Delfi: В Латвии новый наступил «золотой век»

Из-за подъема экономики стране нужны новые рабочие руки.

Сейчас экономика Латвии находится в фазе роста. Темп развития в прошлом и в первой половине этого года заметно быстрее, чем в четыре предыдущих года (тогда в среднем он был чуть выше 2%). В первом полугодии мы даже оказались на вершине топа самых быстрорастущих экономик Европы. Банк Латвии прогнозирует, что в целом рост ВВП в 2018 году составит 3,9%, другие структуры дают похожие прогнозы, пишет Delfi.

Экономисты Банка Латвии Улдис Руткасте и Лива Зоргенфрейя полагают, что стремительные темпы развития в последнее время помогал поддерживать рост экономики Европы — нашего главного экспортного рынка. Второй важный фактор — скачок внутреннего спроса, который ярко выражается, например, в стремительном развитии строительства. Инвестиции в строительство выросли не только благодаря освоению фондов ЕС, но из-за активизации частных инвестиционных проектов. Частные инвестиции в недвижимость и торговлю указывают на то, что покупательная способность жителей увеличилась. Они почувствовали более стремительный рост зарплат и текучку на рынке труда, и теперь больше настроены тратить, а не копить.

По оценке экономистов Банка Латвии Улдиса Руткасте и Ливы Зоргенфрейи, этот «золотой век» отличается от «жирных лет», когда стремительный рост привел к существенному дисбалансу в экономике.

Так выглядит экономика Латвии через 10 лет после финансового кризиса и краха банка «Парекс» (Parex). Экономисты полагают, что нынешний «золотой век» отличается от «жирных лет», когда стремительный рост привел к существенному дисбалансу в экономике. Тогда главным топливом для роста стал поток кредитных средств из-за границы, и в результате долговые обязательства латвийских домохозяйств и жителей стремительно выросли.

Финансовый кризис нанес большой урон латвийскому обществу и экономике. Только в 2017 году ВВП страны в сравнительных ценах вернулся на докризисный уровень и достиг 22,8 млрд евро. Добавим, что во время кризиса экономика в Латвии пострадала сильнее, чем в других странах Балтии. За несколько лет спад составил около 20%.

Пузырь недвижимости лопнул, стремительно вырос уровень безработицы, и множество жителей Латвии больше не могли платить по своим обязательствам. Решением стала эмиграция в более богатые страны. Согласно официальной статистике, в 2009-2010 годах количество жителей Латвии сокращалось на 34-36 тысяч человек в год. Для сравнения: в 2017 году сальдо миграции тоже было отрицательным, но составило —7,8 тысяч человек (по данным Центрального статистического управления). Рост ВВП вместе с сокращением численности населения привел к тому, что ВВП на душу населения вырос.

До кризиса уровень инфляции в Латвии измерялся двухзначными числами — так, в 2007 и 2008 годах индекс потребительских цен составил, соответственно, 10,1% и 15,4%, тогда как в 2010 году этот показатель был уже негативным.

Еще один показатель, который характеризует изменения в экономике Латвии — кредитные рейтинги, которые присваивают международные агентства (Moody's, S&P Global, Fitch и R&I). Во время кризиса они подвергались критике за то, что оказались не в состоянии прогнозировать макроэкономические изменения. Однако до сих пор оценка рейтинговых агентств — самый важный фактор, который учитывается при кредитовании государства или предприятия. На данный момент долгосрочный кредитный рейтинг Латвии в иностранной валюте оценивается как стабильный.

Кредитные рейтинги Латвии

Поскольку кредитный рейтинг Латвии сейчас сравнительно высок, страна может занимать средства на международных рынках под низкие проценты. Во время кризиса ситуация была сложнее. Кредитный рейтинг Латвии рухнул до крайне низкого уровня, процентные ставки были высокими, но для сохранения стабильности государству нужно было занимать средства. В итоге долговые обязательства Латвии в течение нескольких лет достигли 47% от ВВП (сейчас — около 40%). Маастрихтские критерии предполагают, что максимально допустимый уровень госдолга составляет 60% от ВВП.

На фоне других стран ЕС Латвия выглядит неплохо. В 2017 году госдолг Греции составлял 176% от ВВП, Италии — 131% от ВВП, Франции — 99% от ВВП, в среднем по ЕС — 82%, в среднем по еврозоне — 87%. Уровень долговых обязательств Литвы в прошлом годы был сравнимым с Латвией (около 40%), а лидером в Европе является Эстония с 9% от ВВП. «Латвийский госдолг на фоне других стран ЕС выглядит достаточно низким, но опыт показывает, что он может стремительно вырасти. Поэтому экономический рост, который страна переживает сейчас — подходящий момент для того, чтобы его сократить и создать подушку безопасности. Крайне важно реализовывать разумную бюджетную политику, создавая накопления на черный день», — отмечают экономисты Банка Латвии.

Все не вернули

К концу сентября 2018 года остаток суммы господдержки Reverta составлял 654 миллионов евро, свидетельствуют данные Агентства приватизации.

Во время кризиса латвийское государство выделило на поддержку Parex 1,7 миллиарда евро. К 30 сентября 2018 года остаток суммы господдержки одному из «наследников» банка — Reverta — составлял уже 654 миллиона евро, свидетельствуют данные Агентства приватизации. Предполагается, что всю вложенную в банк сумму вернуть не удастся. Лишь часть полученных в кредит средств пошла на стабилизацию работы банка Parex. Для того, чтобы покрыть другие нужды, размер госдолга Латвии с 1,8 миллиарда евро в 2007 году вырос до 9,2 миллиарда евро в 2012 году. Характерна особенность госдолга: он может заметно вырасти за короткий период, но сокращение объема требует много времени и больших усилий.

Ставки по процентам могут пойти вверх

Когда страна берет кредит, за использование денег нужно платить проценты. Сейчас Латвия может рефинансировать свои долговые обязательства по очень выгодным процентным ставкам — их определяет как кредитоспособность страны, так и ситуация на международном финансовом рынке. Именно это Латвия и делает.К примеру, государство эмитировало ценные бумаги, процентная ставка по которым ниже 0,5%. При этом есть долги, по которым приходится расплачиваться с процентной ставкой более 5%, свидетельствуют данные Госкассы. Поскольку речь идет о сотнях миллионов и миллиардах евро, суммы процентов могут показаться внушительными. «Процентные ставки, несомненно, влияют на долг. Чем выше процентная ставка, тем дороже кредит и тем выше бюджетные расходы на платежи по процентам. Нужно признать, что в последние годы высокие процентные ставки не занимали мысли глав правительств, поскольку в результате монетарной политики центробанка они были на очень низком уровне — не только для предприятий и домохозяйств, но и для правительств. В будущем ставки по процентам, скорее всего, будут двигаться вверх. Поэтому и расходы на обслуживание долга со временем должны вырасти», — считает экономист Банка Латвии Карлис Вилертс.

Если допустить, что правительство сумеет продолжить ответственную фискальную политику, то можно прогнозировать дальнейшее снижение размеров госдолга, говорит Вилертс. Правда, этот сценарий предполагает, что экономический рост в течение ближайших 15 лет будет спокойным и непрерывным. На самом же деле такие периоды «мира» бывают довольно редко: время от времени экономический рост ускоряется или замедляется. За примером далеко ходить не надо: совсем недавно, в 2016 году, экономический рост Латвии замедлился из-за перерыва в освоении фондов ЕС.

Банк Латвии настаивает на том, что страна должна быть в состоянии обслуживать госдолг в долгосрочной перспективе и по возможности постепенно снижать его объем. В противном случае страна, столкнувшись с каким-либо серьезными экономическими проблемами, рискует превысить установленный Маастрихтскими критериями уровень, и в случае негативного сценария у нас не было бы «подушки безопасности». Несмотря на то, что ориентиров «приемлемого» размера госдолга нет, Латвия старается брать пример с более успешных в этой сфере стран — например, с Эстонии.

На стабильных позициях

Экономисты полагают, что по сравнению с «жирными годами», латвийское народное хозяйство сейчас намного менее уязвимо и более стабильно. Во-первых, рост уже не основан на кредитовании и пузыре на рынке недвижимости. Наоборот, кредитование растет даже слишком медленно. Уровень задолженности предприятий и домохозяйств существенно снизился, а их финансовое «здоровье» намного лучше, чем в «жирные годы». Во-вторых, внешний долг Латвии в данный момент существенно ниже, а текущий счет почти сбалансирован по отношению к дефициту. В «жирные годы» он превышал 20% от ВВП. Это значит, что сейчас мы намного меньше зависим от внешних потоков финансирования и не так подвержены резким переменам настроения финансовых инвесторов. Кроме того, мы вступили в еврозону. Сейчас наша валюта — евро — является одной из крупнейших в мире. У латвийских коммерческих банков есть доступ к Европейским механизмам обеспечения ликвидности, и эта подушка безопасности намного надежнее, чем во время кризиса, когда Латвии в одиночку приходилось бороться с последствиями финансового кризиса и защищать лат от атак спекулянтов.

Но не все так безоблачно: в этом году развитие Европы замедлилось, и согласно прогнозам внешний спрос в ближайшие годы будет расти медленнее. То есть замедлится и рост латвийского экспорта. К тому же, заметно выросла неопределенность на глобальных рынках, и это является фактором риска для маленькой открытой экономики Латвии. Внутренняя активность, конечно, какое-то время будет по-прежнему подогревать общий рост экономики, но несколько индикаторов показывают на то, что в развитии экономики страны есть «бутылочные горлышки».

«Стабильный «золотой век» может наступить, если мы сумеем найти решение проблемы нехватки рабочей силы, обеспечить рост продуктивности вместе с ростом зарплат и справиться с нехваткой продуктивных инвестиций и инноваций в экономике (оптимизация производственных процессов, эффективная переквалификация безработных, вложения в автоматизацию, исследования и развитие). Пока мы не видим масштабных, активных действий, направленных на снижение влияния тормозящих развитие факторов. Дальнейшее стремительное развитие экономики Латвии возможно только тогда, когда вместо надежд на то, что ничего не изменится, будет происходить обратное: смена тенденций на рынке труда, инвестиции в объем и структуру», — полагают Руткасте и Зоргенфрейя.