Считать вам, не пересчитать!

Ревизская сказка Минтруда, Минфина, МВД и Министерства по налогам и сборам Беларуси.

Свершилось! Во исполнение самых известных во всем мире декретов руководителя государства по понуждению населения к труду, правительство завершило работу по созданию полного персонального списка лиц, не участвующих в экономике по субъективным причинам, включая сознательное (злостное) уклонение от налогооблагаемой трудовой деятельности в стране и переноса ее за рубеж.

Кибернетика, однако!

Разумеется, рутинная работа по выявлению так называемых тунеядцев завершилась успехом благодаря компьютеризации учетного дела, где раньше применялись обычные канцелярские счеты и арифмометры системы «Феликс Дзержинский». Как восхищенно восклицал один из советских киногероев: «Кибернетика!». Однако, оказалось, компьютерный подсчет «тунеядцев» намного превысил их первоначально прогнозируемое количество.

В этой ситуации возникает вопрос — кому верить? Бездушному компьютеру, который никогда не ошибается, или тем методикам, которые применялись при автоматическом подсчете?

А если так, то данный полный список малопригоден для практического применения. В частности, для составления тунеядских жировок. Ведь это не простая бумажка, а финансовый документ, за исполнение которого отвечают и плательщики «повышенных тарифов», и коммунальщики, обязанные взыскивать недоимки в полном объеме и в установленные сроки.

Почему же сбоит налаженная таким образом система? Для ответа на этот вопрос необходимо вспомнить поэму писателя-мистика Николая Гоголя «Мертвые души». Хотя история там случилась вполне заурядная. Главный персонаж повествования отставной чиновник Павел Иванович Чичиков приезжает в город NN, представляется губернатору, а после объезжает местных помещиков, предлагая каждому купить, сколько у кого есть, «мертвых душ». То есть тех крестьян, которые натурально уже умерли, но по документам еще числятся живыми. А в этом качестве они, подобно уложенному в мавзолей Ленину, остаются «живее всех живых».

Плюшкин продавал мертвую душу за 32 копейки

Гоголь поясняет, зачем Чичиков скупает «мертвые души»: «… Да накупи я всех этих, которые вымерли, пока еще не подавали новых ревизских сказок, приобрети их, положим, тысячу, да, опекунский совет даст по двести рублей на душу: вот уже двести тысяч капиталу!… Правда, без земли нельзя ни купить, ни заложить. Да ведь я куплю на вывод, на вывод; теперь в Таврической и Херсонской губернии отдаются даром, только засевай. Туда я их всех переселю! В Херсонскую их!…».

Известно, что затея полного успеха не имела. Чичиков купил около четырехсот «ревизских душ» и занялся юридическим оформлением покупки, но его подвели сами помещики-продавцы. Сначала в город примчался Ноздрев, который всем рассказал, что Чичиков хотел прикупить у него мертвых душ. А он не продал. И все засмущались и Ноздреву не поверили. Но вслед за Ноздревым приехала помещица Коробочка, которая опасалась, что прогадала, и потому решила справиться о конъюнктуре — почем нынче мертвые души покупают-продают.

Какова же цена вопроса? Большинство читателей преклонного возраста, как я, например, знакомились с Гоголем в юном советско-пионерском возрасте и не могли оценить ни дерзость замысла Павла Ивановича, ни элегантность исполнения финансовой операции. Но и современная молодежь не видит в Чичикове одного из будущих ловчил, самые успешные из которых прозываются «олигархами». В народе думают, что денег у них, как у дурака махорки.

…В общем, Чичиков придумал взаимовыгодную схему. Покупая «мертвые души», он освобождает помещиков от налогов за крестьян, которые еще числятся живыми, и даже доплачивает крепостникам «живыми деньгами» за фактических мертвецов. Вот же в чем мистика! Например, за каждую из проданных 18 душ Коробочка получала 15 рублей, с Плюшкиным удалось сторговаться за 32 копейки за 198 душ каждую, Собакевич согласился продать сотню мертвых душ по 2,5 рубля за штуку. Всегда мечтательный и бесхребетный Манилов 100 «своих» мертвецов просто подарил гостю. По его мнению, это такая безделица, тем более, что Чичиков, похоже, сошел с ума.

А гость был в полном психическом здравии. За купленных в залог 400 ревизских душ, он мог получить от опекунского комитета восемьдесят тысяч рублей чистого барыша и создать очень крупное, рентабельное фермерское хозяйство. Прикрываясь фальшивой купчей, нанимая живых работников из многочисленных разоренных и свободных от крепости крестьян в Херсонской губернии.

Но оформить сделку не получилось. Озадаченный полученными от продавцов сведениями, губернатор отказывает Чичикову в содействии. Рискованному прожектеру, первому настоящему комбинатору в истории страны, пришлось сматываться ни с чем.

Русь, дай ответ!

Литературные критики утверждали, что такой поворот Гоголь придумал именно для того, чтобы задать публике свой знаменитый вопрос: «Русь, куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». На этот вопрос пробовали ответить лучшие русские люди — лучшие сановники, чиновники, политики, ученые и журналисты, дворяне с разночинцами, капиталисты с пролетариями, мещанство с крестьянством. Каждый со своей колокольни, заботясь о своем собственном интересе, о будущем страны, но, в общем, признавали, что в России можно жить, если соблюдать известную легкость к ее законам.

Но что в итоге получилось? В скорости после неудачных махинаций Чичикова царь отменил крепостное право. Крестьяне получили личную свободу, право заниматься любой разрешенной законом экономической деятельностью или наниматься на работу на фабрики и заводы, или ничего не делать, если деньги есть, жить на банковский процент, или на дивиденды, на вложенный в дело капитал. А после приходят большевики, ломают хребет буржуазии, отнимают их капиталы, предпринимательство не только запрещают, но квалифицируют его как самое страшное преступления против «государства».

Большевики не только экспроприируют эксплуататоров, но обобщают от угнетателей рабочих и крестьян, прикрепляя кого к заводу или фабрике, к колхозу, лишая их возможности покидать рабочее место даже в Юрьев день. В таких условиях никакой безработицы не могло быть, никакого рынка труда, никакого частного предпринимательства, тем паче, частной производственной собственности.

Можно согласиться, что критики Советской власти были правы — она не только восставила прежнее крепостничество, но возвела его в абсолют. В 30-50 годы в метрические документы детишек в графу “место рождения” записывали или название колхоза, которому принадлежали родители. Или сельсовета.

Какие уж тут Чичиковы?

Как чертенята из табакерки…

Как оказалось, новые Чичиковы и во множестве появились мгновенно. Выскочили как чертенята из табакерки! И по своему хотению, и по желанию правительства. В 1995 году российское правительство для ускорения приватизации государственного имущества приступило к проведению так называемых залоговых аукционов. Выглядело это так: правительство получало в коммерческих банках кредиты под залог пакеты госпредприятий; при этом банки выдавали кредиты из денег Министерства финансов, которые размещались на счетах коммерческих банков. В оговоренный срок правительство обязывалась вернуть кредиты, но не вернуло из-за безденежья, и банки получили эти пакеты в собственность. Предполагалось, что для реализации этой схемы организованы залоговые аукционы, а полученные при этом деньги будут использованы для пополнения государственного бюджета.

Получилось не совсем. В большинстве случаев в аукционах состязательность отсутствовала, банки фактически «кредитовали» правительство государственными деньгами и в конченом итоге сохранили их у себя.

Позже, Счетная палата России, подведя итоги приватизации государственной собственности в РФ за 1993 — 2003 гг., отметила, что «в результате проведения залоговых аукционов отчуждение федеральной собственности было произведено по значительно заниженным ценам, а конкурс фактически носил притворный характер». Иными словами новорожденные «олигархи» предъявили такую свободу в отношении к законам, которую не смог допустить даже настоящий Чичиков.

Правда, у авторов российской приватизации есть серьезный аргумент против ее критики — приватизация восстановила капитализм в стране. На самом деле это так до такой степени, что даже самые изощренные экономисты только разводят руками.

Откуда чудеса такие?

Так, по авторитетному мнению вице-премьера по вопросам социальной политики Татьяны Голиковой, неимущее, в основном, население предлагает рынку труда свою рабочую силу, а предприниматели (Чичиковы по Гоголю) покупают ее по сложившимся в данный момент ценам. Благодаря этому, на рынке всегда существует равновесие предложения и спроса. При высоком спросе зарплаты растут, при низком спросе — падают. Так оно и происходит на свободном рынке труда, в отличие от официального, который признается единственно законным властями страны. По их статистике, в России спрос на рабочую силу давно превысил спрос на ее предложение.

Тем не менее, в России по критериям МОТ уровень безработицы (людей, которые в рассматриваемый период не имели работы, занимались поиском работы, готовы приступить в течение обследуемой недели) определялся отношением численности вышеназванных категорий к численности экономически активного населения. При таком подходе, как считают многие эксперты, в России в настоящий момент насчитывается 3,6 млн. человек, что в 5,7 раза выше числа зарегистрированных в службе занятости. Но это не все. По различным оценкам, официальная статистика занятости показывает, что 15-20 млн. трудоспособных лиц официально не работают. То есть каждый пятый-четвертый гражданин.

Разумеется, значительная часть из них относится к классическим тунеядцам, которые живут за счет, например, богатых или даже бедных родственников.

О таких персонах говорят — перебиваются с хлеба на квас. Но большинство из них работают — получают работу от тех же Чичиковых, которые могут им платить приемлемую для «мертвых душ», если первые отказываются от выплаты налогов, а вторые — от государственных «социальных пакетов». Рассчитывая, успеть сделать самостоятельные накопления на доживание в старости.

Разумеется, любая полиция может составить максимально полный персональный список любой категории населения. Причем, без всякой «кибернетики». Например, до 1975 года в паспорт каждого гражданина вносилась запись о месте его работы.

В России это понимают, поэтому всех официально незанятых, объявили «самозанятыми». Как сообщают тамошние СМИ, ФСН открыла персональную охоту на каждого из них. Например, сотрудники налоговой службы изучают объявления с предложениями работ и услуг, оказываемых в частном порядке. Получив «наколку», сотрудник проводит «контрольную закупку», составляет протокол и передает в высшую инстанцию для оперативного реагирования. Для штрафа, для принуждения нарушителя к получению статуса свободно занятого, обязанного покупать патент или платить налог.

Считать вам, не пересчитать!

Но ведь речь идет о миллионах, персональный контроль за каждым, не имеет никакой перспективы.

В Беларуси всегда отдается предпочтение именно персональному контролю. Но что в итоге имеем. В базу данных трудоспособных граждан (ревизская сказка, по-старому) включили около 500 тыс. человек. По словам министра труда и социальной защиты Ирины Костевич, это в два раза больше, чем прогнозировало ее ведомство. Позже, пообещала она, более детальная информация будет поручена «в разрезе областей и регионов». Оценим качество проделанной работы. Прогнозировать Минтруд не умеет (его научный прогноз только вводит в заблуждение руководство и простую публику). А умеет ли она считать. Очевидно, что помимо патентованных «тунеядцев» в список включены граждане, работающие за рубежом. Из них значительная часть имеют за рубежом официальную занятость и законно выплачивают налоги в этих странах.

Но чтобы убедиться в этом, чтобы исключить их из списка, от этих людей требуют документального подтверждения этого факта. Для чего? Для уточнения подсчета. Для того, чтобы обеспечить чиновников канцелярской работой и повысить официальную занятость в государственном аппарате? В России до сих пор работает множество белорусов, многая часть из них имеет «серую занятость» и налоги там не платят. Это головная боль тамошних чиновников. А наши должны радоваться, что значительная часть этих серых заработков используется в Беларуси. Фактически инвестируется в нашу экономику.

Для чего готовятся списки? Для информирования российских налоговиков? Вот и получается, что по целям, по предполагающимся методам внеэкономического принуждения к труду официально незанятого населения, подобное вызывает недоумение. Но, как говорится, если так хочется — успеха. Считать вам, не пересчитать!

Константин Скуратович, «Белрынок»