Капитуляция и русофобия

Необходимо констатировать ментальное банкротство России.

Начну с главного и несомненного для меня.

Россия — это локальная цивилизация (субэкумена), точнее, субцивилизация, входящая в общую систему западных цивилизаций.

Сейчас она — "цивилизация-дочка" Европейской субэкумены (наряду с другими своими "цивилизациями-сёстрами" — Северной и Латинской Америками, Южными Балканами и Израилем), хотя в конце 15-го века Русская субцивилизация возникла как "дочка" Византии и только спустя два столетия была "перемагничена" Европой.

Уже с первых годов прошлого века русская культура (почти рывком) достигла уровня культуры мирового класса с точки зрения свершений в искусстве, науке и достижения ментальных горизонтов, и, разумеется с некоторыми историческими колебаниями, этот уровень удерживается и по сей день.

Более того, российской субэкумене принадлежит такая неоспоримая заслуга, как мирное изживание одного из самых свирепых и циничных тоталитарных режимов в современной истории. То, что уже с середины 50-х годов этот режим был "не такой уже и страшный", опять-таки именно заслуга культуры, подавившей наиболее чудовищные тенденции советской власти, всё больше вытесняя их гуманистическими и демократическими ценностями, выработанными и усвоенными ею.

К сожалению, мне вновь и вновь приходится констатировать, что собственные культурные ресурсы Российской субэкумены недостаточны для противодействия путинизму, определяемому мною как "облегчённый рыночный сталинизм". И дело не в её порочности или цивилизационной слабости — у русской культуры просто нет "антител" против нынешней её болезни. Она никогда не сталкивалась с вызовами такого уровня сложности. Был успешный опыт преодоления "православного султанизма", фактически рабовладельческой системы; потом — преодоления вестернизаторского имперского деспотизма; потом — большевизма и коммунизма. Сейчас же всё иное. До этого было сопротивление навязанной властью несвободе (в т.ч. прививаемой декоративной европеизации). Теперь же речь идёт о добровольном отказе от свободы, о "веймарском синдроме". При этом — в контексте эпохи быстрого расширения возможностей "потребительских свобод".

С выхода ленты Манского началась полоса разоблачений ельцинских реформаторов за их вклад в рождение путинизма. Но как раз они действовали единственно возможным способом — придворным бюрократам (а они были именно чиновники-реформаторы) нужен был "канцлер", защищающий их от политических и аппаратных врагов (Ельцин, как и полагается правителю-реформатору, всё время жертвовал своими сподвижниками ради "выигрыша качества") и дающий возможность выполнять задуманное.

Однако главная поддержка путинизма шла от интеллектуалов, поддержавших курс на "бархатный пиночетизм". Почему Гайдар, Греф, Кудрин, Немцов, Улюкаев и Чубайс поддержали 19 лет назад Путина как спасение от тандема Примакова — Лужкова и радовались победе Путина над Зюгановым — совершенно понятно.

Куда интереснее разобраться, почему в январе 2000-го Путина выдвигала инициативная группа, в которой были Фазиль Искандер и Юрий Любимов, почему ранний путинизм увлечённо строили Глеб Павловский и Олег Кашин.

Вновь и вновь повторяю: российская интеллектуальная традиция сама не может победить путинизм, она может лишь добиться некоторых оттепельных периодов внутри него.

Все идеологические атаки на путинизм ведутся с трёх направлений: а) при Сталине такого бы не потерпели; б) в России Серебряного века было всё лучше; в) надо, чтобы было как в Америке (Швейцарии)...

Предлагаются либо исторически полностью изжитые модели, либо совершенно чуждые России цивилизационно.

Поэтому необходимо констатировать ментальное банкротство России и категорически отказаться от бредовых доктрин "духовного превосходства", от грёз, что Россия в ближайшие десятилетия сможет привнести новые смыслы в развитие мировой цивилизации.

Должна быть осознана необходимость полной и безоговорочной культурной капитуляции перед Западом, потому что, как показал опыт двух веков отечественной истории, любое культивирование "особости": отказ от либерального конституционализма; попытки создать мировую псевдорелигию и квазивизантийскую империю, а после краха советской власти — неорусский империализм и fascism-light — становятся лишь изощрёнными способами социального суицида.

Но есть и почва для оптимизма. Германская и англосаксонская культуры создали прекрасные традиции изживания имперского реваншизма и шовинизма. Латиноамериканские мыслители (почти у нас неизвестные) много поработали над противоядиями от олигархических псевдопарламентских полицейских диктатур, так напоминающих путинизм.

Читайте послевоенных немецких писателей и аргентинских социологов — они всё про нас написали.

Русская культура должна проклясть саму идею империализма. Можно быть сколько угодно верным памяти империи как государства-цивилизации, однако в доктрины "Русского мира" и Альтернативного геополитического полюса должен быть забит осиновый кол. Торжественно и всенародно.

Должен быть проклят милитаризм. В двадцатые годы итальянские социалисты не случайно запрещали участие в любых казённых церемониях чествования героев войны — они отлично помнили, как патриотические истерики ввергли страны в совершенно ненужную и очень дорого обошедшуюся войну с австро-германским блоком. Муссолини с социалистами порвал и сделал ставку на военный патриотизм ("можем повторить"). Результат хорошо известен.

Мы убедились, что любое воспевание героизма в отрыве от разоблачения преступной политики государства ведёт к новым и новым войнам.

И очень возможно, что следующая будет последней: прорвавшийся к власти на волне право-левого популизма сумасшедший генерал, перед лицом венесуэльско-аргентинской инфляции, бросит танки на Киев или нанесёт ракетный удар по американским базам в Аравии (месть за очередных разбомбленных наёмников)...

Здесь я вынужден напомнить, что всю осень 1999 года Улюкаев писал в парижской "Русской мысли" колонку за колонкой о том, что, прорвавшись к власти, группа Лужкова, после того как она развалит финансы экономическим популизмом, начнёт "отвлекать массы от классовой борьбы" войной с Украиной за Крым (лозунг "вернуть Севастополь и Крым" были тогда главной политической фишкой столичного мэра). Это я к тому, что сторонники Путина видели перед собой в качестве альтернативы "ученику Собчака" академика Примакова, ведущего за собой к власти ПГУ КГБ, и Лужкова с его оголтелым имперским реваншизмом. Фактически тогда соперничали две "партии войны" — крымской и чеченской. Это — для правильной исторической оптики.

И должен быть проклят сам принцип воспевания имперскости (под эвфемизмом "собирание русских земель"), в дискурс общественной мысли должно прийти (вернуться) напоминание о каскаде истребительных войн Москвы, а потом Русской и Российской империи со всеми её соседями, начиная с Твери и Рязани, о геноциде на Западном Кавказе и на Камчатке, о войнах с индейцами на Аляске.

Альтернатива всему этому — капрал миротворческих сил Бабченко, швыряющий с брони "абрамса" гуманитарные пайки в толпу на полуразрушенной Тверской...

Это — оптимистический сценарий. Пессимистический — радиоактивный пустырь на месте "комфортного пространства", идеальное место для реноваций "полуденного" XXII века...

Теперь о самом горьком.

Запад не выиграет Вторую холодную войну (или Третью, если считать Второй — Рейгановскую, после "ничьей", завершившей "хельсинкским перемирием" 1975 года — Первую), если не будет воспринимать всё идущее из Эрэфии [это и не Россия, и уж тем более не федерация] как враждебное, если он не станет таким же "русофобским", каким был антикоммунистическим... В 70–80-е годы была видная всему миру "другая-Россия" — диссидентская, правозащитная, с лучшими интеллектуалами, изо всех сил сопротивляющимися советчине. Сегодня почти ничего это нет.

Герои, которые сражаются с системой, — это действительно люди из народа, демократическая интеллигенция в западном понимании этого слова, получающие в ответ удары дубинками, аресты и фальшивые уголовные дела, иногда и пули, а вовсе не дизлайки под своими постами.

Сегодня в России [тут выделяю её от "федерации", где есть свои — национальные и религиозные резоны отвергать политику Москвы] нет организованного духовного и интеллектуального сопротивления путинизму, деспотизму, империализму (в связи с войной в Сирии жалеют деньги, а вовсе не разбомбленных или отравленных хлорином и зарином сирийцев) и имперскости, есть лишь всплески протестов против "перегибов линии" и "отдельных злоупотреблений".

Поэтому для своей победы свободный мир должен принимать почти весь современный духовный продукт из Эрэфии либо как апологию деспотии и агрессии, либо как их ширму. Как "праздник спорта" в Берлине 1936 года или гипотетическую международную конференцию о духовном наследии Гёте, проводимую сразу после Хрустальной ночи...

Или как непрерывные гастроли ансамбля Александрова или Большого театра — в тени которых шла — по разработкам Примакова — поддержка КГБ левого арабского терроризма...

Не могу не вспомнить, как добивались расширения выезда евреев "хулиганствующие молодчики из пресловутой "Лиги защиты евреев", раз за разом срывавшие в Америке концерты советских знаменитостей, в т.ч. швыряя дымовые шашки в зал...

Единственный достойный сегодня культурный продукт из России — это чёткое и однозначное интеллектуальное и духовное сопротивление.

Разумеется, антиимперское и антитоталитарное, а не бурные сетования, что вместо растраты сил на Сирию надо идти на Харьков и Киев или что надо перестрелять "либерастов"... Как это было относительно Третьего рейха, например.

Кончилось советское время, когда уход в нейтральные темы, в "чистое искусство" был почти единственной возможной формой защитить себя и других от официально пропагандистского бреда и народно-интеллигентский культ Есенина и Высоцкого был прививкой от большевизма и сусловщины... Теперь у нас режим, так сказать, "демобилизационный" — система как раз поощряет эскейпизм и за должность придворного "агитатора, горлана-главаря" ещё надо очень и очень побороться.

Поэтому "духовные заслуги" [скрытая цитата] положены лишь за ментальное противодействие злу. И надо понимать, насколько глубоки в культуре корни сегодняшнего зла и до какой степени русская культура должна быть "отформатирована", как старательно должны быть найдены в ней демократические "гены".

Семь десятилетий тому назад это понял (относительно Германии) Бертольд Брехт, не просто обличивший "чрево, ещё способное вынашивать гада" [не будь англо-американского контроля над Федеративной Республикой, она в десятилетие вернулась бы к "вставанию с колен" и к реставрации фашизоидных форм власти], но и увидевший в романтической традиции немецкой культуры (между прочим, один из важнейших её компонентов, на которой и базировалось её своеобразие) как один из ментальных источников нацизма...

Западногерманская культура с тех пор провела над собой огромную работу, итог которой подвёл Дмитрий Львович Быков, постоянно подчёркивающий исчезновение аутентичной Германии...

Но это просто немцы отучились "учить жить" окружающих и воображать, что их "душевность" и "особый путь" спасут Запад от разложения... А четыре десятилетия назад к аналогичным выводам пришли испанцы и португальцы...

Евгений Ихлов, kasparov.ru