Что они там курилят?

У России нет причин стремиться как можно быстрее решать курильский вопрос с японцами.

Недавние ремарки Путина о том, что Россия может вернуться с диалогу с Японией о статусе Курильских островов на базе совместной декларации 1956 года вызвали массу пересудов. Вопрос о Курилах имеет одну особенность: он находится в «спящем» состоянии, и кратковременные пики его обсуждения возникают раз в несколько лет. Обычно происходит столкновение примитивных точек зрения: от «почвенников» («Россия завоевала эти территории в священной войне, ни пяди родной земли») до «прогрессивной общественности» («нужно восстановить историческую справедливость, эти земли всегда были японскими, а их жителям будет лучше жить в Японии»).

Но это несерьезный разговор — а вот попытки публично определить системную национальную позицию по курильскому вопросу, насколько мне известно, не предпринимались. Давайте попробуем сделать это прямо сейчас.

Пункт первый. Необходимость территориальных уступок по Курильскому вопросу политики традиционно объясняют тем, что «у нас с Японией нет мирного договора». Честно говоря, никогда не было понятно — а что мы теряем от отсутствия мирного договора и зачем он так необходим? Япония уже подписала Сан-Францисский мирный договор 1951 года и отказалась от агрессивных имперских притязаний. Да, там нет подписи СССР/России, но нельзя говорить о том, что для Японии война де-юре не окончена, — окончена, и еще как. И хотя ведутся дискуссии о конкретной формулировке Сан-Францисского мирного договора по Курилам (есть разные точки зрения — именно из-за двусмысленности формулировки СССР не подписал этот договор), но сам дух Сан-Францисского договора предполагает отказ Японии от территориальных претензий.

Чем мешает отсутствие мирного договора России? Да ничем. Препятствует японским инвестициям? Это ерунда — на фоне новостей о том, как РФПИ и Японский банк международного сотрудничества (JBIC) создают совместный фонд прямых инвестиций, японская Mitsui инвестирует в одну из крупнейших российских фармацевтических компаний «Р-Фарм», а японские энергетические компании ведут переговоры по вхождению в проекты по производству сжиженного газа «Арктик СПГ», «Камчатка СПГ» и «Балтийский СПГ». Японские инвестиции есть уже сейчас, например, Сахалин-2 — это один из самых масштабных бизнес-проектов в стране (его оператор «Сахалин Энерджи» занимает 38-ю строчку в рейтинге крупнейших компаний России «РБК-500») и первый проект по экспорту СПГ из России, который ввел нас в десятку крупнейших стран по производству СПГ. Объем японских инвестиций в Россию невелик, но это скорее следствие общего плохого инвестиционного климата в нашей стране и западных санкций, и нет никаких объективных данных о том, что отсутствие мирного договора чему-то в этом плане препятствует.

То есть у России нет никаких объективных причин стремиться как можно быстрее решать курильский вопрос с японцами. Такие причины есть только у японских политиков: они реагируют на запросы своего ультраконсервативного электората (хорошо знакомое нам «вернем исконные земли»). Но Россия-то тут при чем?..

Пункт второй. Есть некие рассуждения об «исторической справедливости», о том, что в ходе Второй мировой войны не Япония напала на СССР, а СССР на Японию. Эти рассуждения легковесны: историю Второй мировой войны нельзя разбивать на двусторонние сюжеты, воевали между собой блоки крупных держав, и японцы вероломно и жестоко напали на нашего союзника, США (без помощи которого наша победа в войне была бы проблематична), а также совершали жестокие и агрессивные действия по всему Азиатско-Тихоокеанскому региону.

Пункт третий. Абсолютно непонятно — а что Россия может получить взамен передачи Курил? Мирный договор? А зачем он нужен (см. выше)? Некие многомиллиардные инвестиции? Существует тысяча других способов получить многомиллиардные инвестиции с международных финансовых рынков. Нет никакой серьезной мотивации отдавать японцам острова. Никто в мире так не поступает.

Пункт четвертый. Передача двух островов, Хабомаи и Шикотан, вместо четырех, не включая крупные и населенные Итуруп и Кунашир, не решит проблему. Собственно, и декларация 1956 года, и все попытки последних десятилетий найти компромисс в курильском вопросе были связаны с этим. Отдадим два острова, для японцев это больше чем ничего, они успокоятся, подпишем мирный договор и забудем.

Думать, что так произойдет, — иллюзия. Нужно всегда помнить, что основным драйвером курильского вопроса всегда были японские ультраконсерваторы, а их, конечно, не удовлетворит передача двух маленьких островов при официальной уступке России двух больших. Это вызовет потрясения в японской политике, и любые подписанные соглашения будут неустойчивыми. Возвращение двух островов воодушевит японские консервативные круги — раз мы давили в течение нескольких десятков лет и додавили, надо давить дальше и требовать возвращения Итурупа и Кунашира! Таким образом, компромисс будет означать, что мы просто отдали два острова в надежде «закрыть вопрос», но вопрос не закрыли.

А стоит ли вообще России держаться за эти острова?

Ведь, положа руку на сердце, она пока не может обеспечить их нормального развития, и, может быть, россиянам будет лучше жить в Японии, ведь у России и так много земель? Получается, курильский вопрос намного шире простой истории о землях и двусторонних российско-японских отношениях.

Рассуждения о том, что россиянам плохо живется (и, возможно, лучше жилось бы в Японии), — это капитулянтская логика, которая предполагает, что мы никогда не сможем навести порядок и обеспечить гражданам нормальную жизнь и лучшее решение — раздавать территории. Я как человек, который много лет борется за то, чтобы все же сделать нашу страну нормальной и пригодной для современной жизни,  согласиться с такой логикой категорически не могу. Это один из элементов тактики негласной капитуляции перед Путиным и его системой («здесь все будет плохо всегда, лучше уезжать/отдавать территории»).

Никаким «людям» в практическом плане «лучше житься в Японии» не будет: если речь идет о передаче двух небольших островов Хабомаи и Шикотан, то там живет всего лишь около двух тысяч человек, которых скорее всего там не оставят и вывезут в РФ. Значительная часть из них — это персонал силовых и прочих госструктур, и он точно будет эвакуирован. Никакие «местные жители» не «обретут счастье в Японии»; кроме того, вы можете погуглить, какую политику Япония проводит в отношении этнических меньшинств, эта тема заслуживает отдельного анализа.

И тут мы подходим, возможно, к самому важному моменту: передача островов может спровоцировать масштабные кризисные явления во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе. Япония имеет территориальные споры об островах не только с Россией, а со всеми соседними странами по периметру: с Китаем и Тайванем идет спор об островах Сенкаку, с Южной Кореей — об островах Лианкур. По сути эти территориальные споры — часть тлеющего в консервативных кругах Японии постимперского реваншизма. Явление это серьезное, на несколько порядков масштабнее, чем в послевоенной Германии, — в отличие от ФРГ, в Японии не принято винить себя за Вторую мировую войну, а ультраконсервативные настроения широко распространены.

Передача Японии любых островов кем угодно, — Россией, Китаем, Кореей, — даст японским консерваторам мощную подачу, которая будет иметь довольно опасные последствия. Это неминуемо приведет к усилению в японской политике реваншистских имперских настроений, создаст ощущение успеха и придаст импульс новым территориальным поползновениям. Китай, например, в одностороннем порядке захватывает и милитаризует острова Спратли в Южно-Китайском море, а чем остальные хуже? Такие заявления в Японии уже звучат, и их нельзя поощрять. Вспомните нашу посткрымскую эйфорию: консерваторы наперебой обсуждали, какую территорию они будут «брать» следующей, и это были не пустые слова.

Честно говоря, наиболее приемлемым решением в этой ситуации представляется совместная работа со всеми крупными странами АТР, ее цель — заморозить все территориальные споры об островах в этом регионе и искать универсальное решение в плоскости их совместного освоения. Распечатывание территориальных претензий XX века в веке нынешнем и политика уступок имперским настроениям чреваты большими проблемами. Мы это видим на примере тех же односторонних действий Китая в отношении островов Спратли — ситуация там уже сейчас взрывоопасная.

Как представляется, вот такой должна быть логика рассуждений любых официальных лиц, занятых выработкой серьезной ответственной политики по курильскому вопросу. Прекращаем диалог о передаче островов, благодарим Японию за то, что капитулировала в войне и подписала Сан-Францисский мирный договор, предлагаем совместное освоение Курил и облегченный режим доступа туда японских туристов и инвесторов. Но к обсуждению территориального вопроса больше не возвращаемся, эти споры остались в прошлом веке. В XXI веке нужно не реанимировать их, а идти по пути либерализации движения людей, товаров, услуг, капитала, чтобы территориальные споры становились все менее актуальными и точно не могли больше становиться предметом новых горячих конфликтов. Это, кстати, универсальный подход, годный для всех территориальных споров в любой точке мира.

Его риторика о возврате к декларации 1956 года контрастирует с предыдущими годами — его слова сейчас прямо означают готовность рассмотреть вопрос о передаче двух островов. Вряд ли он будет делать это немедленно, но, скорее всего, такая опция на переговорах может появиться. Конечно, возможная передача будет сопровождаться активным промыванием мозгов россиянам на тему того, что «Россия сохраняет над островами суверенитет», но по факту декларация 1956 года предусматривает именно отказ от суверенитета. Зачем это ему? Путин отчаянно ищет способы вернуться на вершины мировой политики и пытается нащупать в Японии слабое звено, которое в обмен на важный подарок (острова) ослабит единый фронт западных санкций и пойдет на какие-то шаги по размораживанию отношений. 

Удастся ли Путину осуществление его замысла? Сомнительно, потому что, скорее всего, он больше хочет подразнить японцев темой передачи островов, чем на самом деле их отдать, Япония же вряд ли пойдет на те масштабные уступки, которых хочет Путин. К тому же два острова из четырех — это для японских консерваторов не решение вопроса, о чем уже говорилось выше, а японский премьер Абэ ориентируется именно на мнение консервативных кругов.

В целом за этим сюжетом надо следить, поскольку, как ни витиеваты и неопределенны путинские ремарки, они обозначают определенное «размораживание» ситуации — а как мы знаем по опыту передачи Китаю островов на Амуре, в условиях «конституционного большинства» правящей партии решения по таким вопросам могут быть приняты очень быстро, так что следует быть начеку.

Владимир Милов, The Insider