Павел Северинец: В тюрьме сердце начинает приобретать нормальные свойства

Политик представил свою новую книгу «Камменнае сэрца».

29 января в «Территории прав» состоится презентация книги одного из лидеров оргкомитета по созданию партии «Белорусская христианская демократия» Павла Северинца «Каменнае сэрца». Это сборник небольших эссе, написанных в белорусских застенках в течение 20 последних лет - на «химии», в тюрьме, на «сутках». «Камменнае сэрца» вышло в серии «Белорусская тюремная литература» при поддержке правозащитного центра «Вясна».

В интервью «Радыё Свабода» Павел Северинец рассказал, что «каменным сердцем» называют тюрьму КГБ - «Американку», объяснил, у кого на самом деле бьется «каменное сердце», и рассказал, почему он снова вспоминает свой тюремный опыт.

- Всплеск так называемой тюремной литературы состоялся после Площади 2010 году, когда появилось много политзаключенных, которые отсидели и делились своими впечатлениями. Кстати, и вы были в 2014 году удостоены премии имени Франтишка Алехновича за книгу «Беларуская глыбіня», написанную на «химии» в деревне Куплин Пружанского района. Потом было затишье, даже пару лет премию не вручали. Но теперь снова появляются книги на тюремную тематику, и они востребованы. На ваш взгляд, почему?

- После Площади было несколько десятков политических заключенных, сейчас их восемь (по мнению форума «Свободу политзаключенным»). Перед европейскими играми мы требуем их освобождения, так как это будет очень неприлично выглядеть, когда европейцы приедут сюда соревноваться, а в Беларуси люди за политику, за инакомыслие будут сидеть в тюрьмах.

Почему тюремную литературу читают белорусы? Знаете, белорусы понимают, что рано или поздно придется решать: бороться или уезжать. И те, кто рассматривает для себя возможность бороться, выйти на площадь первый и последний решающий раз, те, кто думает, что настанет время, когда надо будет рискнуть свободой и ввязаться в борьбу, хотят понять для себя, способны ли они выдержать то, что происходит в тюрьмах, или нет, испытать себя. По моим наблюдениям, читатели - это те, кто взвешивает: «ну, а я - потяну?» Вот они и берут эти книги. А вообще, одни и те же люди берут эти книги, потому что у меня палитра широка: есть и литература факта, и художественная литература, и тюремная. Те, кто выбирают тюремную литературу, - это те, кто готовится. На мой взгляд, это люди, которые, возможно, в следующих «площадях» сыграют свою роль. Потому что понимают, на что идут.

- Что представляет собой ваша новая книга? Кажется, за последние 5 лет особого тюремного опыта у вас и не было, за исключением пары-тройки отсидок по 10 суток за Куропаты...

- «Каменнае сэрца» - это в основном сборник текстов на тюремную тематику, которые уже печатались. В книге, правда, есть несколько вещей, которые не публиковались еще, я их писал на протяжении последних лет, делал наброски. Но основу составляют «Лісты зь лесу», «Беларуская глыбіня» - то есть то, что уже выходило.

На самом деле, основную работу сделали сотрудники правозащитного центра «Вясна». Это шестая книга в серии «Белорусская тюремная литература» (уже выходили книги Алеся Беляцкого, Дмитрия Дрозда, Николая Дедка, Александра Киркевича, Игоря Олиневича). «Весна» помогла это все собрать, добавить фотографии, добавить то, что еще не публиковалось, и выдать. Хорошая полиграфия - напечатана книга в 286 страниц в типографии «Красная звезда».

- Когда я спросила у своих коллег, с чем у них ассоциируется «Каменнае сэрца», какой может быть жанр у книги с таким названием, несколько человек уверенно ответили, что это либо «любовная лирика», либо «женский роман»...

- Может, в этом и есть какая-то глубинная правда, потому что там, скорее, тюремная лирика. То есть это не описание, что и когда происходит. Лирика - более широкое понятие, лирический герой - один из основных терминов литературы вообще.

«Каменным сэрцам» в «Молодом фронте» называли «Американку» - тюрьму КГБ. Это маленькая тюрьма по сравнению с гигантскими тюрьмами, как в Жодино, на «Володарке» или Окрестина. В тюрьме КГБ всего 18 камер, они лепестками расходятся от круглого центра, где ходит конвоир. К тому же тюрьма находится в самом центре Минска. Там слышно, как бьют колокола Петропавловского собора, Кафедры, Ратуши. Даже слышно, как ходят поезда в метро - «Американка» стоит не только на линии метро, но, мне кажется, небезосновательно утверждают, что метро связанно с подвалом тюрьмы. Ночью, когда город затихает, прикладываешь ухо к нарам и слышишь, как идут последние поезда метро.

Так что, с одной стороны, это образ. С другой стороны, каменное сердце - у тех, кто сажает в тюрьму белорусов. С третьей стороны, только в тюрьме ты понимаешь, как твое сердце закаменело на свободе. Потому что мы учимся быть черствыми, мы учимся не пропускать через сердце многие события, происходящие на свободе. В тюрьме - по-другому. В тюрьме сердце начинает приобретать нормальные свойства - как написано в Библии, «заберу у вас сердце каменное, и дам вам сердце из плоти» - чтобы вы просто чувствовали. Для меня как человека верующего то, что ты попадаешь в тюрьму, - это такое попустительство божье, Бог для чего-то это делает, чтобы ты почувствовал что-то такое, чего не почувствуешь на свободе, понял, побывав наедине с Богом, в конце концов. В тюрьму не хочется, но я знаю, что каждая тюремная отсидка - это такое своеобразное благословение. Поэтому это сердце.

Ясно, что когда ты сидишь - ты думаешь, в том числе и о любви. Моя любовь к Оленьке развивалась и в «Американке», и в комендатуре в Куплине. И как только я вышел на свободу, сразу же и женился.

Так что эта книга - не только тюремная документалистика, это - тюремная лирика. В СИЗО на Володарского я написал баллады во время самой первой отсидки в 1997 году. Там про первое мое задержание по-серьезному, про первую ночь в Московском райотделе. Текст из «Американки» проходил цензуру, и часть текста цензуру не прошла, вычеркивали целые фрагменты, также лучшие эссе из «Лістоў зь лесу» и из «Беларускай глыбіні».

- Павел, я помню, как летом встречали вас на Окрестина после 10-суточного ареста, и тогда вам вернули рукописи, которые забрали во время предыдущей отсидки. Вспоминаю, как Владимиру Некляеву не давали бумагу и ручку, когда он отбывал сутки там же, на Окрестина. Почему тюремщики так не хотят, чтобы литераторы там писали? Чего они боятся?

- Во-первых, они, конечно, боятся, что будет описана правда. Потому что тюремная правда действительно страшная для страны в самом центре Европы и для XXI века. Я вот сейчас читаю самые свежие впечатления Анастасии Гусевой, которая попала на несколько суток в Заводской райотдел и ее не выводили в туалет, и я понимаю, что мало что изменилось с 1997 года и моих первых отсидок - бесчеловечное отношение к людям, особенно если там есть приказ «пресануть». Они боятся, что все это выплывет.

Во-вторых, они понимают, что если не даешь писателю писать - это такое изысканное издевательство, это на ментальный уровне. Это не просто посадили в одну камеру с ВИЧ-инфицированными или больные туберкулезом или бросили в карцер, а издевательство с особым цинизмом. Хотя обязаны не только пропускать в передачах, а давать по требованию ручку, бумагу. Обязаны по требованию! А когда у меня отобрали написанное! Это же моя собственность, моя интеллектуальная собственность - это грабеж. И только через месяц вернули - после обращения в международные инстанции, в ПЕН-центр, в посольства, в прокуратуру, когда в прессе поднялась волна. Месяц держали у себя. И не только читали, но и копировали, и субъектам оперативной деятельности рассылали, я уверен. Пусть читают, нет проблем! Я же им говорил: «Друзья, читайте на здоровье, только сделайте ксерокопию и верните».

С «Беларусаліма» тоже была история, когда конфисковали рукопись и пришлось вплоть до премьер-министров европейских стран обращаться, чтобы нажали. Вернули через полтора месяца.

Ладно, книги - здесь людей ломают, есть те, кому гораздо труднее. Об этом также в моей книге есть. Так что тюрьма - это интересный опыт.

- Над чем сейчас работаете, чем порадуете своих поклонников?

- Сейчас я работаю над двумя другими книгами - готовлю к печати вторую книгу «Беларусаліма» и книгу «Ісус Хрыстос, які гаворыць па-беларуску» - для верующих в Беларуси.