМОНа объясняли: мужчины ругались матом, размахивали руками и становились в боевую стойку, поэтому понадобилась дубинка и газовый баллончик.
Те отвечали: избили ни за что, а сотрудников ОМОНа нужно судить за превышение полномочий.
Через три дня после случая на окраине Витебска двое из участников истории, Егоров и Рыбаков, стали фигурантами другого дела. Их, среди прочих, обвинили в похищении мужчины. Дело дошло до суда, три человека отправились за решетку.
«Посадили за то, что они посмели жаловаться на действия сотрудников ОМОНа», — уверены матери осужденных. На днях женщины отправили письмо в администрацию Лукашенко и просят справедливо разобраться.
Есть ли связь между этими двумя историями? Портал tut.by изучил документы, которые предоставили родные фигурантов.
Конфликт с ОМОНом. Десять проверок и десять отказов
История первая. 28 июля 2017-го, заявление на сотрудников написали четверо: Сергей Гореликов, Владимир Егоров и его мать, а также Дмитрий Рыбаков. Вот краткая хроника того, что происходило дальше:
30.12.2017. Отказ городского СК в возбуждении дела о превышении полномочий.
08.01.2018. Прокуратура Витебска отменяет это решение, проверка стартует снова.
23.02.2018. Снова отказ СК.
08.01.2018. И снова прокуратура отменяет это решение, материалы — назад.
23.02.2018. Снова отказ.
13.04.2018. Решение отменяет уже центральный аппарат СК.
02.05.2018. Отказ возбуждать дело.
14.05.2018. Сам городской СК отменяет решение, материалы изучают снова.
24.05.2018. Уже пятый отказ. Причина каждый раз одна: «За отсутствием в деянии состава преступления».
06.06.2018. Городское СК отменяет предыдущее решение, опять начинается проверка.
16.06.2018. Отказ.
07.07.2018. Прокуратура не согласна.
19.07.2018. Отказ.
20.08.2018. Городской СК отменяет решение.
30.08.2018. Отказ в возбуждении дела.
10.09.2018. Областной СК отменяет.
23.09.2018. Отказ.
08.10.2018. Городской СК отменяет.
18.11.2018. Десятый отказ.
Напомним, очевидцами конфликта с ОМОНом были как минимум 11 человек (пятеро мужчин и шестеро сотрудников органов). Но каждая из сторон обвиняет другую в провокации.
По словам Сергея Гореликова, его избили из-за попытки снять происходящее на камеру; в тот вечер он был трезв. Эксперты насчитали у него 6 ссадин и 7 кровопотеков по всему телу.
«Данные телесные повреждения образовались от воздействий твердых тупых предметов (таковыми могут являться резиновая дубинка, подошва обуви)», — отмечалось в заключении.
Владимир Егоров утверждал, что пытался вступиться за друга, но сам оказался лицом в асфальт под ударами. Уже в отделении заметил, что телефон из кармана разбит вдребезги. По словам мужчины, он просил вызвать скорую — онемела рука. Но эту просьбу проигнорировали (на что жаловались и другие), зато отвезли в суд.
Потом у мужчины эксперты зафиксировали перелом руки, 18 ссадин и 17 кровоподтеков. Причина та же — воздействие твердых тупых предметов, не исключено, что дубинки и ботинок.
Третий заявитель, Дмитрий Рыбаков, рассказал: он сидел в милицейской машине, когда услышал крики Гореликова. Егоров выскочил на помощь, но вскоре закричал, что его бьют. Рыбаков отдернул шторку в салоне, чтобы посмотреть, но из-за двери на них распылили газ. Он тоже написал заявление.
Версия ОМОН: все было по закону
Ответа потребовали от шестерых сотрудников УВД: командира группы ОМОН Альхимовича, а также милиционеров Стайнова, Вишневского, Лавренова, Врублевского и Садовникова.
Их версия сводилась к тому, что двое мужчин сами сели в машину, а трое отказались и провоцировали драку, ругались матом и не слушали предупреждений.
Гореликов якобы не хотел выходить из своей машины и ему брызнули из баллончика «не более 2 секунд». Так же отреагировали на «боевую стойку» Егорова, но «как показалось, он вообще не почувствовал газ».
«Альхимовичем было принято решение о применении спецсредства „ПР 96Т“ (проще говоря, дубинки). В момент нанесения ударов Егоров всячески пытался нанести удары руками, схватить за форменное обмундирование», — говорится в материалах проверки. По словам Альхимовича, ударов было не более пяти.
Рыбаков, согласно показаниям омоновца, тоже не хотел идти в служебную машину и сопротивлялся.
Командир группы добавил, что Егоров (у которого, напомним, был перелом) активно сопротивлялся, но на него составили «лишь протоколы». Сотрудник добавил, что в УК существуют статьи за сопротивление и насилие в отношении милиционера.
Оказалось, сотрудникам ОМОНа полагается видеорегистратор. Устройство под названием «Дозор» записывало, например, весь путь машины на вызов. Но на месте — уже нет. Почему?
«Выходя из автомобиля, не надел регистратор, так как в тот момент еще не знал, что на мирную просьбу возможен отказ и придется пресекать совершение административного правонарушения», — пояснил командир группы.
Кроме следователей в ситуации разбиралось Главное управление собственной безопасности МВД. Вывод: физическую силу применяли в строгом соответствии с законом, а «причиненный вред соразмерен силе преодолеваемого противодействия».
Нужно добавить, что в УСБ проводили опрос участников конфликта на полиграфе (не всех). Оттуда сообщали: от омоновцев данных о «неправомерном применении» силы и спецсредств получено не было, их ответы признаны правдивыми. А вот отрицания задержанных мужчин про алкоголь, нецензурную брань и «агрессивные выпады» носили «ложный характер».
18 ноября жители Витебска получили очередной ответ из Следственного комитета. Это — уже десятый отказ в возбуждении уголовного дела на сотрудников ОМОН.
В обосновании указаны ссылки на Закон «Об органах внутренних дел Республики Беларусь»:
«Согласно ст. 26 (…) физическая сила применяется исходя из складывающейся обстановки по усмотрению сотрудника органов внутренних дел (…). Во всех случаях, когда избежать применения силы невозможно, сотрудник обязан стремиться причинить наименьший вред жизни, здоровью, чести, достоинству и имуществу граждан, а также принять меры по немедленному оказанию пострадавшим медицинской и иной необходимой помощи.
Сотрудники не несут ответственности за вред (…), если он соразмерен силе преодолеваемого противодействия».
«Согласно ст. 27 сотрудник применяет физическую силу (…) если ненасильственными способами это сделать невозможно».
«Согласно ст. 26 сотрудник применяет наручники, резиновые палки, средства связывания, специальные химические вещества (…) в случае пресечения неповиновения или сопротивления законным требованиям».
Следователи подытожили: достоверно установлено, что Егоров, Гореликов и Рыбаков ругались в адрес сотрудников, на законные требования прекратить — не реагировали, сопротивлялись при задержании.
«Таким образом, можно сделать вывод, что сотрудниками ОМОН УВД (…) физическая сила и спецсредства в отношении [пятерых мужчин] применена в строгом соответствии с Законом (…), действий, выходящих за пределы их прав и полномочий, ими допущено не было, а значит, сотрудники не несут ответственность за вред. (…) Сведений, указывающих на совершение сотрудниками ОМОН преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 426 УК (Превышение полномочий) не получено», — пишут из СК.
Похищение, молчание, рапорт
История вторая. Через месяц после публикаций о конфликте в Витебске милиция заявила: задержаны пять местных жителей, их подозревают в похищении человека. Возбуждено дело.
«На почве личных неприязненных отношений они избили потерпевшего, причинив телесные повреждения, насильно усадили в автомобиль и вывезли на дачу к родственнику одного из фигурантов дела, где и удерживали некоторое время», — сообщало Витебское областное УВД.
Среди нескольких задержанных оказались Егоров и Рыбаков — те самые, что писали заявление на милиционеров. Витеблян задержали за события 2-месячной давности.
Тогда, вечером 10 июня 2017-го, на даче в черте города собралась компания, чтобы отметить день рождения. У хозяина заметили фингал и шрам под глазом, тот признался: ударил знакомый — Диканов. Гости тут же позвонили этому Диканову, сели в машину и уехали.
Далее версии сторон разнятся. Потерпевший, 24-летний Роман Диканов, потом в суде рассказал: договорились пообщаться возле дома его друга (тот присутствовал), приехали пять человек. Начали бить по голове, силой усадили в машину; когда сопротивлялся — били снова, один даже «придушил» до потери сознания.
По словам Диканова, он пришел в себя на даче. У него потребовали извиниться и встать на колени, мужчина отказался, и его избили. Потом отправили говорить с обиженным, усадили в машину и отвезли назад. Мужчина говорил: у него остались синяки и ссадины, болела голова и тошнило, терял сознание.
Те, на кого жаловались, настаивали, что дали пару пощечин (хотя один упомянул удары кулаком), Диканов сам согласился на поездку, а через полчаса его вернули на место.
И здесь важный момент: ни сам Диканов, ни его друг-очевидец не звонили в милицию и не обращались потом. Но через два месяца рапорт о похищении написал сотрудник ОМОН по фамилии Пасаманов. Пояснил: ему пожаловался его друг Диканов.
Милиционер утверждал, что видел травмы у друга на следующий же день. Хотя рапорт подал через два месяца. Родные фигурантов просили в таком случае завести дело о недонесении о преступлении. Им отказали, так как сотрудник утверждал, что о самом похищении друг рассказал гораздо позже.
Какие травмы нашли у потерпевшего? Экспертиза не проводилась, как и медицинское освидетельствование. В приговоре суда указано, что обвинение «лишь констатировало, что в результате многократных причинений телесных повреждений (…) были причинены физическая боль и побои». Что бы ни было — прошло два месяца.
К материалам дела приобщен диск с селфи Диканова, которое он сделал через два дня после событий. Там у него были видны фингал и ссадина.
Свидетелями обвинения выступили также супруга Диканова и ее подруга. По словам женщин, они видели с балкона, как мужчину за шею тащили в машину и били ладонями по лицу. А когда Диканов вернулся через 20−30 минут, то на его лице были припухлость под глазом и синяк на лбу. В милицию женщины тоже почему-то не звонили. Сторона защиты задавалась вопросом — почему? И настаивала, что свидетели вообще не могли видеть происходящее за густой листвой каштанов.
Суд однако признал показания обвиняемых противоречивыми, а слова потерпевшего и свидетелей стороны обвинения правдивыми. За похищение были осуждены трое: Дмитрий Рыбаков, Дмитрий Казел и Дмитрий Козловский. Двое осуждены на сроки по 6 лет, третий — на 5 лет заключения.
Егоров, который изначально тоже был под подозрением, в итоге проходил лишь как свидетель по делу.
С приговором родные осужденных не согласны. Уверены: заявление на их сыновей через три дня после заявления на ОМОН появилось не случайно. А обвинение основано только на словах свидетелей стороны обвинения.
«Нормальных трудоспособных ребят выкинули из жизни. При этом никакой общественной опасности их поездка с Дикановым на 15−20 минут и разговор с ним, чтобы тот извинился перед избитым человеком, не представляла. Но суд принял только сторону друга сотрудника ОМОНа Диканова, а тот еще раз (уже после суда над нашими детьми) избил человека, сломал челюсть и осужден [в июле 2018-го] на 2 года и 7 месяцев. Условно. А нашим ребятам за него дали 6 лет», — пишут женщины в своей жалобе.
«Проси прощения, что ты обратился с заявлением»
История третья. Этот эпизод было сложно не упомянуть. Он произошел за два месяца до приговора. 12 февраля 2018-го в одном из кафе Витебска сидел с друзьями Владислав К. (этот парень был среди задержанных ОМОНом, но заявления не писал).
За столиком напротив незнакомец в спортивной форме стал что-то выкрикивать в адрес Владислава, пьяного посетителя пытались остановить. Он все же подошел.
«Направил мне в лицо свет, исходящий от абажура, висящего над столом, стал задавать вопросы в грубой и нецензурной форме (…) „Проси извинение за то, что ты обратился с заявлением на ОМОН, никто не будет писать заявления на ОМОН!“, после чего сразу стал наносить мне удары в область лица (всего 3), знакомые оттащили его», — написал мужчина в Следственный комитет.
Дебошира скрутили, Владислав заметил милиционеров и попросил принять меры. Те побеседовали с незнакомцем и ушли.
«Ко мне подошли знакомые и сказали, что это тоже их хороший знакомый. Он является сотрудником ОМОН и фамилия его Пасаманов. И чтобы я не подавал заявление на него».
По словам Владислава, у него остался фингал и был расколот передний зуб.
Назавтра незнакомец позвонил с извинениями и добавил, что ничего не помнит. Позже в разговоре с друзьями Владислав узнал, что этот человек написал рапорт на его друзей. Тогда Владислав написал заявление на самого Пасаманова за нападение в кафе. В подтверждение своих слов Владислав К. предоставил следователям запись с камер наблюдения в кафе.
Чем закончилась проверка по заявлению — достоверно неизвестно. В ответе на жалобы УСБ МВД обещало провести служебную проверку из-за «непринятия всех мер по всестороннему исследованию обстоятельств избиения Владислава К.» и отменить «постановление об отказе в возбуждении уголовного дела». Еще один отказ?
Родные осужденных по делу о похищении дошли до Верховного суда, но приговор так и не изменили. Осталась надзорная жалоба, женщины пишут в администрацию Лукашенко:
«Нас очень отговаривали от этого письма, говорили, что нашим детям сделают еще хуже в колониях. Но мы знаем, что хорошие и честные люди есть везде. Просто нельзя разрешать одним считать, что они все могут, так как у них власть, а мы — никто. Нельзя опускать руки. (…) Ведь именно по таким ситуациям люди судят о порядке и справедливости в стране».
Под обращением подписались три матери: Анжела Рыбакова, Ольга Казел и Инна Козловская.
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]