Городовой у здания МВД не мог служить в Минске

Ликбез для Шуневича.

2 марта 2017 года на улице Городской Вал в Минске была торжественно открыта скульптурная композиция «Минский городовой». В своей речи министр внутренних дел Игорь Шуневич заметил, что эта скульптура — «олицетворение порядка и спокойствия на улицах нашего города». Неспокойно лишь самому городовому.

Установленный в честь 100-летия милиции и вынужденный терпеть пощечины от анархистов, царский полицейский как никто другой понимает, что такое «смешанные чувства». Сколько зарабатывали городовые и как много их было в городе, как сражались с анархистами и кто является прототипом известной скульптуры — в материале tut.by.

«Останавливать, задерживать и прекращать всякую неприличную брань»

История минских городовых начинается с 1863 года. Тогда в рамках реформы полиции в Российской империи стали создавать полицейские управления, а города разделили на административные части. Нижние чины городской полиции, на которых возлагалось патрулирование улиц, получили название «городовые».

Обязанности городовых заключались в охране общественного порядка, спокойствия горожан и предотвращении преступлений. Они должны были разгонять всевозможные столпотворения на улицах, прогонять попрошаек, «не дозволять никому ходить обнявшись, петь песни, свистать, играть на инструментах и вообще прекращать всякий шумный разгул». От городовых требовалось помогать людям, заблудившимся в городе, поэтому Минск они должны были знать досконально.

Помимо этого, городовые должны были разносить служебные бумаги вышестоящего начальства и контролировать работу дворников.

Во время службы городовой должен «вежливо обращаться с публикой», требовать исполнения закона или полицейского распоряжения «с достоинством и настойчиво, но отнюдь не грубым или обидным образом». В инструкции городовым и околоточным надзирателям за 1867 год встречается любопытный пункт об их обязанностях: «Городовой должен останавливать и задерживать мужчин, которые в виду городовых будут оскорблять проходящих женщин, и прекращать всякую неприличную брань, хотя бы она происходила между мужем и женой». Нравственные скрепы Российской империи были под бдительным взором городового.

Штат минской полиции был официально утвержден императором Александром II. Минские городовые делились на три категории в зависимости от оклада: младшую, среднюю и старшую. Чтобы перейти на более высокий «уровень», требовалось отслужить три года. Городовые, отслужившие более 12 лет, имели право на получение пенсии. Содержать и снабжать городовых должны были городские власти. Минская городская управа, часто испытывавшая недостаток средств, пыталась сбросить это бремя вплоть до 1917 года, но тщетно.

Полицейская часть и несколько десятков постов по всему Минску были рабочими местами городовых. Пост представлял из себя заасфальтированный круг на перекрестках крупных улиц, на котором и стояли городовые. На каждый пост в городе назначались трое городовых, дежуривших посменно. Смена длилась 6 часов, и все это время городовой был обязан находиться в установленном месте. После окончания смены он становился «подчаском», исполняя дежурные обязанности по полицейской части. В целом рабочий день минского городового состоял из 18 часов напряженной работы, требующей немалой выносливости.

И еще одна деталь: городовые, состоящие в браке, жили в своих частных квартирах. Холостым же доставалась койка в казарме городовых при полицейской части.

Не служил? Не городовой!

Работа городового престижной не считалась. Одна из причин — скромный оклад. В конце 1890-х месячная зарплата городового младшей категории составляла 12−13 рублей. Хотя начинающий заводской рабочий ежемесячно получал 20 рублей. Правда в начале ХХ века, когда в империи произошла революция, зарплаты полицейских немного выросли.

Кого же привлекала такая работа? Так как на службу в полицию принимались только мужчины, отслужившие в армии, штат минских городовых состоял из отставных солдат разных званий. После возвращения с военной службы вариантов трудоустройства в городе для них было немного: одни шли работать сторожами или дворниками, а другие — в полицию.

Чтобы стать городовым, нужно было соответствовать определенным требованиям: возраст от 25 до 35 лет, рост не менее 1,65 метра, крепкое телосложение, острое зрение, умение читать и писать. К национальности кандидата жестких требований не было, поэтому среди всех полицейских должностей только городовые являлись уроженцами белорусских земель.

Первые две недели кандидат на должность городового находился в резерве, обучаясь полицейскому делу и приемам самообороны. На своеобразном экзамене он должен был ответить на 80 вопросов. Например, назвать состав императорского дома, дать определение полицейским понятиям («городовой», «пост», «подчасок»), перечислить свои обязанности. Однако это были несложные вопросы. При подготовке к экзамену вчерашние солдаты впадали в ступор от вопросов типа: как следует поступить с человеком, пораженным громом? когда по городу провозится известь? что расклеивается на афишах на белой бумаге? Не сдавшие экзамен отправлялись искать лучшей доли, остальные же готовились получать долгожданную форму городового.

Как выглядел минский городовой

Форма городового Российской империи была одной из главных причин, почему мужчины недолго служили в полиции. Неудобная, мешковатая и часто изношенная, она была причиной многочисленных насмешек. В 1880-х годах, когда военный мундир был приближен к народному стилю, изменения коснулись и формы полиции.

Черная бесформенная шинель и круглая барашковая шапка зимней формы особо не выделяли городового среди прохожих. А вот белый мундир и шаровары летней формы добавляли стресса в напряженную жизнь городового. Русский богатырь, которого должна была изображать летняя форма городового, смотрелся нелепо на фоне элегантно одетых горожан. А ночью белый мундир городового был виден с большого расстояния, что было на руку преступникам.

Герой скульптурной композиции «Минский городовой» был изображен именно в летней форме. Отметим, что создателям скульптуры удалось с точностью воссоздать его внешний облик. Погоны соответствуют образцу 1904 года, когда было принято совмещать военный погон-«карточку» и полицейский погон в виде плетеного шнура с посеребренными кольцами-«гомбочками». Судя по количеству «гомбочек» и полос на карточке, перед нами младший унтер-офицер и городовой средней категории.

На скульптуре можно увидеть элементы оружия городового: кобуру от нагана и ножны с драгунской шашкой, именуемой в народе «селедка». До 1897 года минские городовые были вооружены револьверами системы Смита-Вессона, а после, вплоть до 1917-го, — револьверами системы Нагана. Оружие было привязано к шерстяному шнурку, крепившемуся вокруг шеи, чтобы не потерять его или не выронить во время ближнего боя.

На фуражке у бронзового городового герб Минской губернии и лента c номером 741. В полиции Российской империи номерные бляхи на фуражках были введены в начале 1860-х годов. Цифра соответствовала порядковому номеру городового в штатном списке. Это должно было сделать полицию более демократичной: когда городские жители видели нарушения со стороны городового, то могли сообщить об этом в полицейскую часть, называя городового по номеру бляхи. Случалось, что служилые обменивались номерными бляхами, прикрывая друг друга.

Номерная бляха на фуражке скульптуры минского городового может рассказать многое. Например, то, что городовой вовсе не минский.

Сколько было городовых в Минске

Дело в том, что в Российской империи необходимое количество городовых исчислялось по формуле 1 городовой на 500 городских жителей (по состоянию на 2017 год в Беларуси на 100 тысяч человек приходилось 405 сотрудников органов внутренних дел).

Рос Минск, а вместе с ним увеличивалось и число городовых. В 1907 году оно достигло цифры 230. В 1916 году, когда соотношение между городовыми и населением изменилось на 1:600, в 200-тысячном Минске насчитывалось чуть более 330 городовых.

То есть городового с номером 741 в Минске быть не могло. Номер на фуражке бронзовой скульптуры не соответствует количеству городовых в Минске за 1863−1917 годы и не встречается в архивных списках.

Городовой № 741 мог служить в городах, чье население составляло минимум 371 тысячу человек. По состоянию на 1913 год это были Рига, Лодзь, Киев, Одесса, Варшава, Москва и Санкт-Петербург. То есть прототипа известной скульптуры надо искать именно в этих городах.

Городовой и анархисты

Возможно, скульптура «Минского городового» так бы и осталась одной из десятка городских скульптур, не привлекая к себе пристального внимания СМИ. Но этого не случилось: на борьбу с городовым вышли анархисты. Перфоманс с повешением городового, произошедший вскоре после открытия скульптурной композиции, окончился неудачно: бронзовая скульптура никак не отреагировала. Но это не помешало настойчивым анархистам возложить траурный венок к подножию скульптуры. Можно долго спорить и рассуждать о непростых взаимоотношениях между анархистами и городовым, но одно известно точно: борьба между ними идет уже давно.

Революционные события 1905−1907 годов гремели в Минске в прямом смысле слова. Покушения на жизнь полицейских чинов и городовых, взрывы самодельных устройств в общественных местах и распространение нелегальной литературы — таким образом радикальные российские группировки (в том числе анархисты-коммунисты) боролись с системой. И пока политическая полиция (Минское губернское жандармское управление) пыталось раскрыть подполье, в бой с ними вступили минские городовые.

20 ноября 1907 года городовой Дмитрий Нужный, проходя по Койдановской улице (теперь Революционная), заметил двух неизвестных лиц, прохаживающихся вблизи казначейства. Нужному они показались подозрительными, и он проследовал за ними через Соборную площадь (теперь площадь Свободы) на Крещенскую (теперь Интернациональная), а оттуда на Петропавловскую улицу (ныне Энгельса).

На перекрестке с Подгорной улицей (Карла Маркса) он увидел странную сцену: к незнакомцам подошел еврей Энгельсон (его имя выяснилось позже), осторожно достал из-за пазухи бумажный сверток и вручил одному из них. Постояв еще немного, компания разошлась: Энгельсон с одним из незнакомцев ушел по Подгорной, а другой поспешил дальше, спрятав бумажный сверток в пальто. К нему и подбежал городовой Нужный, требуя предъявить сверток к осмотру.

Заметив, что незнакомец опустил руку в карман, городовой схватил ее и вынул из его кармана браунинг. Вдобавок к этому у анархиста-коммуниста Егора Раевского, а именно так звали незнакомца, были найдены еще три полные патронные обоймы. Передав Раевского постовому городовому, Нужный погнался за остальными незнакомцами.

И тут напротив отделения государственного банка (теперь в здании располагается Национальный исторический музей) произошла сцена, которая повергнет в шок весь Минск.

«Энгельсон вынул револьвер и выстрелил в бросившегося к нему городового»

Заметив погоню, незнакомцы бросились бежать в сторону Коломенской улицы (Свердлова). Внезапно дорогу убегающим преградил вышедший из-за угла 20-летний городовой Курило. Ничего не подозревающий полицейский нес бумаги в участок.

— Держи их! — закричал ему Нужный.

Но было уже поздно. Энгельсон вынул револьвер и выстрелил в бросившегося к нему городового. Раненый Курило упал на мостовую и попытался расстегнуть свою кобуру. Остановившись, один из незнакомцев обернулся и выпустил в умирающего городового еще три пули. Под визг гимназисток, вышедших из находившегося неподалеку цирка, преступники побежали в сторону Захарьевской улицы. Один из незнакомцев скрылся за забором строящегося костела (будущий Красный костел), а другой, еврей Энгельсон, был сбит с ног случайным дворником и схвачен городовыми Камлюком и Мельниковым. Задержание произошло прямо у стен Минского тюремного замка по улице Серпуховской (теперь Володарского).

При обыске у Энгельсона были найдены оружие, подложный паспорт, две прокламации группы анархистов-коммунистов под заглавием «Ко всем крестьянам» и «Буржуазия организуется». Уже на допросе он с гордостью воскликнет, что «по политическим убеждениям принадлежит к партии анархистов-коммунистов».

Чтобы задержать третьего анархиста, полицейские на квартире у Энгельсона устроили засаду. Поздним вечером в дверь кто-то тихо постучал. Городовой Будай выскочил на крыльцо, но тут же был сражен пулей от убегающего незнакомца. Превозмогая боль, городовой успел сделать выстрел вслед убегающему и потерял сознание. Незнакомца так и не нашли.

К счастью, обошлось без жертв: городовые Курило и Будай выжили. В свертке, который Энгельсон передавал Раевскому, позже обнаружили самодельное взрывное устройство. На кого готовилось покушение, так и осталось тайной. Вскоре по ходатайству минского полицмейстера городовые Курило и Будай были награждены знаком отличия ордена Святой Анны. Городовой Нужный, как ранее получивший эту награду, был представлен к другой — золотой медали «За усердие», однако ему отказали.

Правда позже награда все равно нашла своего героя. В следующие несколько лет городовой Нужный стал одним из самых перспективных минских городовых. Когда в городе было создано сыскное отделение, он был назначен на должность агента. Карьера бывшего городового неуклонна шла в гору. Все было перечеркнуто в ночь на 8 мая 1910 года, когда Нужный до смерти избил подозреваемого. Помилованный императором Николаем II, Нужный исчез на просторах империи.

Городовые и милиция

В феврале 1917 года российская монархия пала. Тогда лишь полиция и жандармерия остались верными императору. Когда тысячи протестующих рабочих вышли на улицы Петрограда, городовые продолжали оставаться на своих постах. Они и стали первыми жертвами революции.

В Минске же крах полиции произошел бескровно. Полицейские чиновники получили свое последнее жалованье из губернского правления и поспешили раствориться в бушующей толпе. В марте 1917 года новая охрана общественного порядка, называвшаяся народным ополчением или милицией, взяла на себя все функции старой правоохранительной системы. Полицмейстер теперь именовался начальником городской милиции, пристав — начальником милицейской части, околоточный надзиратель — участковым инспектором, а городовой — постовым милиционером. Изобретать велосипед не стали, все и так работало хорошо.

Опротивевший людям царский режим с его бюрократией, взяточничеством и кумовством всегда ассоциировался с городовыми. Они и подверглись показательному унижению: молодые парни с красной нарукавной повязкой «милиционер» останавливали городовых, отбирали оружие и пинком под зад отправляли на задворки истории. Так и закончилась полувековая история городовых в Минске.