«Фрау Риббентроп», газ и правые

Восточные дилеммы немецкой политики.

"Фрау Риббентроп". И такого прозвища дождалась на минувшей неделе у себя на родине (на Украине оно бытует уже давно) канцлер Германии Ангела Меркель – после того, как в результате компромисса по вопросу газового импорта стало ясно, что газопровод "Северный поток - 2", ведущий из России через Балтику, будет проложен, пусть и на несколько иных правовых условиях. Оппоненты упрекают Берлин в неоправданных уступках Кремлю и забвении интересов Украины, сообщает svoboda.org.

В начале февраля в СМИ из французских дипломатических кругов "протекла" информация о том, что Париж намерен жестко противостоять Берлину при согласовании так называемой европейской газовой директивы. Это означало бы возможность признания "Северного потока – 2", детища "Газпрома" и его немецких партнеров, не соответствующим европейским правовым нормам. А значит, подлежащим заморозке.

Крах этого проекта явился бы огромным политическим поражением правительства Ангелы Меркель. Не исключено даже, что он изменил бы всё соотношение политических сил в Европе. Франция взяла бы тем самым на себя роль главного западноевропейского союзника Польши и стран Балтии. Они по политическим причинам являются наиболее последовательными противниками расширения энергетического сотрудничества ЕС и России. До сих пор их позицию поддерживали прежде всего в Лондоне, но Великобритания, как известно, покидает Евросоюз.

Дипломатической революции, однако, не произошло. Франция и Германия согласились с условиями компромисса, который, говоря коротко, делает Еврокомиссию главным арбитром в вопросе о газовых проектах, подобных "Северному потоку". Строительство последнего продолжается и должно быть завершено к концу этого года. Тогда же истечет срок действия договора о транзите российского газа в страны ЕС через Украину, продлевать действие которого Москва не намерена.

Аргументы противников "Северного потока – 2" в изложении немецкого журналиста Бориса Райтшустера таковы: "Германия попадает в зависимость от российского газа и может сама, как и Украина в 2006 году, стать жертвой шантажа. Кроме того, Германия нарушает правила Евросоюза, предусматривающие солидарность в вопросах энергообеспечения, и это делает страны Восточной Европы и в частности Украину еще более уязвимыми. [Проект] ставит под угрозу транзит газа через украинскую территорию и может лишить страну важного источника дохода".

Сторонники строительства газопровода считают эти опасения необоснованными. Вот, например, мнение одного из лидеров партии Зеленых (справедливости ради – в этой партии его разделяют далеко не все), бывшего министра окружающей среды ФРГ Юргена Триттина:

"Европу невозможно шантажировать газом – но Россия зависит от доходов от газового экспорта".

Вопрос о будущем "Северного потока – 2", впрочем, не единственная дилемма в политике Германии, связанная с Россией, отмечает в интервью Радио Свобода немецкий политолог, директор политических программ Центра европейских исследований имени Вилфрида Мартенса (Брюссель) Роланд Фройденштейн.

– Российские официальные СМИ интерпретировали недавний компромисс по поводу "Северного потока – 2" как фактическую немецкую победу, а косвенно и победу российскую. Это так? Какие изменения внес в реализацию проекта этот компромисс, если его можно так назвать?

– Главное, что он предусматривает: внутренние правила энергетического рынка ЕС должны распространяться и на проекты, включающие страны, не входящие в ЕС. До сих пор этого не было. Это означает, что действующий в Европе принцип разделения самих поставок газа и инфраструктуры будет распространен в данном случае и на "Газпром". Иными словами, он не сможет быть владельцем тех труб, по которым в Европу идет его газ. Это же относится к газохранилищам и прочей инфраструктуре. Это очень важно: "Газпром" не сможет внедриться на энергетический рынок Европы так, как он рассчитывал. Это первое.

Второе: Германия ответственна за ведение с "Газпромом" переговоров, результатом которых должно стать соблюдение перечисленных выше условий. Но при этом действия самой Германии, согласно новому компромиссу, будет контролировать Еврокомиссия – чтобы не получилась ситуация, когда лиса отвечает за состояние курятника. Это уступка другим членам ЕС, прежде всего восточным соседям Германии, которые давно встревожены ее газовым сотрудничеством с Россией. За Еврокомиссией будет последнее слово при окончательном заключении сделки. Это большой прогресс.

Конечно, это можно считать успехом Германии и России в том смысле, что "Северный поток – 2" не заблокировали. Но проект не будет осуществлен в том виде, в каком его до сих пор хотели реализовать Москва и Берлин. Это максимум того, чего противники газопровода могли добиться в данный момент.

– А интересы Украины как транзитной страны, которая очень сильно пострадает от строительства "Северного потока"? Они каким-то образом учтены, или Германия о них, скажем деликатно, забыла?

– Наши политики проделали огромную работу, много раз посетив Москву и Киев и убеждая Россию предоставить Украине гарантии газовых поставок и в будущем. Но стоит ли подпись господина Путина той бумаги, на которой она поставлена? Большой вопрос. Мне кажется, на этом направлении правительство Германии не ведет себя в соответствии с тем принципом европейской солидарности, на который оно само так часто любит ссылаться. Увы, сделка по "Северному потоку – 2" в том виде, в каком она находится сейчас, лишит Украину немалого дохода, а заодно и геополитического значения в том смысле, в каком оно связано с ее статусом транзитной страны. Это очень печально, и это для меня один из аргументов против "Северного потока".

– "Северный поток – 2" в целом жизненно важен для Германии? Она не может от него отказаться?

– Всё просто: нам и в будущем потребуются энергоносители. Ведь мы отказались – на мой взгляд, преждевременно – от ядерной энергии, когда произошла авария на АЭС в японской Фукусиме. Германия полностью прекратит выработку электроэнергии на ядерных реакторах в 2022 году. А теперь у нас заканчиваются запасы угля. Что остается? Возобновляемые источники энергии и газ. При этом первые никогда не покроют большую часть энергетических потребностей страны. Без ядерной энергии и угля нужда в газе только увеличится. Правда, тут есть варианты – например, сжиженный природный газ (LNG), который можно покупать у разных поставщиков, доставляя его к нам по морю. Но многое упирается в интересы крупных немецких, а также голландских и австрийских энергетических компаний, которые хотят делать бизнес с "Газпромом".

– США, как известно, очень неблагосклонно смотрят на "Северный поток – 2" – в том числе потому, что заинтересованы в продвижении своего сжиженного газа на европейский рынок. Можно сказать, что Германия сейчас стала ареной опосредованной войны между энергетическими гигантами – Россией и Америкой?

– Я думаю, правда, что многие в США критикуют "Северный поток – 2", исходя из интересов американского экспорта LNG. А другие американцы критикуют его, считая ошибкой чрезмерное сближение Германии с нынешней Россией, поскольку это обогащает режим Путина и усиливает зависимость Европы от него. Знаете, это характерно для американской политики: стремиться к сочетанию стратегических и экономических выгод. Я думаю, что в наших интересах расширять свои терминалы и наращивать импорт LNG из разных источников, не только из Северной Америки.

– Интересно, что, не отказываясь от "Северного потока – 2" и в целом от экономического сотрудничества с Россией, Германия опасается России в политической сфере. На днях появились сообщения о том, что контрразведывательная служба BfV провела консультации с другими госструктурами и создала рабочую группу, которая будет изучать связи некоторых немецких политиков с Россией и возможности Кремля по вмешательству в избирательный процесс в Германии. Насколько серьезны эти опасения?

– BfV изучает российские контакты политических партий и возможные попытки Москвы как-то повлиять на ход выборов в Европарламент в мае и региональных выборов в трех землях на востоке Германии будущей осенью. Эта рабочая группа будет состоять из представителей общегерманской контрразведки и ее региональных отделений в тех землях, где пройдут выборы. И, кстати, главным объектом ее внимания будет даже не "Альтернатива для Германии" (АдГ), о чьих связях с Москвой много говорят, а небольшая партия Die Rechte ("Правые"), действующая на региональном уровне. Есть сведения о ее очень тесных, в том числе финансовых, контактах с Россией.

С АдГ другая ситуация. Она занимала пророссийскую позицию в ряде политических вопросов, но ее финансовые связи с Москвой очень слабы. Это небедная партия – она сейчас получает солидные средства от государства в рамках избирательного закона, по которому партиям положены денежные отчисления за полученные ими голоса на выборах. Успехи "Альтернативы" в последние годы принесли ей немало средств. Им на самом деле сейчас не нужны деньги Путина, способные их только скомпрометировать. Внимание наших спецслужб привлекают некоторые группы внутри АдГ, в частности, ее молодежное крыло, по другим причинам – из-за связей с неонацистскими кругами.

– Но правым флангом немецкие политические симпатизанты Кремля не ограничиваются…

– Да. Есть Die Linke – Левая партия, они представлены в Бундестаге, за них голосуют около 10% избирателей. Они очень дружественны к Кремлю и оправдывают российскую политику на Украине. И, наконец, есть множество социал-демократов, для которых дружба с Россией – нечто вроде части генетического кода со времен Ostpolitik ("новая восточная политика" улучшения отношений с СССР и ГДР, проводившаяся социал-демократическими правительством ФРГ в начале 1970-х – РС). Причем если руководство СДПГ меняется, становится более критичным в отношении Кремля – посмотрите на нынешнего министра иностранных дел Хайко Мааса, например, – то на уровне местных партийных функционеров и рядовых членов атмосфера очень пророссийская. Но это чисто политические или культурные симпатии, нет никаких оснований подозревать СДПГ – и, кажется, Левую партию тоже – в том, что они в прямом смысле слова "прикормлены" Кремлем.

– Что выглядит более опасным для демократии в Германии – эти прокремлевские симпатии некоторых политиков и их избирателей или ситуация с "русскими немцами" – выходцами из стран бывшего СССР, которые, как известно, не очень хорошо интегрированы в немецкое общество и политически во многом ориентируются на Москву?

– Думаю, политика Кремля по укреплению своего влияния в Германии куда шире, чем вопрос о "русских немцах". Да, среди этих людей многие смотрят российское телевидение, критично настроены к сегодняшнему либерализму, правам меньшинств и т.д. Но никак нельзя говорить об этой общине как монолитной группе поклонников Путина. Это неправда и преувеличение. В качестве инструментов российской пропаганды может быть мобилизовано лишь незначительное меньшинство "русских немцев". Это показало "дело Лизы из Берлина" в начале 2016 года, когда пара тысяч демонстрантов, поверивших в конспирологию прокремлевских СМИ, собралась перед офисом федерального канцлера. Пара тысяч из сотен тысяч "русских немцев". Откровенно говоря, Кремль не очень многого достиг в этом плане. Мне кажется, гораздо большего они добиваются, подогревая в обществе страх, прежде всего страх перед войной, ведя свою пропаганду в интернете, активизируя троллей и т.д. Всё это куда более опасные вещи.

– Честно говоря, в политике Германии по отношению к России, особенно после 2014 года, видна какая-то неразрешимая дилемма: Берлин не хочет жесткого курса, но и уступать Москве в политических вопросах тоже не решается – так и балансирует. Я неправ? И если наши впечатления совпадают – как долго может длиться эта двойная игра, когда с одной стороны санкции, с другой – "Северный поток", с одной – частые встречи Меркель с Путиным, с другой – опасения, что русские тролли сведут с ума немецких избирателей?

– Ну это не только немецкая особенность, так себя ведет практически весь западный мир. Это, как ни странно, следствие демократии. В ее рамках всегда есть конкурирующие политические стратегии, и борьба между их сторонниками ведется демократическими средствами – для этого существуют выборы и публичные дебаты. И тут есть одна важная вещь: не каждый, кто настаивает на примирении с Путиным, проплачен Кремлем или является жертвой российской пропаганды. Некоторые люди, в том числе у нас, считают, что так будет лучше для страны и ее граждан. Я совершенно не согласен с этим, но считаю, что с ними надо вести диалог и политическую борьбу, бить их аргументами. А тотальное единство есть только в условиях диктатуры, и хорошо, что его никогда не будет в демократических странах, – говорит немецкий политолог Роланд Фройденштейн.