Денис Урбанович: Без преувеличения – готов бороться за Беларусь до последней капли крови

Новый лидер «Молодого фронта» рассказал о своих убеждениях.

Его прадед был известным краеведом, после войны эмигрировал в Нью-Йорк. Он сам с детства работал в деревне, а потом заинтересовался политикой, устроил дерзкую акцию и был осужден на два года «химии». Сейчас 29-летний Денис Урбанович возглавил «Молодой фронт». В интервью «Белсату» он рассказал о своей семье и учителях, объяснил, каким видит будущее молодежной организации.

«Книгу прадеда у меня конфисковал КГБ»

– Расскажи, откуда ты родом и как проходило твое детство?

– Я родился в деревне Михалковичи Логойского района. Маму совсем не помню. Нас было четверо – трое парней и сестра. Отец вырастил всех один. Это было обычное деревенское детство: еще подростком я устроился работать на комбайне. Все сверстники тогда пытались как-то заработать летом. Потом окончил курсы строителей, учился всему подряд. В армию меня не забрали, так как отец пожилого возраста, а в семье еще были несовершеннолетние дети, поэтому без его разрешения меня забрать не могли.

В последний раз мне бросили военник на стол со словами «Иди служи Позняку в Америку». Смешно. Но радует, что они в Логойском военкомате хотя бы знают Позняка.

– А ты сам откуда узнал о нем? Как деревенскому парню стало это все интересно?

– Читал много о культуре, истории… Моя семья, предки, отнюдь не обычные люди. Прадед, краевед Язеп Адамович Гладкий, вместе с братом Казимиром в 20-е годы основали белорусскоязычную школу в деревне Корень, неподалеку от родных Михалковичей.

В 1937 Казимира расстреляли чекисты в Куропатах, а его сыновей выслали в Сибирь. Прадед Язеп остался. При немцах он работал учителем и переводчиком, поэтому после войны ушел с ними в Западную Германию, иначе был бы, конечно, репрессирован.

Дети, среди которых был и мой будущий дед, остались. После Язеп переехал в Нью-Йорк. Там он издал известные книги «Краевой словарь Логойщины» и «Пословицы Логойщины». Последнюю у меня в 2015 году конфисковал КГБ во время обыска.

Как беглый дипломат стал жизненным наставником

– Восстанавливать наследство прадеда мне помогал бывший второй секретарь посольства Беларуси во Франции Владимир Полупанов. В конце 90-х он попросил политического убежища у французских властей, так как его взгляды расходились с государственной белорусской политикой. Только через 15 лет, в 2009-м, он вернулся на родину.

Кроме дипломатической службы, большой частью жизни Полупанова была культура. Среди прочего, он исследовал произведения Язепа Гладкого. Мы познакомились в Михалкавичах в 2013-м и крепко подружились. Можно сказать, Полупанов – мой жизненный наставник.

– А где он сейчас?

– Мне точно известно, что в 2011-12 годах он находился в белорусской тюрьме, помню, показывал справку об освобождении, но по какой статье – не могу вспомнить. К большому сожалению, его следы затерялись. Я пытался искать Владимира через родственников, но его сестра работает областным прокурором и пообещала «всех нас пересажать», а с сыном, режиссером Андреем Полупановым, отношения у него были очень натянутые.

– То есть, ты в тот период больше занимался культурной деятельностью, не присоединялся к политическим акциям?

– Да, мы с Полупановым хотели основать патриотический клуб, заниматься именно темой Логойщины, восстанавливать местные традиции. Несколько раз удалось собрать людей, выехали в лагерь, где учились местному белорусскому пению. Нас гоняла милиция и активисты БРСМ из Логойска. Потом все как-то притихло, и наш клуб распался, так как не удалось привлечь много желающих.

«Меня полчаса молотили бутылкой с водой»

– Ты попал под уголовное дело в 2015 году. Каким образом это произошло?

– Во время выборов у нас в Логойском районе на многих участках не было милиции. В слово «выборы» я не верил уже тогда, выступал за бойкот. Однажды мы с братом и друзьями решили в знак протеста снять со здания избирательного участка государственный флаг и повесить вместо него бело-красно-белый.

Ну, я полез, спустил этот красно-зеленый, но случайно его порвал, ровненько по линии орнамента. Самое удивительное, что в ходе следствия этот флаг куда-то исчез.

– Через сколько вас задержали?

– Всех начали хватать на следующий же день. Не могли найти только моего брата – он прятался несколько дней в лесу, жарил там сало с хлебом на костре… В итоге пришел к отцу, а тот говорит: «Иди, лучше сдавайся».

Мне в отделении сразу надели наручники и на руки, и на ноги. Милиционеры молотили пластмассовой бутылкой с водой, чтобы сознался. Ударят, придушат за шею, я начинаю терять сознание – тогда обливают холодной водой. И так с полчаса!

Наконец приехал глава местного уголовного розыска, потом подтянулись из Минска следователи и КГБшники. В нашем доме нашли книгу о солдатах времен БНР. Начался крик, мол, экстремистская литература. Двое из КГБ несли околесицу, что я будто бы готовил теракты. К такому выводу они пришли, потому что увидели тетрадь с нарисованными автоматами.

– В чем конкретно вас обвиняли?

– Сразу после задержания говорили о «незаконном получении денежной помощи из-за рубежа», проверяли на полиграфе. В результате инкриминировали ст. 370 УК «Оскорбление государственной символики» и ч. 1 и 2 ст. 339 «Хулиганство». Мне дали 2 года «химии» с учетом того, что я отсидел, во время следствия в Жодино. Брату – полтора. Отбывали на «химии» в Шклове и Минске.

«Начальник заставлял меня говорить «свядомый осужденный Урбанович»

– Признал ли ты вину?

– Сначала я ничего не говорил, но потом, в Жодинской колонии, ко мне приехали люди в штатском. Не представились, но вместо комнаты для допросов, повели в тюремную баню. Там предложили напрямую подписать, что я признаю себя виновным, а если нет –получим с братьями максимальные сроки, сядем лет на пять. В СМИ обращаться категорически запретили. Я подумал, ну бессмысленно бодаться, неоткуда ждать помощи. Не оставлять же старого отца без сыновей. И подписал…

– Как к тебе относились на «химии»? Чувствовался ли политический подтекст твоего дела?

– Мне сразу пришили клеймо «лицо, склонное к экстремизму и деструктивной деятельности». А все осужденные только ходили и удивлялись – что за странная статья у меня? Как можно оскорбить символику? Конвой часто приставал. Говорили, что я собирался вывесить «фашистский флаг». А начальник, бывший чекист, заставлял представляться «свядомый осужденный Урбанович». Он на всех кричал по-сумасшедшему, на своих подчиненных также, мог руку поднять.

На Новый год нас выстроили на площадке и поздравили. У меня администрация спросила, как дела. Говорю: «Хорошо, теперь флаги вывесим!» Так они забрали все простыни из камеры.

«У меня не было конкурентов на пост председателя»

– Освободившись из «химии» в августе 2017, я присоединился к демократической партии («Грамада»), потому что в свое время Полупанов мне советовал поддерживать Статкевича как наиболее достойного человека. Но потом в рядах партии я столкнулся с людьми, которые имеют какие-то коммунистические взгляды, выступают за русский язык. Мне такое не подходит. Поэтому я ушел от Статкевича. Из-за конфликта с его окружением, а не с ним.

– А как ты попал в «Молодой Фронт»?

– Мне близки христианско-демократические ценности, я хорошо отношусь и к Дмитрию Дашкевичу, и к Павлу Северинцу. Но я просматривал информацию об активности МФ и, честно говоря, не нашел ничего особенного за этот год, что руководит организацией Евгений Васькович. Ну, наиболее яркое событие было в начале 2017-го, прошлая защита Куропат.

– Кстати, в этом году ты участвуешь в страже против ресторана в Куропатах с самого начала.

– И недавно получил за это свой 71-й протокол! Стража – мой приоритет по личным причинам, там расстрелян брат прадеда.

По страже были небольшие расхождения с Дашкевичем, но мы их решили. Договорились с соратниками, что машины останавливать не будем, только распространять буклеты о репрессиях.

– Как ты относишься к тому, что некоторые бывшие защитники Куропат сегодня предлагают идти на компромисс с собственниками ресторана?

– Все просто: в прошлом году им никто не предлагал деньги за «конструктивную» позицию, а на этот раз пообещали что-то. Хотя, смотрите, время прошло, и они больше не говорят о договоренности с Зайдесом. Думаю, на самом деле им и не собирались давать денег, было понятно – они их не увидят.

– В соцсетях разгорелся спор по поводу твоего избрания председателем МФ. Люди сомневаются в прозрачности процедуры.

– Да, я читаю комментарии в фейсбуке. Мол, меня назначил Северинец. Но, извините, состоялся Сейм, где присутствовал бывший глава Васькович и еще девять человек. Было голосование. Два человека не голосовали, остальные единогласно поддержали мою кандидатуру. На эту должность у меня действительно не было конкурентов. Пожалуйста, если бы появился заинтересованный человек, готовый работать – почему нет? Просто претендентов больше не нашлось.

«Я готов бороться против России до последней капли крови»

– Какой план на ближайший год ты предложил «Молодому фронту»?

– В первую очередь, культурно-просветительская деятельность, мы будем стремиться расширять среди молодежи информацию о жертвах репрессий, чествовать память расстрелянных не только в Куропатах, но и по всей Беларуси.

Я запланировал акцию под названием «Что должен знать каждый белорус». В ее рамках мы постараемся донести до молодежи, что Россия – это огромная угроза безопасности, и рано или поздно придется защищать нашу страну. Нужно объяснить ребятам: если придет сюда москаль – мы будем рабами.

В случае российской агрессии лично я готов копать землянки и бороться с оружием в руках до последней капли крови, без преувеличения.

– А что насчет будущих выборов? Если Северинец начнет кампанию – «Молодой фронт» под твоим руководством его поддержит?

– Конечно, мы поддержим Павла как основателя МФ, но для него лучше, чтобы его не зарегистрировали. Выборы не имеют смысла априори. Лично я выступаю за бойкот.

– Где ты сейчас работаешь, чем зарабатываешь деньги?

– Не хочу говорить в интервью, ведь одну работу из-за своей деятельности уже потерял. Но работа есть. Я никогда ее не боялся, потому что я же деревенский парень и все могу делать.

– Как складывается личная жизнь? Есть ли девушка? Может, собираешься жениться?

– Была девушка, но история настолько грустная, даже не хочется вспоминать. Сейчас столько дел – не успеваю познакомиться, не то, чтобы начать встречаться.

Много девушек мне морочили голову моей политической деятельностью. «Зачем это нужно, да вас всех перебьют, с тобой такое ни одна девушка не пойдет» и так далее. А мне просто смешно. И почему они все так боятся?