Веймарский Путин

О неизбежном для России.

Разбирая старые номера журнала "Столица", я обратил внимание на статью историка Александра Янова "Веймарская Россия", опубликованную в последнем номере журнала за 1993 год. Думаю, что тогда, четверть века назад, изложенные в статье предсказания Янова о дальнейшем развитии страны и общества показались многим читателям странными и даже фантастическими. "Ну совсем ты, братец, оторвался от отечественных реалий", – подумал бы такой читатель. И действительно: Янов эмигрировал в США в 1974 году, то есть совсем в иную эпоху, и больше на родине не появлялся. К моменту выхода статьи (и книги, в которую она затем вошла) уже и СССР рухнул, и КПСС почила в бозе со всей своей идеологией, страна после двух путчей уверенно встала на путь цивилизованного развития, при твердой поддержке Запада экономика переформатировалась, возникла реальная многопартийность, восторжествовала свобода слова, спецслужбы заняли, наконец, подобающее им место. Казалось: ничто не указывало на то, что Россия свернет с демократического пути.

Вот именно: казалось.

Историк Янов твердо заявил: обязательно свернет. Не может не свернуть. Есть исторические закономерности, через которые не перепрыгнешь. Что же нашел Янов во всемирной истории такого, что привело его к таким печальным выводам? Нашел много чего, предначертанная судьба постимперской России подчиняется общим закономерностям, а историческая параллель, которая была наиболее близка к российским событиям после краха коммунизма, – это судьба Германии после развала агрессивной вильгельмовской империи.

Веймарская демократическая республика, возникшая в 1919 году на развалинах этой империи, очень уж напомнила автору молодую российскую власть начала 1990-х. "Она была вполне рыночной, – писал Янов о Веймарской республике, – и после короткого жестокого периода взаимного непонимания западные финансовые организации помогали ее экономической стабилизации с таким же энтузиазмом, как помогают они сейчас России. Английский банк сыграл решающую роль в укрощении легендарной гиперинфляции в Германии 1923 года. План американского банкира Янга великодушно рассрочил ее платежи по внешнему долгу. Страна была затоплена кредитами. Никому, однако, не пришло в голову позаботиться о судьбе ее хрупкой и уязвимой демократии. Несмотря на то что опасность была не менее очевидна, чем сейчас в России. В марте 1920 года Германию потряс берлинский путч Вольфганга Каппа, эквивалент – августовский путч. В ноябре 1923 года реваншисты во главе с Гитлером и Людендорфом попытались организовать в Мюнхене "марш на Берлин". Эквивалент – октябрьский мятеж в Москве. В конечном счете в январе 1933 года германская демократия потерпела сокрушительное поражение…"

Не забудем: писал все это Янов непосредственно по следам событий конца 1993 года, получается, времени до краха российской демократии он отвел примерно десятилетие. Янов упрекает западные правительства в том, что, увлекшись экономической помощью молодому демократическому государству, они не учитывают силу инерции и могут проморгать – не могут не проморгать! – момент, когда устройство этого государства (в полном соответствии с общественными чаяниями) окажется во власти реваншизма, и устройство это все менее и менее будет напоминать демократические образцы.

"История германской демократии, – писал Янов, продолжая свою аналогию, – была краткой – всего полтора десятилетия. Но она навсегда останется символом того, как попытка свести гигантскую задачу демократической трансформации имперского гиганта к тривиальной проблеме денег и кредитов окончилась всемирным несчастьем. Веймарская республика сменилась Третьим Рейхом. Я боюсь, что в ядерном веке роковое смещение приоритетов, на котором эта политика построена, может обойтись человечеству еще дороже".

Отложим пророческую статью Янова в сторону и попробуем посмотреть на минувшие четверть века, задавшись вопросом: а было ли неизбежным это перерождение нарождавшегося демократического свободного общества в имперского гиганта, милитаризованного, агрессивного, пожирающего не только собственные гражданские институты, но и все вокруг? Почему непременно краткий период открытости и включенности в мировые процессы должен был смениться реваншизмом, изоляционизмом и консервативной духотой? И какова во всей этой истории роль личности? Произошло ли бы в России все то же самое, если б не стал во главе государства Владимир Путин?

Убежден: было бы все то же самое, с разницей только в каких-то деталях. Несмотря на то что власть на какое-то время в начале 90-х оказалась вроде бы в руках демократов и реформаторов, на самом деле они имели дело со значительно более превосходящими силами реакции, чем им представлялось в эйфории легкой победы. В действительности настоящей победы не было: гидру не раздавили, увлекшись экономическими реформами, на радикальные меры общественного переустройства демократы не решились и не провели ни люстрации, ни пересмотра советской истории, ни по-настоящему глубокой реформы спецслужб. Сам стиль государственного управления остался прежним, квазисоветским. А коллективный Запад не принудил их ко всему этому, не поставил условием экономической помощи глубокие реформы государственного и общественного устройства, демонтаж репрессивного аппарата, создание независимой судебной системы и института свободных выборов. Янов всю вину возлагает именно на Запад, восклицая: вы еще пожнете плоды своей близорукости! А я бы упрекнул в первую очередь так называемую российскую демократическую власть, управлявшую страной в 1990-е годы.

Волей судеб в тот период я имел возможность наблюдать эту власть, быстро освоившуюся в удобных помещениях ЦК КПСС и прочих обкомов-горкомов, с близкого расстояния. Очень близкого. И хорошо помню последовательность и суть событий. Помню и свое недоумение: как же так, мы же упускаем шанс! В то, что шанс уже упущен, мы очень долго не могли поверить. Только сейчас понимаешь: на самом деле период, когда можно было развернуть ход истории и увести страну от реваншизма, был очень кратким. Практически несколько месяцев осени и зимы 1991 года. А к моменту событий октября 1993 года грядущий Путин стал неизбежен.

Так, а что же будет дальше? Можно ли избежать катастрофы, сродни той, которую пережила в ХХ веке Германия, взятая Яновым в качестве исторического примера? На мой взгляд, уже нет, не избежать. Давайте вернемся к этому разговору еще через 25 лет и посмотрим, оправдается ли очередной мрачный прогноз.

Андрей Мальгин, «Радио Свобода»