Четыре интриги вокруг Путина и Венесуэлы

Поражение Мадуро может оказаться слишком серьезным ударом для внешней политики России.

Россия позиционирует себя главным поборником режима Николаса Мадуро в Венесуэле, рискуя превратить кризис в далекой стране в свое унизительное политическое поражение. Официальная пропаганда подпитывает проблему. Впрочем, хоть 57% россиян в недавнем опросе и подтвердили, что следят за развитием событий, лишь 20% из них считают, что за кризисом в Венесуэле стоит «провокация» со стороны США. Твердую российскую позицию определили не только просто «дружеские чувства» к Венесуэле – советник президента США по вопросам национальной безопасности Джон Болтон апеллирует к тому, что изменение курса Венесуэлы является нежелательным для Москвы. Хотя треть читателей, ориентированных на бизнес-аудиторию, ежедневной газеты Коммерсант склонны верить, что российский подход к Венесуэле прежде всего можно объяснить стремлением навредить политике США, на самом деле существует по меньшей мере четыре фактора, лежащие в основе действий Москвы.

Во-первых, российская внешняя политика по своей идеологии выступает против революций. Благосклонность президента Владимира Путина к Мадуро не является личной, так же как он не имеет в общем симпатий к северокорейскому диктатору Ким Чен Ыну, с которым планирует встретиться в России этой весной. Скорее всего для Путина принципиально то полезное для него утверждение, что авторитарные правители, где угодно в Сирии или Венесуэле, не могут быть устранены от власти через уличные протесты. Очевидный вызов этой позиции поступает из Армении, где коррупционное правительство потерпело поражение от народного восстания прошлой весной, в то время как Путин был занят организацией своего переизбрания на следующий президентский срок. Армения остается ключевым союзником России на Кавказе, но Путин глубоко возмущается нынешними порядками Никола Пашиняна.

Во-вторых, Россия инвестировала $17 млрд в нефтяной сектор Венесуэлы и имеет несколько контрактов на экспорт оружия в эту страну, включая вертолеты Ми-37 и истребители Су-30МК2. Более того, российская государственная нефтяная компания Роснефть выдала $6,5 млрд кредита венесуэльской PDVSA и продолжает принимать выплаты в форме нефти, несмотря на американские санкции против этой подконтрольной Мадуро компании. Деньги и риски поставок нефтяных продуктов не слишком важны для Роснефти, но для Игоря Сечина, который управляет этой компанией как личным предприятием, Венесуэла превратилась в персональный приоритет. Сечин может дергать за много ниточек в Кремле. И непонятно, был ли он лично вовлечен в теневые российские договоренности, будто согласившись вывезти золотые запасы из Венесуэлы. Но вот что точно: когда постмадуровская Венесуэла захочет открыть свой нефтяной сектор для западных инвестиций, это поставит под большую угрозу российские нефтяные интересы – не в последнюю очередь потому, что внезапные вспышки добычи венесуэльской нефти могут снизить международную цену до уровня, недостаточного для наполнения российского бюджета.

В-третьих, Венесуэла превратилась в место демонстрации дальности влияния российской власти. Их флот пока не способен доплывать настолько далеко, но появление двух стратегических бомбардировщиков Ту-160 в декабре прошлого года имело символическое значение. В результате несколько непонятных внеплановых пассажирских рейсов вызвали подозрение, что в Каракас прилетели российские наемники из так называемой «группы Вагнера», ставшей любимым инструментом Кремля для осуществления его подпольных военных миссий за рубежом. Официальным опровержениям далеко до убедительных, особенно учитывая тот факт, что российское министерство обороны никогда не признавало сокрушительное поражение «группы Вагнера» от рук американских сил вблизи Дейр эз-Зора в Сирии в феврале 2018 года. Поддержка венесуэльской армии чрезвычайно важна для выживания режима Мадуро, и появление нескольких сотен непредсказуемых российских наемников может стать катализатором для подрыва этой поддержки, которая уже далеко не железная.

В конце концов, Россия стремится быть не только бок о бок с Китаем, а и на один шаг впереди этой страны, которая имеет куда большие ставки в Венесуэле чем Роснефть. Пекин, между прочим, выбрал более осторожный курс на сохранение своих инвестиций, выразив поддержку Мадуро, но воздержавшись от любого вмешательства или критики давления США. Китайские лидеры безразличны к квазисоциалистичному дискурсу, введенному в Венесуэлу харизматичным предшественником Мадуро, Уго Чавесом. Но Пекин внимательно следит за экономической катастрофой в стране, возможно, сделав вывод, что новое правительство обязательно справится с ней. Кремль разочарован этим двойным китайским подходом, но Пекин имеет больше причин беспокоиться о российской готовности идти на эскалацию конфликта. В общем Китай хочет увидеть подъем добычи нефти в Венесуэле и готов к сотрудничеству с западными инвесторами, в то время как Россия отдала бы предпочтение затяжному кризису и сокращению экспорта нефти.

Москва готовит свой собственный проект резолюции по Венесуэле для заседания Совета безопасности ООН, но их намерение очевидно заключается в том, чтобы просто заблокировать любое признание легитимности оппозиции правлению Мадуро. Россия также отрицает попытки ЕС создать Контактную группу из числа латиноамериканских стран, которая бы сосредоточилась на хаосе в Венесуэле. Эта позиция напоминает готовность Кремля поддерживать сирийского президента Башара Асада, который был полным изгоем весной-летом 2015 года, и которого сейчас все больше признают как единственную реальную власть. Но в отличие от случая с Сирией, Россия не имеет возможностей для военной интервенции через Атлантику. И ее попытки саботировать американские санкции против режима Мадуро далеки от эффективных.

Упрямая позиция Путина может выглядеть неправильной, но она вытекает из убеждения в том, что кризис неизбежно приведет к серьезным репрессиям против протестующих, заставляя всех внешних посредников отойти в сторону от инициирования пустых протестов. Путин также верит в то, что он понимает мотивы и истинные желания американского президента Дональда Трампа лучше большинства «экспертов», а потому он исключает любое военное вмешательство США. Очень возможно, что расчет лидера Кремля окажется ложным. И если так, то это может оказаться слишком серьезным ударом для пассивно-агрессивной внешней политики России.

Павел Баев, «Новое время»