Обыкновенный путинизм

Что же на самом деле хотел сказать Сурков?

Помощник президента РФ Владислав Сурков опубликовал в «Независимой газете» очередную концептуальную статью

Этот чиновник известен претензиями на то, чтобы придать некий теоретический смысл путинскому режиму, а себе — статус его идеолога. Именно Суркову принадлежит термин «суверенная демократия», с помощью которого он пытался втиснуть (что тогда требовалось кремлевскому начальству) российскую систему власти в общепринятую систему западных ценностей. На сей раз городу и миру сообщается, что демократия изжила себя вовсе. И Запад в нее не верит. Там, оказывается, существует «за внешними, выставленными напоказ демократическими институтами жесткая, абсолютно недемократическая сетевая организация реальной власти силовых структур». Честным же богоизбранным россиянам и придуриваться нет нужды: «Наша система, как и вообще наше все, смотрится, конечно, не изящнее, зато честнее. Самые брутальные конструкции его силового каркаса идут прямо по фасаду, не прикрытые какими-либо архитектурными излишествами. Бюрократия, даже когда хитрит, делает это не слишком тщательно, как бы исходя из того, что «все равно все всё понимают».  Ведь российское счастье в том, что «Россией никогда не правили купцы… считающие военное дело ниже торгового, и сопутствующие купцам либералы, учение которых строится на отрицании всего хоть сколько-нибудь “полицейского”».

Ну чисто Николай Павлович, начертавший некогда, если верить апокрифу, на полях учебника географии: «Россия не есть держава земледельческая, промышленная или торговая, Россия есть держава военная и назначение ее — быть грозой остальному миру».

Ведь, по Суркову, только жандармам под силу связывать куски «неоднородного» пространства, из которых состоит Россия. Как не вспомнить запоминающийся образ благодарной России, повисшей на чекистском крюке и посему не свалившейся в пропасть. Что до демократических институтов, то «перенятые у Запада многоуровневые политические учреждения в РФ иногда считаются отчасти ритуальными, заведенными больше для того, чтобы было, “как у всех”, чтобы отличия российской политической культуры не так сильно бросались соседям в глаза, не раздражали и не пугали их. Они как выходная одежда, в которой идут к чужим, а у себя мы по-домашнему, каждый про себя знает, в чем».

Но это не беда, поношенное исподнее, оно родное. Ведь, если верить Суркову, существует некий «глубокий народ», который не нуждается ни в каких институтах. Ведь для него – главное интуитивная связь с лидером, который выражает интересы, осознанные опять-таки на интуитивном уровне.

И, наконец, главный вывод, ради которого и писался этот текст в выспренно-истерическом стиле Кургиняна/Проханова. Оказывается, при развитом путинизме (у которого, разумеется, великое будущее) «все институты подчинены основной задаче — доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами. Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь».

Нельзя не согласиться с Алексеем Венедиктовым, что все эти исполненные ложного пафоса построения уж слишком напоминают пассажи про имманентную связь фюрера и внимающего ему народа. Впрочем, к этой незамысловатой системе доказательств, опирающейся на божественное право некоего вождя (царя, кайзера, дуче) на власть, прибегают идеологи любого авторитарного/тоталитарного режима. Вспомним хоть уваровскую триаду про «православие, самодержавие и народность».

Поэтому текст Суркова представляет собой ценность только в качестве разведпризнака, указывающего на состояние умов определенной части путинской свиты. Если согласиться с московскими знатоками подковерной жизни, Сурков хоть и числится помощником президента, давно не удостаивался личной аудиенции первого лица. Его деятельность на украинском направлении признана провальной. В таком случае исполненная наигрубейшей лести (Путин сначала сравнивается с Иваном III, Петром I и Владимиром Лениным, а через пару абзацев — с де Голлем и Ататюрком) статья — всего лишь попытка попавшего в опалу сановника напомнить о себе. Тогда показательно, что он предполагает: сугубо милитаристские и фашистские взгляды понравятся вождю.

Впрочем, не исключено, что Сурков действует с ведома и одобрения тех начальников администрации, кто отвечает за положительный образ Путина В. В. Образ сей, если верить даже российским, известным своей научной беспристрастностью, социологам, несколько померк. Народ демонстрирует некоторую усталость от имманентной связи с божеством. Статья Суркова дает Путину замечательную возможность в очередной раз продемонстрировать себя единственным европейцем. Ну, сказать, к примеру, пару фразу в Послании федеральному собранию о неизменной приверженности демократии и ее институтам. Ведь говорить больше не о чем (если только наш главный не намерен продолжать сериал про очередные гиперболоиды инженера Путина).

Есть, однако, и худший сценарий: текст Суркова — это начало подготовки провозглашения самодержавной монархии. Не дай Бог, эти идеи понравятся стареющему начальнику, которому до смерти надоели Дума, партии, журналисты. И православный коммунист Зюганов немедленно выкликнет его в цари…

Александр Гольц, «Ежедневный журнал»