Ребус от Жемчужного

Что на самом деле происходит с политзаключенным?

Перед новым годом в адрес экс-судьи Конституционного суда Беларуси, юриста Михаила Пастухова пришло письмо от известного политзаключенного Михаила Жемчужного, сообщает «Белгазета».

Из письма следует, что у Жемчужного все великолепно. Это и понятно, т.к. с 12 декабря 2018г. его положение «улучшилось» и он был переведен из ШИЗО в ПКТ (помещение камерного типа).

НЕ ХИЛТОН

Небольшое отступление от письма Жемчужного и рассказ о том, что собой представляют ШИЗО и ПКТ - бесчеловечные места на «зоне». Как говорят бывалые осужденные, и то и другое - не Хилтон. Условия там просто ужасные. Из вещей в камеру ШИЗО можно брать только тонкую робу (форменная одежда осужденного. - «БелГазета»), небольшое полотенце, банные принадлежности, тапки, носки, нижнее белье и туалетную бумагу. В ШИЗО зеки спят на деревянных нарах. Под голову подкладывают либо полотенце, либо завернутые в него тапки. Комфортно спать в камере ШИЗО не получится - температурный режим не позволит заснуть, а жесткая деревянная поверхность заставит помучиться даже самых утонченных аскетов.

Отбой - в 9 вечера, подъем - в 5 утра. В самой камере, кроме пристегивающихся к стене нар, есть лишь узкий стол и две низенькие скамейки. Все это прикручено к полу и рассчитано по высоте и ширине так, чтобы долго сидеть на них было невозможно. Периодически среди ночи зекам приходится вставать. И не потому, что предписано правилами, а для того, чтобы согреться.

Питание в ШИЗО и ПКТ без изысков, а в ШИЗО - без возможности пользоваться продуктами из передач. Хоть по количеству порции не отличаются от таких же для жилой зоны, нехватка питания ощущается. В ПКТ осужденным разрешено приобретать продукты из местного магазина, что существенно улучшает условия отбывания наказания. Единственное, что ограничивается - сумма, на которую осужденные в ПКТ могут отовариваться: она в несколько раз меньше, чем для остальных осужденных.

Условия содержания в ШИЗО и ПКТ определяются в общем плане в Уголовно-исполнительном кодексе (ст.114) и в Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных постановлением МВД от 20 октября 2000г. N174 (с изменениями и дополнениями).

Кроме всего, осужденным, содержащимся в ПКТ, в отличие от ШИЗО, разрешается иметь личные вещи, письменные принадлежности, тетради, почтовые марки, конверты, пользоваться библиотекой, выписывать и получать журналы и газеты. На приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости они могут расходовать денежные средства в размере 1 базовой величины, получать бандероль в течение 6 месяцев и совершать ежедневную прогулку продолжительностью 30 минут. Еще они могут привлекаться к труду, но отдельно от других осужденных. Тем не менее администрации колоний крайне неохотно выпускают их на работу, чтобы минимизировать контакт с «внешним миром».

КОЖЕВЕННО-МЕХОВЫЕ ЧУДЕСА

Возвратимся к письму Жемчужного. Он пишет, что после перевода в ПКТ получил пачку писем от друзей и поклонников, а также мою книгу - «Под знаком Конституции» (подборку статей, опубликованных в газете «Снплюс» за 2015г., 2016г. и первую половину 2017г.). Михаилу Жемчужному показали книгу и дарственную надпись от автора. После этого книгу забрали «почитать» в режимный отдел.

Жемчужный отметил «плодотворное творчество», указывая на частые публикации в газетах, в том числе в «Белгазете». Политзаключенный не теряет время даром и работает над книгой под названием «Под знаком УК».

Нынешний срок у Жемчужного - второй. Первый он «отмотал» по ст.210 УК (хищение путем злоупотребления служебными полномочиями). Тогда (в 2007г.) он работал в Витебском технологическом университете в должности доцента. Занимался научными исследованиями с жидким водородом, зарегистрировал несколько изобретений. Однако неожиданно деятельностью его лаборатории заинтересовались органы КГБ. Дальше - возбуждение уголовного дела, расследование, суд и срок длиной в 5 лет.

После освобождения в 2012г. Жемчужный заявил, что уголовное дело против него было сфабриковано. Попытки добиться пересмотра дела в надзорном порядке успехом не увенчались. Общение с бывшими заключенными и оказание им содействия в защите прав привело его в организацию «Платформа». После ликвидации организации он стал соучредителем новой организации - «Нью платформ инновейшн».

Дальнейшие события многим читателям «БелГазеты» известны: через неделю после оглашения приговора в отношении директора этой организации Андрея Бондаренко (в августе 2014г.) было возбуждено уголовное дело против Михаила Жемчужного. Органы следствия обвинили его в совершении нескольких преступлений: умышленном разглашении сведений, составляющих служебную тайну (ч.1 ст.375 УК), незаконном приобретении (изготовлении) с целью сбыта средств для получения информации (ч.ч.1 и 2 ст.376 УК), даче взятки работнику милиции якобы за получение служебной информации (ч.1 и 2 ст.431 УК).

В июле 2015г. Жемчужный был осужден Витебским областным судом на 6 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Суд проходил в закрытом режиме, поскольку речь шла о записи разговоров работников милиции, якобы носивших служебный характер. Позднее по протесту прокурора Верховный суд добавил Жемчужному еще 6 месяцев лишения свободы.

В своем письме Михаил высказывает предположение, что его могли повторно привлечь к уголовной ответственности якобы за повышенный интерес и публичные комментарии к указу Лукашенко от 14 октября 2013г. N467 «О мерах по развитию кожевенно-мехового производства и производства обуви».

По словам Жемчужного, после его ареста несколько положений указа были переведены в категорию «для служебного пользования» (текст указа в письме прилагается). В этом и заключается основной ребус ареста правозащитника.

Лукашенковский акт хоть и открыт для общественности, но остается ряд вопросов, на которые найти ответ без дополнительного расследования крайне затруднительно. Что скрывается за попыткой ограничить информацию о развитии кожевенно-мехового производства, в т.ч. в Витебске?

Как усматривается из самого указа, п.п.1.1 и п.п.1.3 переведены в категорию «для служебного пользования», а сами положения, как сказано в указе, «сохраняют свое действие в случае изменения наименований участников холдинга». Такая «прозрачность» документа наталкивает на мысль, что его использование предусматривалось исключительно для «служебных» участников и не допускает мысли иного участия.

В завершении письма Жемчужный пишет, что сейчас пребывает на «рождественских каникулах», вполне доволен достигнутым результатом (350 суток ШИЗО) за 2 прошедших года. Всех поздравляет с новым 2019г., рождеством Христовым и верит в свое скорое освобождение.

«Дело Жемчужного», признанного политзаключенным, до сих пор вызывает много вопросов у экспертов и правозащитников. Обращает на себя внимание тот факт, что суд в отношении него проходил в закрытом режиме, хотя оснований к этому не было никаких. Как усматривается из материалов уголовного дела, в отношении Жемчужного были проведены так называемые оперативные мероприятия, разработанные Витебским УКГБ. Данные мероприятия предусматривали передачу правозащитнику через сотрудника милиции информации, якобы имеющей гостайну.

В действительности же сотрудники КГБ выбрали стандартный путь провокации - дабы проследить дальнейший путь таких материалов и постараться выявить «польскую фальшыўку». После того, как основания подозревать, что правозащитник передает эту информацию третьим лицам не подтвердились, а все полученные Жемчужным материалы банально публиковались на сайте «Платформы», рассмотрение уголовного дела перевели в закрытый режим. При этом сам факт провокаций в отношении правозащитника представители УКГБ по Витебской области старательно замалчивали.

Представляется маловероятным, что в такой ситуации ими была предоставлена информация, действительно содержащая гостайну. Однако, нельзя не отметить, что фактура развития кожевенно-мехового производства, скрываемая до последнего момента от широкой общественности, не может не вызывать подозрения. Очевидно, желание правозащитников разобраться в «меховой кухне» государства с предоставлением неких преференций вызвала обеспокоенность в определенных кругах и указания в незамедлительном устранении источника такого беспокойства.

Не исключено, что в ходе «оперативных мероприятий» КГБ перестарался и предоставил доступ к сведениям, которые тщательно скрывались организаторами указа, что могло повлечь за собой необратимые последствия. Как бы там ни было, назвать приговор в отношении правозащитника законным невозможно, что и стало причиной признания его политзаключенным.