«Назад в Россию не пошли бы»

Как живет деревня, которую Хрущев передал из России в Беларусь.

Ослянка и еще шесть деревень в конце 1964-го Хрущев одним из последних своих решений передал из России в Беларусь. Окончательный указ Президиума Верховного Совета СССР подписал председатель президиума Анастас Микоян 17 ноября 1964 года. Хрущева тогда у власти уже не было, передает «Радыё Свабода».

В Ослянку журналисты приехали под католическое Рождество по замерзшей, но расчищенной дороге. Увидели заброшенные дома, огромное и такое же заброшенное здание с надписью «Дорожи честью школы», из редких дворов лают собаки, а по одной из улиц «чешет» допотопный трактор с молочными бидонами.

«Писали, ездили в Москву, - с ходу вспоминает хозяин трактора Василий Брониславович события пятидесятилетней давности. - Ведь до железной дороги было далеко нам добираться. И тогда перевели нас в Беларусь».

«У меня и в свидетельстве написано - РСФСР, - говорит он. - Я русский, отец у меня русский, мать русская».

На просьбу посмотреть документ ведет в дом, но спрашивает: «А вы не террористы?» Свою бдительность Василий Брониславович проявит еще не раз - все же он здесь староста и «депутат».

Сама Ослянка - деревня старая, если не сказать древняя. Уже в 1654 году она принадлежала Мстиславскому кармелитскому монастырю. В 1667-м построили здесь водяную мельницу, а в 1737-м - деревянную церковь. Памятник народному зодчеству, как пишут путеводители. Здесь было народное училище, а в советское время - колхоз, школа, детский дом.

Сейчас здесь нет даже магазина. Вместо него три раза в неделю приезжает «летучки». Про бывший расцвет напоминает сам ландшафт - деревня раскинулась среди полей несколькими широкими длинными улицами. Но живут здесь - в одном доме на десять.

«13 жилых домов без дачников, - говорит Брониславович. - Вместе человек 20-25. С дачниками разве домов 17 будет».

Василий Брониславович считает себя русским, скучает по Советскому Союзу и во всех бедах винит капитализм.

«Если бы немного наше правительство за народ, за родину переживало больше, чем за олигархов, то было бы хорошо везде. А у нас издревле было, хотя Брежнев, хотя Хрущев - все были почем зря».

Возвращаться в Россию Брониславович категорически не хочет. В деталях вспомнить, как Ослянка из российской стала белорусской, Брониславович не может - слишком молодой, родился в 1959-м. Поэтому ведет журналистов к соседу — Дмитрию Егоровичу.

Дмитрию Овчинникову уже 89-й год. «Было так, - говорит старейший житель Ослянки. - объединяют Мстиславский район с Монастырщинским, сделали Монастырщинский район. А нам, чтобы проехать в Монастырщино, надо было ехать сто с лишним километров. А напрямую - тридцать... Дороги тогда плохие были. Решили в Мстислав. Зачем нам сто километров ехать, когда можно десять?»

«Тогда легко это было сделать, - вспоминает он исторические изменения границы. - Написали в Москву, и позволили».

Говорит, что жить в Беларуси сразу стало лучше - мол, по тогдашним российским законам ему давали только 5 соток земли, а по белорусским - 25. Сам он начал здесь работать в школе в 1952 году - преподавал и музыку, и физкультуру. Доработал вплоть до 1997-го, пока школу не закрыли. Но еще шесть лет ездил преподавать в другую деревню.

И дом, который учитель построил сам, и участок с огромным порубить до сих пор выглядят ухоженными. Но деревни уже, считай, нет.

«Разучились люди работать на земле», - говорит он.

Дочь у него тоже учительница, живет в Смоленске. Поэтому и паспорт у Дмитрия Егоровича российский, но выезжать в Россию Дмитрий Егорович не хочет. Говорит, что если бы там было лучше, то уже уехал бы давно.

«Даже рады и довольны»

Хорошие километра три Дмитрий Егорович ведет журналистов к другому деревенскому старожилу. Рассказывает, как во время войны снова открылась старая деревянная церковь. «Священник был, венчания были, а мы, малыши, бегали смотреть».

Боев здесь не было, но когда немцы отступали, то сжигали все деревни. «А ведь тогда все крыши были соломенные», - говорит Дмитрий Егорович. - Все сгорело».

Один за другим он указывает на опустевшие дома и вспоминает, кто в них жил. «Я никогда не думал, что заглохнет и эта деревня».

Когда журналисты доходят до перекрестка, здесь их уже ждут два автомобиля - местная чиновница по идеологии и председатель колхоза, вызванные пристальным Брониславовичем, хотят проверить у документы.

У начальства к журналистам вопросов нет. Это успокаивает Егоровича, и они через поле идут дальше. В доме Василия Захаровича добавляются последние детали истории:

«Стали писать в газету, перед Россией добиваться, - говорит Захарович. - Послали "ходоков" - были такие два: Ермаков и Моисеенко Михаил Романович. Они с пакетами документов поехали в Москву. И в Москве решение такое дали, что в экономически невыгодном месте колхоз и можно отпустить в Беларусь».

- Не жалеете, что перешли?

- Даже рады и довольны, - говорит Василий Захарович.

Он сетует, что «после Горбачева» жить стало хуже и люди из деревень разъехались, остались одни пенсионеры. Его дети давно живут в Минске - в гости друг к другу ездят часто, а в этом году сыграли внучке свадьбу.