«Государство говорит: да, едим мы вместе, но колбаса и хлеб ваши»

Глава Белгазпромбанка дал большое интервью.

Глава Белгазпромбанка Виктор Бабарико в интервью YouTube-каналу «Баренцева. Интервью» представил свой взгляд на независимость Беларуси и рассказал, почему она никакая не IT-страна.

«Салiдарнасць» предлагает наиболее интересные выдержки.

О независимости Беларуси от России

— Я скажу сейчас крамольную вещь, но единственный уникальный шанс стать независимой страной у республики был в конце 20 века, когда распалась империя и мы получили возможность построить собственное государство. Все истории про Великое княжество Литовское, про Белорусскую народную республику, просуществовавшую, условно, два-три года, — все это, конечно, хорошо и замечательно, но на самом деле самый уникальный шанс построить самостоятельное государство у нас был именно после распада СССР. На карте мира появилась возможность сформировать дополнительно еще 15 государств — такого в современной истории очень мало. Мы находились в уникальной ситуации, но мы скатились туда, куда скатились: к мечте о дешевом энергоресурсе и ничегонеделаньи. И мы, я считаю, к сожалению, шансом до конца не воспользовались.

У Ларса фон Триера есть фильм «Мандерлей», где очень четко сказано: с падением рабства и смертью рабовладельца рабы ни разу не становятся свободными. Мы не до конца, к сожалению, смогли сформировать независимую страну, мы полностью экономически зависим. Да, мы конституционно суверенны, но мы не самостоятельны. И, к сожалению, нам это нравится, не говорю про всех, но в большей степени. У нас основная мечта, чтобы нам кто-то что-то дал. Все переговоры: дайте нам что-то.

О работе с государством

— Невеста очень разборчива. Например, мы, «Арт-Беларусь», сформировали коллекцию, сделали лучший театральный фестиваль, и наступила стадия, что у нас стало не хватать помещений. Мы пришли к государству и говорим: давай сделаем государственно-частное партнерство, с тебя только здание. Здание? Хорошо, но купи. Но ведь государственно-частное партнерство — это как бутерброд: чья-то колбаса, чей-то хлеб, и вместе едим. Но государство говорит: да, едим мы вместе, но колбаса и хлеб ваши. Я как-то расстроился по этому поводу. Поэтому мы вынуждены были купить здание и продолжать наращивать ценность «жениха», чтобы государство изменило свою оценку наших достоинств как партнера.

О том, почему Беларусь — не IT-страна

— Сегодня айтишники приходят к 8-классникам и говорят: пацаны, кто хочет получать 500 долларов? Выбирают лучших и дают им профессию, не развивая кругозор и интеллект. Для страны с точки зрения получения в 8-м классе профессии айтишника или слесаря разницы никакой нет. Ты соблазнил их деньгами и превращаешь просто в рабочий материал. Я не считаю, что это очень классно. Потому что их нужно накачивать знаниями, а не давать профессию в руки в 8-м классе. Я считаю, что с точки зрения IT-отрасли — это классно, с точки зрения государства для меня это сомнительная история.

И еще история с налогами. Они платят 1% с оборота. То есть миллиардная выручка, которую они дали в каком-то году, это 10 миллионов налогов. И тут как раз нестыковка. Я считаю, они молодцы, они пролоббировали себе классную льготу. Но если бы мы совместили две вещи…

Ведь сегодня IT-страна — это кто? С моей точки зрения, это когда услуги в этой стране оцифрованы, и когда я прихожу в поликлинику, а там в рамках разработанного ПО не надо вести карточку, есть электронные истории болезней — вот это IT-страна.

А то, что 60 тысяч человек работает в IT-индустрии — ну, не знаю, сомнительно. В сельском хозяйстве работает больше, но мы же не называем себя аграрной страной. Как мерить? Я считаю, что проникновение IT во все сферы жизни — это критерий IT-страны. Я не против отрасли, я просто сомневаюсь, что в том виде, в котором они есть, они сильно помогут Беларуси.