Копейка рубль отбирает

О манипуляции белорусских властей с цифрами на табло АЗС.

Это про цены на наше топливо. Растут по копейке. Поднимались уже 27 раз только в нынешнем году. И когда эта «капель» прекратится?

Те, кто знает, видимо, не хотят делиться секретом. «Белнефтехим» упорно официально заявляет: цены на топливо будут определяться исходя из мировых цен на нефть, курса национальной валюты, налоговой нагрузки и конъюнктуры рынка светлых нефтепродуктов в сопредельных государствах. По «информативности» эта формула достойна занять место в вводном курсе по экономике. От чего зависит цена товара, мало-мальски образованным людям известно. Для экономического ликбеза совершенно необязательно привлекать нефтяной концерн. Интрига в другом: сколько сегодня должен стоить литр топлива, чтобы НПЗ наконец-то возместили свои издержки?! Например, исходя из некоторых прогнозных показателей: цены барреля, заложенной в бюджете, существующей налоговой нагрузки и других параметров.

Есть начало, не видно конца

В последнее время официальные эксперты даже не намекают на какую-либо конкретику, до какого предела могут дорожать нефтепродукты. Пожалуй, единственное откровенное заявление в январе этого года позволил себе Андрей Рыбаков, на тот момент заместитель председателя концерна «Белнефтехим». Тогда чиновник в СМИ заявил: чтобы  нефтепереработка была рентабельна, необходимо повысить стоимость бензина и солярки на 23%. Исходя из логики вещей и элементарной математики, мы уже почти подошли к справедливой цене. В начале года литр дизельного топлива стоил 1,29 рубля. Плюс 23% - 1,58 рубля. Сейчас цифры на заправках – 1,54 рубля. Остался крохотный зазор. А НПЗ по-прежнему демонстрируют убытки.

Сейчас говорят про устойчивую тенденцию роста мировых котировок нефти, к которым привязаны и контракты по поставкам сырья в Беларусь: после пика падения в июле 2017-го Brent пока демонстрирует только восходящий тренд. Но в среднесрочной перспективе не все так однозначно. В ноябре 2018-го цена на баррель достигла годового пика и пробила планку в 80 долларов, но тут же упала до 50-ти, потом «гуляла» вокруг 60 долларов, обрушившись в предпоследнюю неделю года до 53-х. Другим словами,  подорожание нефти в следующем году – факт неочевидный.

Есть у сторонников дорогого топлива и еще один аргумент: некоторое ослабление рубля к доллару, по сравнению с январем уходящего года. Ведь стоимость сырья номинируется именно в американской валюте. Но, опять же, вопрос – в отсутствии четкого ответа: насколько нужно поднять цену литра бензина и дизеля, с учетом сегодняшнего курса, чтобы НПЗ работали безубыточно? Очевидно, что цены «подкручивать» придется. Но где предел, который теоретически все же существует?

Координаты без точки отсчета

Рыночный механизм определения стоимости топлива в Беларуси давно не действует. Более или менее внятная формула расчета была выведена в 2015 году, когда цену литра привязали к доллару. Сложно сказать, существовала ли научно обоснованная взаимосвязь, но главное достоинство этой формулы – доступность для понимания потребителями. Однако в результате рекордного падения цен на нефть, схема подобных расчетов долго не продержалась, и от нее отказались через несколько месяцев.

Возможно, напрасно. Четыре года назад потребители платили около доллара за литр бензина. И это ни у кого не вызывало возмущения. Нефть «отыграла» обратно в цене. Но мы уже привыкли к дешевому топливу, стоимость которого на потребительском рынке, кроме всего прочего, сдерживалась искусственно - из социальных соображений. В условиях низкой инфляции и жесткой монетарной политики любое подорожание воспринимается населением болезненно.

В следующем году нефтепереработчиков ждет подарок от Минфина: ставка акциза на топливо снижается на 25%. За счет снижения налоговой нагрузки несколько копеек на литре производители выиграют. В последующем, как заявил недавно заместитель министра финансов Дмитрий Кийко, не исключено и «обнуление». Однако многое зависит от позиции России в переговорах о компенсации последствий налогового маневра, из-за которого цена сырья для нас подорожает примерно на 21 долларов за тонну при мировых котировках в 70 долларов за баррель.

Так зачем купировать хвост по позвонкам, а не рубануть за раз или два?! Подтянуть стоимость литра до уровня возмещения издержек, как говорится, в моменте, а потом уже корректировать в зависимости от курса, конъюнктуры и других факторов. Однако нет оснований полагать, что повышение цен на топливо по копейке не продолжится и в следующем году.  «Белнефтехим» стойко придерживается концепции ползучей топливной инфляции. Даже попытался легитимировать свою позицию, проведя он-лайн опрос. С научной точки зрения выборка, конечно, нерепрезентативна, тем не менее, голоса респондентов «за постепенное подорожание» и «одномоментное» разделились почти поровну.

Итак, производители «растягивают удовольствие» и сами же платят за это: НПЗ в серьезных убытках. По логике вещей, никто иной как концерн должен разрубить этот гордиев узел и выйти на окупаемость затрат на производство нефтепродуктов. Подорожал же пригородный транспорт на 24%. Социального взрыва, как видим, не произошло. Хотя, конечно, одномоментное подорожание ударит по спросу на топливо, но цена компенсирует падение объемов. К тому же, максимум за полгода белорусы, как показывает практика, привыкают к новым реалиям. И если доходы не падают, возвращаются к привычной структуре потребления. Тем более что реальные доходы населения пусть и не рекордными темпами, но растут.

Кто-то скажет: постепенное повышение цен менее раздражительно для населения. Дискуссионное утверждение. Частая смена цифр на табло АЗС релаксирующего воздействия не оказывает.

Видимо, существуют некие подводные рифы, из-за которых Белнефтихим придерживается перманентного однокопеечного «шага». В официальных заявлениях по поводу топлива сквозит мысль: цены внутреннего рынка должны обеспечивать рентабельную работу НПЗ. Но этот показатель зависит от нескольких составляющих: цен на топливо на внутреннем рынке, маржинальности экспортных контрактов и рентабельности продаж сырья для нефтехимических предприятий. С экспортом вроде бы все понятно: он либо прибыльный, либо очень прибыльный - в зависимости от конъюнктуры. А вот рентабельность поставок нефтепродуктов для химической продукции вызывает сомнение.

Арифметика «химии»

Давно не является секретом: наши химволокна не выдерживают конкуренции на мировом рынке. Он завален турецкой и китайской продукцией. Завоевывать поставщиков ценой фактически невозможно. Качеством, точнее, потребительскими свойствами, - не позволяет устаревшее оборудование белорусских предприятий. Словом, наши химические производства оставались на плаву только благодаря крайне щадящим ценам на сырье, убыточным для НПЗ. Если бы НПЗ не субсидировали «химиков», целую отрасль пришлось бы пускать под нож. До поры до времени помогать братьям по концерну позволяли лояльные цены на российскую нефть. Но с нынешними ценами, приближающимися к мировым, подобная возможность постепенно исчезает. И ситуация становится драматичной.

Несомненно, можно модернизировать химическую отрасль. Но на это нужны сотни миллионов долларов. И далеко не факт, что при рыночной стоимости сырья она превратится в конкурентную и рентабельную.

Пример передовых мировых производителей по ряду причин не является показательным. Действительно, издержки у них значительно ниже, но и уровень технологий иной.

Причем, далеко не все ноу-хау продаются странам третьего мира. Доступные же технологии не гарантируют прибыльности. В лучшем случае можно рассчитывать  на результат чуть выше нулевой рентабельности. Такие инвестиционные проекты весьма непросты в реализации. Россияне несколько раз пытались их запустить в различных конфигурациях. И останавливались. И это при наличии собственных залежей подземных углеводородов.

Взять бы, по либеральной традиции, и волевым решением «отрубить» неперспективные производства. Можно. Но не все так просто, как кажется. Продукция нефтехимии – это сырьевая база для целого шлейфа самых разнообразных производств. Высокотехнологичных, производительных, инновационных… Словом, именно той промышленности, которой нам так упорно не хватает. В принципе, отечественные текстильные фабрики тоже не стоит сбрасывать со счетов. Хотя они и не смогли стать ключевыми потребителями химических волокон, но определенную долю продукции покупают.

В какой-то степени в интересах концерна «Беллегпром» долгое время нефтехимию и вытягивали из дыры несостоятельности. И с точки зрения идеи вертикальной кластеризации экономическая логика присутствует. Синтетические нити после тех или иных технологических переделов превращаются в готовые изделия. В том числе, потребительские. В идеале основную маржу страна должна зарабатывать не столько на нефтехимии, сколько на текстильно-швейной индустрии. Но подкачали белорусские ткачи, которые пока высокой конкурентоспособностью похвастаться не могут. Швейные предприятия, особенно небольшие и мобильные, чувствуют себя неплохо, а при благоприятной конъюнктуре даже процветают. Но предпочитают использовать импортные ткани.

Замкнутый круг? И как из него выйти? Сдать оборудование на металлолом, а сотрудников пристроить, скажем, в пресловутую сферу услуг – проблематично, но возможно. Но на какой сырьевой базе будет зарождаться и вырастать инновационная экономика? Химическая промышленность, в том и нефтехимическая,  – один из становых ее хребтов, что доказывает опыт развитых стран. Та же Германия и Швейцария - не самые плохие примеры для подражания.

Другой вопрос, который пока остается открытым: пока на базе нефтехимии появятся нормальные кластеры, которые, в конечном итоге, будут давать приличную маржу по всей цепочке технологических переделов, кто будет покрывать убытки «химволокон»?

За счет НПЗ закрывать бреши уже не получится. Через несколько лет налогового маневра цена нефти для Беларуси окончательно станет мировой. И тогда «нефтянка», если брать чисто производственные издержки, из «шоколадного» бизнеса превратится в совершенно обычное производство. Далеко не суперприбыльное, как и во всем мире. А поэтому Мозырь и Новополоцк уже не смогут субсидировать братьев по концерну.

Автомобилистов и других внутренних потребителей топлива теоретически можно перевести на дорогой бензин и солярку. В конце концов, сейчас население тратит на топливо всего 2-3% своего потребительского бюджета. На связь и ЖКХ - намного больше. Другими словами, кошельки белорусов выдержат подорожание. У транспортных компаний расходы на «горючую» составляющую не превышают 5%. Рост издержек на несколько процентных пунктов они тоже перетерпят. А вот справедливые цены на сырье для «химиков» не просто поставят их в неудобное положение, а уничтожат. Кроме того, до конца непонятно, выровняется ли положение дел в  нефтехимической отрасли после модернизации некоторых производств. Не поэтому ли стоимость топлива увеличивается по копейке? То есть, единственный механизм, который может выровнять экономику НПЗ,  – манипуляции с цифрами на табло АЗС?

Татьяна Демидова, «Ежедневник»