Темное пятно на месте «России будущего»

Гораздо понятнее времена, когда молодой, босяцки выглядевший Путин пытался устроиться к Собчаку шофером.

Все критические сюжеты медиа А. Навального ведущая Любовь Соболь обрамляет погонялкой «В прекрасной России будущего все, конечно, будет не так…» Не спорю, этот речитатив — отличное украшение текста, но, безусловно, он так же и функционален. Он разделяет трансляцию Соболь на смысловые блоки, позволят зафиксировать главную мысль критического сюжета, структурирует и украшает текст ведущего. Но исподволь он внушает и мысль, что нам известно, как выглядит «прекрасная Россия будущего», что мы движемся к ней и обязательно в нее попадем, если победит партия А. Навального. Я нисколько не виню навальнистов — это нормальная партийная пропаганда, однако самое, может быть, опасное, если мы в нее искренне поверим и повторим ситуацию Перестройки-1.

Вспомним, что в перестройку-1 (1985–1991) образовалось достаточно сплоченное единство «политических людей», которые понимали, что: а) «этих гадов надо оттеснить от кормушки» и б) надо дать людям свободу. При этом практически ни у кого не было разногласий по поводу отмены шестой статьи Конституции, лишившей КПСС политического доминирования, отчего никакого сопротивления не оказала и партия, в рядах которой числились миллионы человек.

Не было особых разногласий по поводу многих практических мер «перестройщиков». Разрешение кооперативного движения, принципа частной собственности, валютного дерегулирования, челноков (коробейников, циркулировавших между Китаем, Турцией и российскими рынками). И все получилось! Причем дело в дальнейшем пошло настолько споро, что несколько коммунистических финансистов даже выпрыгнули из окон, очевидно опасаясь, что у них начнут искать «золото партии». А вчерашние рядовые гебешники, закутавшись в плохенькие пальтицо и дырявые шарфы, ходили по демократическим редакциям родившихся в перестройку журналов, предлагая мемуары за гонорары. Им казалось, что они так теперь и будут жить до старости – в нищете, неприкасаемыми, вкушая общественное презрение. Молодой, босяцки выглядевший тогда Путин пытался наняться к «великолепному» Собчаку шофером.

Но стратификация общества началась сразу же после Великой августовской революции. 22 августа 1991 года.

Буквально на второй день образовалась новая социальная группа — Демократическая власть, заменившая собой Политбюро ЦК КПСС. Не сразу, но постепенно она укрепила себя силовиками – новыми гебешниками, чтобы, по-видимому, не допустить победу «нового августа», когда-либо наметившегося бы в будущем. А «политические люди» вдруг обнаружили, что капиталистическая революция «не справедлива». Ведь она не обеспечила им ни абсолютной свободы, ни равенства.

На самом деле равенство не лежало в основе даже самых начальных популистских преобразований демократической власти (забегая вперед заметим, что капиталистическая революция, защищая принцип свободной конкуренции, и не могла ставить равенство своей целью). Например, когда всем разрешили приватизировать свои квартиры. Но некоторые ведь до перестройки жили в коммуналках, а кое-где еще оставались бараки с дырявыми крышами, а моя семья, например, успела накануне перестройки получить от ВПК отдельную двухкомнатную малогабаритную квартиру. Очевидно, у нас у всех с самого начала образовались разные стартовые условия.

Или же о новом неравенстве нам может рассказать совершенно фантастическая история с приватизационными чеками (ваучерами), ценной бумагой, которая была якобы эквивалентом равной доли государственной собственности. То есть собственности, которая в свою очередь никем в это время не была посчитана и нигде не котировалась, поскольку ей негде было котироваться, вообще не имела стоимостного выражения в экономическом смысле.

Получилось, что ваучер на сырьевом работающем предприятии – это было одно, а ваучер «в воздухе» – у пенсионера или интеллигента, работавшего за письменным столом, – совсем другое. Ни пенсионер, ни интеллигент-перестройщик так и не смогли его реализовать.

Тем не менее, ваучеризация 1992–1994 гг. позволила немногим, невесть кем и каким образом образованным паевым фондам «легально» перекачать привлекательные куски собственности государства в собственность новой олигархии, отчего мой коллега Юрий Самодуров, известный деятель перестройки-1, теперь из статьи в статью клеймит Егора Гайдара, скончавшегося десять лет назад, предлагая провернуть эту приватизацию взад.

Нельзя сказать, что за короткий срок – все-таки прошло четверть и более века, но российское общество в результате всех этих преобразований продуцировало из себя новых диссидентов, новых коммунистов, новых социалистов, новых либералов и новую, основательно закапсулировавшуюся корпорацию «Власть», жестокую и паразитическую, поставив, таким образом, вопрос о перестройке-2.

Если считать, что перестройка-2 – это то, к чему общество на уровне ожиданий подошло в 2019 году, то проблема заключается в том, что ей предстоит протекать в менее благоприятных условиях, чем перестройке-1, в том числе и условий мировых. Поскольку во внешнем мире к этому времени развернулась глобальная баталия между правым и левым трендами.

Про нее Владимир Пастухов написал: «Россия и Запад сегодня плывут на «правой волне». Но тот, кто хочет увидеть будущее, должен смотреть налево», очевидно имея в виду, что триумфальный марш правых популистов (ультра-либералов) по странам вызовет (уже вызвал) ответную реакцию у сторонников сильного общественного сектора (социалистов). Тем более что в идеологический прах повергла себя Америка конфликтом между условным Трампом и условным Обамой и, что хуже всего, лишила перестроечную Россию маяка — гипотетической правильной западной модели для подражания.

Не очень понятно, как технически теперь победить корпорацию «Власть».

Падать сама, как КПСС, она не собирается, а выборы в постельциновской России больше не работают. Власть новой олигархии (если ее нельзя сменить и нельзя контролировать присвоение и распоряжение ею общественного продукта, то она – олигархия) и жестче, и циничней, и защищенней, и обнаженней в своем диком эгоизме, чем власть коммунистических бонз накануне окончательного распада советского социализма. А на силовой захват «политические люди» пока не готовы. Все варианты описываются красивым эвфемизмом «переучредить», то есть где-то собраться в сторонке и переучредить Россию (у историка Ильи Герасимова – «переизобрести Россию»), тогда, мол, корпорация «Власть» сама выпадет в осадок, как в свое время Горбачев. Правда, она вряд такое позволит над собой учинить.

Публицист Дмитрий Губин, тем не менее, испытывает изрядный оптимизм. В статье «Абсолютно точный прогноз на 2019-й и далее» он пишет, что проблемный фон (токсичность агентов Кремля, отсутствие кредитов и инвестиций с Запада) сам подтолкнет элиту к модернизации, как это было (тут он приводит лишь примеры русского авторитаризма за неимением других) при Хрущеве, Брежневе, Горбачеве, Ельцине…. Может, и так. Но, чуть подумав, мы убеждаемся, что «абсолютно точный прогноз» состоит в том, что при этом паразитическая корпорация «Власть» никуда не денется, останется на прежнем месте. Следовательно, перестройка-2 опять не достигнет своих целей, если, конечно, не вырвется из-под контроля, не углубится настолько, что, как Французская революция, устроит нечто совершенно небывалое.

Политолог Лилия Шевцова совершенно справедливо указывает, что к переучреждению России общество не готово, а максимум всех рассуждений – о напрашивающихся способах продления путинской автархии, которые готова продемонстрировать корпорация «Власть», и способов мелкого вредительства, чтобы ей помешать, которые обсуждаются в «оппозиции». Чем кончится – никто не знает. Но все ждут 2024 года. Кто доживет, в смысле.

Но самое главное, что в самом благоприятном варианте – Путин ушел, элита перестроилась и кто-то где-то собрался для переучреждения всего – остается проблема Проекта Прекрасной России Будущего.

Она будет капиталистическая или евросоциалистическая? Как при Обаме или как при Трампе? Провернем ли мы гайдаровскую приватизацию взад и выпустим ли новые приватизационные чеки, чтобы все имели право на кусок ну, уже несколько потускневшей и усеченной империи? Об этом нужно думать заранее, но, боюсь, что не хватит времени.

Даже если Путин не уйдет в 2024 году.

Сергей Митрофанов, «Ежедневный журнал»