«Я тоннами это золото отдавал, а мне дали смешную пенсию»

Сибиряки не понимают, зачем им власть Москвы.

Селемджинский район Амурской области по площади больше Швейцарии или Нидерландов, но проживает тут всего 10 тысяч человек. Асфальт заканчивается почти на въезде в район, дороги разбиты лесовозами, население поселков, неуклонно разраставшихся вокруг золотых приисков с конца XIX века, сократилось порой в 10 раз – сегодня на золотодобыче и лесозаготовках гораздо меньше рабочих мест из-за автоматизации производства. Впрочем, золото если и дает одним возможность зарабатывать, отнимает у других самое ценное, что у них есть, – природу, пишет «Сибирь. Реалии».

"Так бросили нас. Просто людей бросили. На произвол. Как хотите, так и выживайте. Все тут было. Больницы были, школы были, детские сады. И то мы жаловались: вот, что-то плоховато. Дожаловались, вон, вообще ничего не стало. Бросили, как собак, тут. Я тоже золото это рыл. Только оно мне ничего не дало, это золото. Я бы его вообще уничтожил, я ненавижу это золото. Я тоннами золото это отдавал, а мне дали 13 тысяч пенсии. И все. Вот так и передайте Путину", – говорит один из героев фильма.

На сибирских и дальневосточных речках, ключах, как тут говорят, золото добывают драгами и промышленными приборами: тайгу по обоим берегам реки удаляют, расчищают полигон, по которому драга потом перемещается в течение нескольких лет, промывая грунт на глубине до 50 метров. После того как полигон отработан, предприятие должно провести рекультивацию – разровнять отработанные навалы, переместить отложенный в сторону грунт, однако, как объясняют сами сотрудники золотодобывающих компаний, полностью рекультивировать реки, по которым прошла драга, невозможно.

Драга – горно-обогатительный комбинат на плаву. Черпаки на цепи поднимают породу со дна, она попадает в бочку с перфорацией внутри драги, где нужная порода отсеивается, остальная выходит с другой стороны в отвал Черпаковая цепь опускается на глубину до 50 метров

Река постепенно размывает гальку, унося породу вниз по течению, мелеет, при паводках же, наоборот, разливается и смывает тайгу на берегах. Даже и на рекультивированных площадях тайга полностью не восстанавливается, мертвые лунные пейзажи, местами заросшие бурьяном, остаются и через 50 лет после разработки. Несмотря на то что вода, используемая в процессе золотодобычи, проходит через фильтрационные отстойники, чистой она уже не становится, пить ее нельзя, рыба на нерест в такие реки не идет, звери уходят дальше, в места, не затронутые человеком.

Дражный полигон Слева за лесом – Албынский рудник

Другая проблема – добыча рудного золота. Если в советское время руду в основном добывали в шахтах, то сегодня для добычи вскрывают целые сопки – гектары тайги. Помимо очевидного ущерба природе, золотые рудники создают сложности местным жителям – эвенкам, которые издавна занимались оленеводством и охотой. Олени гибнут из-за грязной воды в реках, ягель на отработанных полигонах не восстанавливается, оленеводам приходится искать другие стоянки, далекие от рудников и цивилизации. Впрочем, олени и оленеводы мало кому нужны – они живут на госдотации (в форме государственного унитарного предприятия – ГУПа), прибыли не приносят, обвиняя в своих бедах расплодившихся хищников и золотодобытчиков, которые лишают их исконных территорий. 2 сентября 2018 года президент Путин распорядился закрыть или реорганизовать все ГУПы "на конкурентных рынках". На Амуре реорганизация выглядит особо: администрация области потребовала от ГУП "Улгэн" с 2019 года выплачивать аренду за используемые угодья – 8,5 млн рублей в год, которых у оленеводов нет.

Албынский рудник Прибор для промывки золота – так работают небольшие золотодобывающие артели. Раньше на этом месте была осенняя стоянка оленеводов.

Съемки фильма проходили в сентябре 2018 года в селах Стойба и Ивановское, в оленеводческих стоянках вокруг Ивановского, а также на дражных полигонах ЗАО "Хэргу".