Почему Запад надевает «желтые жилеты»

Трещина между городским и сельским населением превращается в еще одну трещину в западной политике

Стивену Бэннону для того, чтобы создать устойчивое популистское большинство, нужно объединить как левые, так и правые силы. Именно поэтому он был в этом году в Италии, где партии, представляющие эти обе стороны, объединились вместе в правительственный альянс. Именно поэтому Бэннон и надеется переманить некоторых сторонников Берне Сандерса из Демократической партии. Но новой страной, где мы увидим восхождение нового лево-правого популизма, может стать Франция.

До сих пор «желтым жилетам» во Франции не хватало партии, структуры и лидерства. И список требований набирает обороты. В его сердце лежит недееспособная фантазия вроде установления конституционного предела налогов в 25% в сочетании с массовым увеличением социальных расходов. Что поражает в этих манифестах, так это сочетание традиционных желаний как левых, так и правых. Поэтому не удивительно, что 90% людей, поддерживающих большие крайние левые и крайне правые партии, одобряют это движение – по сравнению с лишь 23% тех, кто поддерживает центристскую партию президента Эммануэля Макрона.

Восстание «желтых жилетов» распространилось также и в Бельгии, где хрупкая правительственная коалиция потерпела коллапс – в основном из-за вопроса миграции. И протесты, опять же, олицетворяют недовольство в целом – как слева, так и справа. Так же как во Франции, США и Великобритании, это движение, судя по всему, представляет собой обратную реакцию сельских жителей на городские элиты.

Трещина между относительно хорошо образованным городским и менее образованным сельским населением, судя по всему, станет новой раздельной линией в политике Запада. «Аутсайдеры» чувствуют себя отвергнутыми или теми, на кого презрительно смотрят сверху, поэтому проявляют глубокую неприязнь к столичным элитам. Это часть класса, часть культуры, а заодно и большая часть экономики.

Согласно данным Brookings Institution, со времен финансового кризиса 2008 года, 72% доходов от занятости американского населения приходится на 53 крупнейшие мегаполисы страны. Чтобы понять структурное распределение этих цифр, следует помнить, что население американских городов составляет 62,7% от всего в стране, хотя и занимает лишь 3-5% территории. Wall Street Journal отметил, что судьба городской против сельской Америки перевернулась с ног на голову. В 1980 году города были нефункциональными, криминогенными и боролись за то, чтобы удерживать жителей от выезда. Сегодня же города процветают, растут и сравнительно безопасны, в то время как сельская местность охвачена проблемами. Этот разрыв между городами актуален и для Франции, Великобритании и многих других западных стран.

И похоже на то, что все станет еще хуже. Исследования экономистов Дарона Аджемоглу и Паскуаля Рестрепо допускает, что использование роботов и действительно уменьшит занятость – одна машина будет заменять шесть работников. Более того, Аджемоглу и Рестрепо выяснили, что в США роботов в целом применяют на Юге и Среднем Западе. Хотя городские зоны обычно богатые и быстрые в развитии креативной индустрии и сферу услуг, сельская Америка менее способна стать домом для центров технологий, развлечений, права и финансов. Если взглянуть на сельскую часть Среднего Запада, то двумя главными источниками занятости остается правительство и сфера медицинского обслуживания (также частично финансировнная правительством).

Люди из этих местностей обычно глупо ведут себя у избирательной урны. В США они голосуют за партию, которая обещает урезать налоги для богатых и угодить налогам работающего класса – то есть их, этих избирателей. Томас Едсалл из The New York Times указывает на то, что налоговая реформа республиканцев-2017 дает компаниям субсидии на автоматизацию. В Европе такие сомнительные предложения принимают левые и правые. И все это может отражать куда большую тревогу, слепой поиск того, кто обещает лучшее будущее.

Книга Тома Броко «Величайшее из поколений» за 1998 год полна историй мужчин, которые не ходили в колледж и живут далеко от крупных городов. И это была «реальная Америка». Подобные регионы Франции когда-то называли «глубокой Францией». Сегодня это места отчаяния.

В новой книге Юваля Ноя Хараре «21 урок для XXI века», израильский историк указывает на три мощные идеологии ХХ века – фашизм, коммунизм и демократический капитализм – что ставили в центр простого человека, обещая ей или ему блестящее будущее. И кажется, что сегодня мы нуждаемся в щепотке умников, которые с помощью компьютеров и роботов наметят курс на будущее. Чтобы во Франции, Великобритании и США простой человек, который не имеет престижной специальности, а не посещает TED Talks и не имеет капитала или связей, резонно задумался: куда все это забросит меня?

И на этот вопрос ни у кого нет хорошего ответа.

Фарид Закария, The Washington Post

Перевод: nv.ua